Первый в фамилии - Николай Дронт

— Сдавайтесь! Нас больше!

— Это пока, — флегматично заметил его милость, до сей поры не знаю, его имени.

Тут началась кошачья свара. Драка, в которой есть только мы и они, где нет запрещённых приёмов и крайне вредна милость к побеждённым. Словом, именно то, ради чего и создавалась Дестреза, и в чём особенно силён бретёр.

Их главный сразу отошёл за спины подручных, продолжая держать красивую, но не слишком убедительную, шпагу. Наш же опрокинул стол и под его прикрытием попытался достать ближайшего противника. Я рухнул в проход и ударом снизу вскрыл кому-то живот. Первая кровь за мной. Откатился назад, вскочил и бросился на следующего.

Среди барьеров из столов, численное преимущество в первый момент не стало решающим аргументом, а затем мы сравнялись. В бою, среди опытных бойцов, нет киношной красивости и ханжеского благородства. Когда мой второй открылся для «испанского поцелуя» я не стал бить в нос или губы, предпочёл ударить в глаз, а когда противник инстинктивно закрылся рукой, добил ударом в горло.

Враги сильны, но мы слаженней. Опять же их командир держался за спинами, а наш стоял в одном ряду с бойцами. Да и Доспех оказался серьёзным аргументом. Заметил, как Уотерхаус пошёл на размен ударами. Длинная рапира противника выгнулась дугой, но меч Гершема глубоко разрубил ему шею. Во всяком случае, фонтан крови был вполне убедителен.

Быстро провожу заранее подготовленный, почти безнадёжный трюк — хватаю зубами дагу, а левой рукой рукой кидаю в главаря метательные ножи. Один, другой… Стол мешает напасть на меня телохранителю, пока его обогнёт, пара драгоценных мгновений у меня будет. Ножи легко отбиваются, глаза противника смотрят на третий нож, но я почти как дротик кидаю эспаду. Попал и ранил. Не смертельно, но человек на мгновение «поплыл», а я перекатился через стол и оказался рядом.

В левой дага, в правой стилет. Телохранитель на моём старом месте, но его перехватывает Норвин. Моя схватка перешла на дистанцию одной ладони. Сейчас шпага почти бесполезна. Зато как заиграл стилет! Удар, удар, ещё удар. Хватаю свою эспаду. Главарь после трёх ранений в печень уже не представляет опасности. Поворот. Но… других целей уже нет. Наши справились. Все «одоспешенные» в прорванных одеждах. Один, ранен в руку. Другой, которому не досталось чары, зажимает ладонью бок. Даю им по флакону:

— Половину выпить сразу, вторую на рану. Только, чтобы была чистая.

Оглядываю поле боя. Из противников один жив, хотя и ранен. Заявляет:

— Я сдаюсь!

— И что мне с тобой делать? — спрашивает наш командир… или атаман? — И ты, и я, и все остальные знаем, что раз не договорились, живых остаться не должно. Или вы, или мы. С нами вы поступили бы так же. Не правда ли?

Что называется «молчание было ответом ему». Однако через мгновение в руке выжившего оказывается стилет, и следует рывок к нашему главному. Но я его прерываю — эспада перерубает напавшему горло.

— Ну вот! — в сердцах восклицает его милость. — Он сам избавил меня от химеры возможного выбора. — Потом немного удивлённо заявляет уже мне: — Тебе человека убить, что поздороваться.

— Обижаете, ваша милость. Я не спешу приветствовать незнакомцев.

Тут поднимается новый вопрос:

— Что делать с трупами? Надо их увезти. И прибрать помещение. А то неприлично. Кто из наших знакомых таким занимается?

— Ваша милость! Я ещё совсем недавно был учеником, и наставник заставлял меня убирать лабораторию. Заклинанием, конечно.

— И трупы тоже доводилось?

— Что придётся, ваша милость. С шести лет в ученичестве. Всякое случалось.

— Тогда мне страшно подумать, чему ещё тебя наставник смог выучить. Что нужно, чтобы здесь всё прибрать?

— Лишь полчаса времени, ваша милость. Но только возьмите отсюда всё, что вам нужно, и выйдите на улицу, посмотрите, какое сегодня прекрасное звёздное небо.

— Да ты поэт. Позови, когда закончишь.

Закончил я быстро — уже немного наработал опыт. Всё чистенько, всё аккуратненько, только на столе лежат все не исчезнувшие вещи. Главный пришёл, посмотрел, взял перстень молодого главаря и спросил:

— Ладно, ножны, почему рукоятей у клинков нет?

— Понимаете, ваша милость, что не из железа или камня или без магии уходит. А рукояти из чего сделаны? Монеты видите? Они остались, а кошели ушли.

— Понял. Эта добыча твоя. Бери — заслужил. И обещаю, что первое же поместье, проигранное в клубе станет твоим.

На этом мы и закончили. До города нас подбросили в большой карете. А там все разошлись без лишних прощаний.

Приём

Утром, ровно в 9 часов выхожу из дома, а ко мне подкатывает миленькая карета. Небольшая, но сразу понятно, что дорогая и комфортабельная. Лакей спрыгивает с запяток и приглашающе открывает дверку, сажусь, и мы сразу едем. Не очень долго, около половины часа.

Добротный дом средней величины, из красного кирпича, в три этажа. Видно, что старой постройки. На первом этаже очень маленькие и узкие окна, скорее даже бойницы, на втором и третьем они побольше, но тоже невелики. Стены кажутся толстыми, даже на мой непрофессиональный взгляд. Стоит за решётчатой оградой в подобии маленького скверика. За домом видны хозяйственные постройки.

Небогатая, но и не бедная, городская усадьба какого-нибудь чиновника средней руки или столичное жильё провинциального помещика. Единственно, почти форт вместо обычного дома, но бывало так строили в неспокойные времена.

Карета остановилась буквально в двух шагах от входа. Лакей соскочил с запяток, открыл дверцу и сообщил:

— Заходите, ваше благородие. Не заперто. Вам сразу по лестнице на второй этаж.

Вхожу. Как понимаю, каретой прикрыли моё прибытие от взглядов случайных прохожих. Обстановка в вестибюле… обычная для таких домов. Мраморные статуи, картины старых художников, гранитный фонтан на четыре струи и живое дерево с созревшими лимонами здесь отсутствуют. Собственно, для них и места не хватит. Обычная мебель из ореха без особых излишеств. На полу дубовый паркет. Лестница, покрытая ковровой дорожкой, ведёт на второй этаж в небольшую залу. Тут и гостей можно принять, и потанцевать, и ещё что-то придумать для комфортного развлечения человек около тридцати.

Сейчас на самом виду стоит столик, а около него кресло, в котором сидит молодая женщина. Её портреты я видел неоднократно. Сразу склоняюсь в поклоне:

— Здравия желаю, ваше величество.

— Нет! Не так. Ты не можешь точно знать, кто я такая. Предположим, ты