Воин-Врач VI (СИ) - Дмитриев Олег

— Я сердечно благодарю моего венценосного брата Генриха и тебя, его верного слугу, за защиту и помощь здешним людям, — на последнем слове был сделан упор.

Да, момент был рискованный. И в части возвышения князя, пусть и великого, на уровень самого́ императора, и в определении слугой графа, что чувствовал себя здесь полновластным хозяином. Но, судя по тому, с какой опаской и уважением он проходил мимо дыры в крепостных зубах, Всеслав решил, что можно и так. И не ошибся. Ни оспаривать титулы, ни возмущаться или оскорбляться граф и не подумал.

— Я здесь для того, чтобы познакомиться с новым соседом и узнать твои планы касаемо этих земель и людей, — выделил он голосом последнее слово, явив себя вполне обучаемым. Но вопросом, заданным сразу и в лоб, здо́рово пошатнул в на веру в его дипломатические способности. Хотя это было даже к лучшему. Тратить остаток дня на то чтоб выслушивать бестолковые красивости и выговаривать такие же в ответ, не хотелось совершенно.

— Для начала я спущусь по Тренену до Эйдера. Там мы условились встретиться с моим другом Олафом, королём Норвегии. Он, наверное, уже дожидается меня, — легко ответил великий князь. Давая понять, что к масштабам императоров был ближе, чем могло показаться с первого взгляда.

— Для чего? — снова прямо спросил Энгельгард. И сам поморщился от того, как грубо и по-солдафонски это прозвучало.

— Рыбалка, — прежним тоном откликнулся Всеслав. Но пояснил, пожалев графа, у которого, кажется, слышно было, как трещали мозги, — хотим сплавать южнее, по пути Рагнара Кожаные Штаны. Погощу там у тётки, королевы франков, и тем же путём вернусь домой.

Энгельгард молчал, сурово разглядывая князя из-под густых белёсых бровей. Глаза его, водянисто-голубые, изо всех сил старались изобразить властный и проникновенный, в самую душу, взгляд правителя. Получалось из рук вон плохо. Больше было похоже на того самого губернатора, что вручал мне награду. Занимаемый пост был ему вели́к, как старый растоптанный валенок отца, в который можно было залезать двумя ногами сразу, скрываясь в нем почти по пояс.

Тому, тяжёлому номенклатурному работнику, явно было бы больше по душе строить дома и дороги, а в перерывах между трудовыми подвигами отдыхать на природе, с рыбалкой и прочими доступными и понятными милыми сердцу и желудку, но губительными для печени радостями, в компании начальника милиции, главврача райбольницы и директоров хлебозавода, леспромхоза и карьеруправления. А не вручать, облившись импортным одеколоном для того, чтоб перебить хоть немного лютый перегар, незнакомым людям серебряных птиц с двумя головами.

Этот, тоже не лёгкий и не маленький, с такой же красной личностью, аж целый граф, наверняка был бы рад чему-то похожему. Но положения, такие разные на первый взгляд, одинаково обязывали их обоих. Но, кажется, в отличие от губернатора, у этого были шансы. И чуть поправить ситуацию было вполне в наших с князем силах. Значит, надо было пробовать. Нет, не пробовать. Надо было делать.

В письме, полученном от него, том, что читали так внимательно Всеслав, Крут и Хаген, были некоторые осторожные намёки на то, что внешне верный и преданный слуга императора имел внутри определённые сомнения в том, что именно в этих, далёких от столичного Аахена, краях власть Генриха сильна. И нужна в принципе. А ещё меня, помню, смутило то, что буквы были выписаны с тщанием и прилежанием, украшены виньетками или как там называются эти ажурные хвостики? Стоявший сейчас перед нами германский шкаф-буфет не создавал впечатления тайного любителя каллиграфии. Значит, оформлять послание помогал кто-то ещё. Или помогала.

— Ладно, шутки в сторону, сосед. Я помню, что было в твоей грамотке. Жена или подруга? — решил Всеслав сблизить манеры общения.

— Подруга. Почти жена, — попыхтев гневно, но больше смущённо и удивлённо отозвался граф.

— С родных краёв или здешняя?

— Здешняя, — кивнул он покаянно.

— Мудрая баба. У здешних это бывает часто. Хотя, ваших я особо и не знавал никогда. Но не о том речь. Звать как? — в упор спросил Чародей.

— Милонега, — явно нехотя отозвался Энгельгард.

— Доброе имя. И мысли добрые у неё. Значит, о том, что в этих землях вряд ли сохранится власть Генриха, она подсказала?

— Вдвоём решили. Был давеча проповедник проездом, из самого́ Рима, Вечного города, в Сигтуну, ко шведам. Наговорил всякого. А верно ли, что на Александровой Пади войско папы было в сорок тысяч ратников? — в глазах его не было недоверия. Была какая-то обречённая жажда истины.

— Ну-у-у, — Всеслав помахал ладонью неопределённо, чуть поморщившись. Не подтвердив, но и не опровергнув сказанного. — Так скажу: курган на их могиле высотой будет побольше, чем собор здешний. Раза в два.

Правда была чистая. Ну, если считать от Днепровского берега до вершины дуба, что посадили на самой макушке получившейся немалой горушки по совету Буривоя.

— И что, в твоём войске потерь и вправду не было? — разговор явно доставлял ему почти физическое неудобство. Но привычка идти до конца брала верх.

— Проповедник так сказал? — уточнил удивлённо и недоверчиво великий князь.

— Да нет, — отмахнулся граф, тоже поморщившись, но недовольно, — тот плешивый наплёл, что ценой сорока́ тысяч жизней верных католиков остановила мать-церковь и отцы-прелаты бесовский натиск дикарей-язычников, что хотели все храмы пожечь дотла и заставить добрых христиан пить сырую кровь и жрать человечину, как у них принято.

— Пф-ф-ф! — возмущённо фыркнул Чародей, удивив собеседника. А потом, помолчав, удивил ещё сильнее.

— И то — брехня, и другое. Три брехни, одна другой глупее! Человечины мы не едим. Чанов с кровью питьевой много вокруг видишь?

Граф честно обвёл взором и крепость, и берег снаружи городской стены, помотав затем головой отрицательно.

— На карту вон глянь на стене, — указал великий князь на стенгазету. Энгельгард дисциплинированно посмотрел, куда просили.

— Справа — наши земли. Слева — Генриховы и латинян. Как сам думаешь, нужна нам чужая земля, если своей вон сколько, и народ в городах живёт широко, привольно, а не на головах друг у дружки?

С глазомером у саксонца явно было всё в порядке. И он снова замотал головой. А на словах про скученность и нехватку места в городах ещё и вздохнул глубоко.

— И про потери — брехня, — резюмировал Чародей, добавив в голос печали, чем сразу привлёк внимание графа. И в глазах его, водянисто-голубых, кажется, мелькнуло сочувствие.

— Хаген, — горько вздохнув, выдал Всеслав.

— Чего — Хаген? — едва слышно переспросил Энгельгард, точно помнивший, как только что видел и здоровался за руку со шведским вождём. Который был вполне себе живым. Хотя кто знает, чего можно было ожидать от этих колдунов?

— Легендарный северный ярл, Хаген, тогда ещё известный как Рыжебородый… — он вздохнул ещё горше, и граф замер, прикрыв рот широкой ладонью строителя, перестав дышать от напряжения.

— Во-о-от такой мозоль кровавый набил себе. Два! На каждой руке! А ты думал — легко отчекрыжить целую тыщу латинских бестолковок тупым топором⁈

Да, номер вышел вполне в духе Глебки, среднего сына. Хотя, теперь уже не среднего, а второго. Видимо, и яблоня от яблока тоже находилась где-то неподалёку.

Глава 3

Выход с силой

— А правда то, что каменную стену — одной стрелой? — этот вопрос ошарашенный граф задал явно по инерции, на автомате. Полученных сведений ему и так было заметно лишку.

— Кроме того, что не стрелой, а арбалетным болтом — правда, — подтвердил Всеслав. И продолжил уже серьёзно. — Пойдем-ка, сосед, вниз. Ветерок поднимается, да и время обеденное. Разговор важный будет, не натощак такие вести.

И мы спустились к столу, что накрыли прямо на площади, с видом на стенгазету.