Системный Творец V - Александр Сорокин

Лериана и Кселы к груди и спине Гаррета. Они переливали в него свои запасы Живой Энергии, становясь живыми батареями, питающими его волю и артефакт. Но даже эти колоссальные потоки казались лишь каплей в океане перед лицом нужд барьера, сдерживающего и Пустошь, и армию нежити.

Ситуация, и без того отчаянная, стремительно скатывалась в безнадёжность.

— Мы уже близко! — крикнул Лериан, его бархатный голос был сорван до хрипа. — Осталось совсем немного!

«Немного» — это были какие-то тридцать-сорок метров, устланных сплошной стеной тел, а барьер трещал по швам.

В очередной бросок топора я вложил всю свою ярость и отчаяние. Лезвие пронзило воздух, срубив две ноги разом, и вернулось. Бранка действовала как машина, её лицо блестело от пота, но руки оставались непоколебимы.

Двадцать метров.

Внезапно раздался звук, от которого сжалось сердце. Не гул, не стон — а чистый, высокий звон лопнувшего хрусталя.

Прямо передо мной, на уровне лица, в непроницаемой стене барьера возникла трещина. Маленькая, тонкая, как паутинка. Но из неё тут же хлынуло… Ничего. Ни света, ни тьмы. Но мир вокруг изменился.

Звуки боя, приглушённые барьером, исчезли без следа. Давящая тяжесть защитного поля рассеялась. Я видел спину Бранки, как её меч летел в очередную цель, но не слышал свиста клинка. Заметил, как открыл рот Лериан, но не услышал его слов.

А потом я моргнул.

* * *

И оказался… в центре города.

Не Астрариума, не Серебряного Ручья, а… в центре моего родного города, который остался лишь в воспоминаниях о прошлой жизни. Шумный перекрёсток, взмывающие ввысь стеклянные фасады высоток, кричащие рекламные билборды, застывший на светофоре поток машин. Яркое, почти слепящее солнце заливало безоблачное небо.

Я стоял посреди тротуара. На мне была та же одежда, в которой я ещё недавно шёл по полю: средневекового вида куртка и штаны из тонкой, переливающейся ткани, которые выглядели здесь совершенно неуместно. В правой руке я крепко сжимал рукоять Топора.

На меня смотрели люди. Сначала с недоумением, затем с нарастающим шоком. Женщина в деловом костюме, шедшая навстречу, замерла, её челюсть отвисла. Парень в наушниках, переходивший дорогу, споткнулся и выронил телефон. Раздался первый визг тормозов — водитель, заметивший меня в последний момент, врезался в заднюю часть машины перед ним.

— Что за… — прошептал я сиплым, чужим голосом.

Где Бранка? Лериан? Гаррет? Я резко обернулся, ожидая увидеть лишь черное поле, освещённое зловещими зелёными огнями. Но вместо этого мой взгляд упал на витрину кофейни, где за столиком сидели двое и, уставившись на меня, медленно поднимали телефоны.

Холодная, липкая паника сдавила горло. «Что происходит? Телепортация? Но зачем сюда? И почему…» — пронеслось у меня в голове.

Инстинктивно я попытался активировать «Зрение Путей». Тщетно. Ни интерфейса, ни свечения, ни малейшего намёка на системные подсказки в углу сознания. Я мысленно рванулся к Мимио — к тёплому, пульсирующему присутствию в глубине души. Тишина. Абсолютная, мёртвая тишина. Словно его никогда и не существовало.

— Нет. — вырвалось у меня. — Нет, нет, нет…

Я уставился на топор. Неужели это просто игра воображения? Попытался ощутить его свойства, но… лезвие оказалось простым куском холодного металла, а топор тяжёлым, бездушным.

— Эй, ты! — раздался грубый окрик. Двое полицейских, патрулировавших неподалеку, уже неслись ко мне. На их лицах читалось напряжение, руки непроизвольно скользнули к поясным кобурам. — Брось оружие на землю!

Они видели в топоре оружие. И, конечно, он им был… в их мире.

Но я не мог его бросить. Это был последний мост, последнее доказательство того, что Эйвель, Система, вся моя жизнь за последние месяцы — не сон. Я лишь отступил на шаг, прижимая топор к груди.

Ситуация развивалось с головокружительной скоростью, как в плохом триллере. Неподалёку остановились полицейские машины, на меня навели стволы, что-то кричали. Я видел их лица — смесь недоумения и служебной решимости. Для них я был не Максом, не Первым Игроком, а каким-то психом в карнавальном костюме с топором посреди города.

Внезапно что-то щёлкнуло в голове — «Сопротивляться? Зачем? Эти люди не монстры Леса, не приспешники иных миров — они просто… люди. Может, я действительно сошёл с ума? Может, вся моя реальность — лишь бред сумасшедшего?»

Густое, беспросветное отчаяние накрыло с головой. Я опустил топор, его лезвие со звоном ударилось об асфальт.

Меня скрутили, жестко и профессионально. Прикосновения были грубыми, реальными. Дальше — короткий путь до полицейского участка и комнаты для допросов. Стертые стены, стол, два стула. Я сидел, прикованный наручниками к железному кольцу на столе.

Двое следователей, молодой и пожилой, смотрели на меня не как на преступника, а как на любопытный медицинский случай.

— Имя? — спросил пожилой усталым, безэмоциональным голосом.

Я назвал. Они проверили по базе. Ничего.

— Откуда ты? Как оказался в центре города с… этим? — молодой кивнул в сторону угла, где на полу лежал мой топор.

Я пытался объяснить. Сначала сбивчиво, потом заметил, что меня приняли за сумасшедшего. Я говорил о переносе, системе, инициации, империи, творцах, лесе — о вещах, которые ещё недавно сам счёл бы безумием.

Они слушали. Молодой что-то быстро записывал в блокнот, изредка переглядываясь с напарником. В их глазах не было ни веры, ни даже особого интереса — лишь усталая рутина, очередной бред шизофреника.

— Система, говоришь? — переспросил пожилой, когда я замолчал. — Ко всем пришла? Интересно. А ко мне что-то не пришла. И к нему, — он кивнул на коллегу, — тоже. И к нашим оперативникам. Странно, да?

— Она… пришла не ко всем! — попытался возразить я, осознавая всю шаткость своих слов. — Только к некоторым!

— Понятно. — безжизненно повторил молодой.

Меня охватила истерическая уверенность. «Они должны поверить! У меня есть доказательство!» — подумал я.

— Топор! — выкрикнул я, отчаянно дергая наручниками. — Посмотрите на мой топор! Он не обычный, а… артефактный! Его нельзя сломать!

Они снова переглянулись, в их глазах мелькнуло недоверие. Пожилой вздохнул, медленно поднялся и подошел к месту, где лежал топор. Он наклонился и поднял его.

— Деревянная рукоять. — констатировал он. — Странный металл. Тяжёлый.

— Попробуйте сломать! — настаивал я, уже почти захлебываясь в собственной правоте.

Пожилой следователь, всё так же с бесстрастным видом, переложил топор в обе руки. Физически он не отличался силой — это было видно по его худощавому телосложению. Но он просто упёр древко в край металлического стола и, без видимого напряжения, надавил сверху.

Раздался сухой, резкий хруст. Я замер, не в силах поверить в происходящее… Этого просто не должно было случиться.

Следователь положил топор на стол и взглянул на меня.

— Получилось. — произнёс он ровным,