Господин следователь. Книга 11 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— То есть, наследников Зинаиды искать придется? — уточнил я, слегка взгрустнув. Нет бы, Иван Андреевич мне конкретного наследника назвал, был бы у меня подозреваемый.

— В Рыбинске придется искать, — вздохнул Милютин. — Стряпчему своему поручение дал — займется. А уж как скоро — один бог ведает.

М-да, Городскому голове, простите за каламбур, лишняя головная боль. С наследством покойного генерала Калиновского у Предводителя дворянства должна голова болеть, а Красильниковы — это уже Городская управа.

— Иван Андреевич, при осмотре кабинета Зинаиды Дмитриевны, я обнаружил векселя, выписанные от вашего имени. И сумма несусветная — триста тысяч.

— А что мне оставалось делать? — пожал плечами Иван Андреевич Милютин. — Зинаида, Царствие ей Небесное, несколько месяцев назад завела разговор о том, что она собирается создать свою собственную семью, а у ее будущего мужа могут быть другие планы, нежели оставлять наследство супруги в торговом деле. Стало быть — ей понадобятся все ее деньги — все наследство отца. Я, конечно, попытался поуговаривать, но Зинаида уперлась — мол, хочу! Видимо, очень спешила новую жизнь начать…

Иван Андреевич вздохнул. Понятно, что жалко ей дочку старого друга, да еще и подругу собственной дочери.

— Теперь вот, думаю — как же я правильно поступил, что векселя Зиночке выписал, — задумчиво сообщил вдруг Милютин.

— Почему правильно? — не понял я.

— А потому, что не будь векселей, я бы у вас первым подозреваемым стал. Верно? У меня самый крепкий мотив — избавиться от девицы, которой деньги принадлежат, вложенные в мое дело. Триста с лишним тысяч! Конечно, не сам бы пошел, а нанял кого.

Забавно, но я Милютина не рассматривал в роли подозреваемого. Вру. Конечно же рассматривал. Правда, его кандидатуру отмел сразу. И дело не в моей симпатии к Ивану Андреевичу, а в практичности, о чем я сразу и поведал Городскому голове:

— Иван Андреевич, вам не было надобности убирать Зинаиду. Ни самому к ней с бритвой идти, ни убийцу нанимать. Хлопотно это, да и опасно.

Про себя подумал, что Милютин бы нанял убийцу, действовавшего проще. И не бритвой по горлу, а ножом в бок или топором по голове. А уж бритвой? Фу… Да и где бы городской голова убийцу сыскал? Нет у нас в России контор по найму киллеров. Найми кого — убивец тебя и заложит.

Нет, что-то меня не туда занесло. Фантазирую. Вслух сказал:

— Зачем вам такие сложности? Вы могли бы прекрасно обойтись без мокрухи. (Милютин, если и не понял термина, но виду не показал.) Кто другой, на вашем месте, просто сделал бы круглые глаза и сказал барышне: 'Зинуль, какие деньги? То, что я тебе каждый месяц по двести рублей выплачиваю — это благодеяние с моей стороны. Чту, скажем так, память своего друга. А у Дмитрия Степановича ничего и не было. Пойди, докажи, что не так. Письменно деньги Дмитрия Степановича Красильникова нигде не зафиксированы, а слова — они только слова. Так что, радуйся Зиночка, что тебе двести рублей платят. А будешь хорохориться — и этих денег тебя лишу. Придется тебе в прачки идти, потому что в кухарки тебя никто не возьмет — стряпать не умеешь.

Милютин поморщился. Понимаю, что он слишком честный человек для купца первой гильдии, но…

Не будем рассуждать о том, что таких честных купцов в природе не существует. Разве что, Иван Андреевич, которого сам Горький назвал «белой вороной» среди капиталистов. Но честность купеческая меня нынче мало волнует, потому что вопросы другие имеются.

— Значит, вы решили навести порядок в денежных делах между вами и наследницей вашего компаньона и решили выдать ее долю векселями?

— А мне по-другому и не выдать, — хмыкнул Милютин. — Казна за зерно только треть денег перечислила, в кассе всего ничего — тысяч пятьсот, а мне еще надо с акционерами Рыбинской биржи рассчитаться, а в январе выплачивать акционерам банка. Мне сейчас даже в долг такие деньги не взять. Не найти столько. Нет, — поправился Городской голова, — найти-то найду, если акции заложить, или завод. Так и закладывать — тоже время понадобится. Половина прибыли за нынешний год на рельсы ушла.

— На рельсы? — не понял я.

— А как железную дорогу до Череповца строить без рельсов? — удивленно посмотрел на меня Милютин.

— А разве не казна должна рельсы покупать?

— Казна-то должна, — усмехнулся Иван Андреевич. — Только, если казна начнет покупать — ей эти рельсы миллиона в три обойдутся, а если я сам, как частное лицо заказ сделаю — то в миллион. И сроки, опять-таки. Лучше, если рельсы поставят сразу, когда дорогу проложат. И шпалы надо готовить, чтобы коротышей не подсунули. Просушить, пропитать.

Я вытаращился на нашего городского голову. Что-то я о таком никогда не слышал, чтобы частные лица пытались государственные деньги сэкономить.

— Но деньги-то вам вернут? — поинтересовался я.

— Вернут, разумеется, — ответил Милютин. Правда, не очень уверенно. — Вернут через два года, в рассрочку. Весной — кровь из носу, нужно картографические работы провести, чтобы просеку вырубать.

— А где вы рельсы заказывали? На Урале? — полюбопытствовал я. Читал когда-то, что на Николаевской железной дороге использовались именно уральские рельсы, с заводов Демидова.

— С Урала везти — доставка дорого обойдется. К тому же — напрямую не выйдет, а посредники свой процент норовят хапнуть. В миллион бы точно не уложился. Дешевле в Швеции рельсы брать, да и ближе. И сталь у шведов хорошая. Даст бог — и мы станем делать не хуже. И паровозостроительный завод — ежели, соберемся в Череповце ставить, тоже шведы помогут. Но это потом, как железную дорогу запустим.

Я еще немножко поудивлялся, покивал головой с умным видом, спросил:

— Значит, с Зинаидой вы так и решили — деньги она получит в рассрочку?

— Совершенно верно. Я, для начала, приказал подсчитать — сколько денег Красильникова в моем деле? Приказчики все записи подняли, получилось, что больше трехсот тысяч рублей.

— А когда вы векселя передали?

— Где-то… — призадумался Милютин, — с месяц назад. Зинаида, правда, стала отнекиваться — мол, дядя Ваня, вроде, как и не нужно, а я ответил — ежели, тебе не нужно, так ты тогда и к оплате не предъявляй. Пусть у тебя лежат, а лучше — в банк отдай, или стряпчего себе заведи, чтобы твоими делами занимался. Зато мне спокойнее — с деньгами разобрались, ясность внесли. Выписал векселя на триста тысяч, с рассрочкой в погашении до 91-го года. Зинаида все-таки купеческая дочь, в векселях толк знает. Захочет пораньше получить — получит, только не триста, а поменьше. Еще наличными семь тысяч приказал выдать. Расписку от Зины взяли. Если нужна — прикажу, копию для вас сделают.

— Прикажите, — попросил я.

Семь тысяч рублей наличными, сережки с жемчугом, ридикюль. Что ж, уже хлеб. Вот и конкретика появилась. Авось, что-нибудь из перечня и «засветится».

— Иван Андреевич, а деньги Зинаида не в сумочку сложила?

— Вот тут, Иван Александрович, ничего не могу сказать. У Зины ридикюль с собой был — точно помню. Для векселей ей специальную шкатулочку дали — у нас таких много, а куда она деньги сунула — не знаю. Я, как векселя подписал, из конторы ушел, а наличные приказчик ей выдавал.

Конечно же в сумочку, а куда же еще? Но уточнить нужно. Городовых озадачу — пусть, ко всему прочему, попытаются выяснить — не шел ли по улице мужик с ридикюлем?

— Тогда завтра же приказчику своему прикажите, пусть берет расписку, или копию и идет ко мне на допрос. Лучше прямо с утра.

— Как скажете.

— Иван Андреевич, как вы считаете — отчего преступник векселя не взял? — поинтересовался я. — С одной стороны — эти векселя после себя кровавый след оставили. Но, если подумать — мог он ценные бумаги использовать?

— А вы бы смогли? — поинтересовался Милютин. Вроде и невежливо отвечать вопросом на вопрос, но Иван Андреевич пояснил:

— Я, отчего спрашиваю. Вы, пусть к торговым делам отношение не имеете, но человек вы умный. Стали бы с векселями связываться?