Не в этот раз (СИ) - Владимов Максим

— Барин, — напомнил я.

— Да, помню такого. И что с ним конкретно?

— Бедует. Освободился, должен ехать домой, а там его… не ждут.

— Да, пожалуй, — покивал головой собеседник. — Павлюченко нынче там в силе. Но я тебя не понимаю. Есть какой-то конкретный план? И как ты вообще с ним умудрился пересечься?

— Пересёкся случайно. План есть. Если бы у него была прописка тут, в городе, хоть временная, можно было бы пристроить его в общагу заводскую. Там же есть места, хоть резервные! А работать — загнать в трест, на какой-нибудь дальний объект, чтоб не отсвечивал…

— Как я понимаю, с отцом ты на эту тему уже успел побеседовать, — я согласно кивнул. — И — понимания не встретил? Зато получил наставление и поучительную историю, так?

— Понимания не встретил. Наставления не было, историю узнал через третьи руки, потом. Но тут папу понять можно, у него всяких сомнительных элементов и так выше крыши, не «химики», так чечены-шабашники, брать на себя ещё одного он не хочет. А вот если бы Барин был, ну, обычный…

— Ясно всё с тобой. Благодетель, — дядя Витя встал, взлохматил мне волосы, отошёл к окну. — Ладно. Когда и дерзать, если не в молодости? Я, пожалуй, готов поучаствовать, но с одним условием. Пусть это будет твой проект. Сам придумал, сам реализуй, сам отвечай, если что. Я вижу это так: расконвоированный Барин поступает в техникум на вечерне-заочную форму обучения. На строительный факультет. Получится — этим годом зачислят, нет — новым. Устраивается на работу в трест КедрТяжСтрой… кем?

— Мастером на химии работал, — эхом откликнулся я.

— Ха! Да это вообще отлично, если мастером, хоть это и вряд ли, конечно. Это он у «химиков» мастер, а вольные… Пусть бригадиром хотя бы. Главное чтоб не «обезьяной»! А то случись кто любопытный — могут не понять, за что такая щедрость. Под это дело ему оформляют временную прописку и по ходатайству РК КПСС селят в общежитие Завода. Учитывай: ходатайство будет чистой формальностью, комната должна быть выделена заранее. Это не очень обязательно: на кой ему комната, если он в тайге на стройке сидеть будет? Но попробовать можно. Получается пять сторон: договориться придётся с РОВД о прописке, техникумом о приёме, заводом о комнате и трестом о работе, — тут он прервался и задумался.

Чтоб не молчать, я спросил:

— А пятая сторона кто?

— А? А. Пятая — сам Барин. Ты же не думаешь, что он, как телок на верёвочке, сразу пойдёт, куда скажешь? Но вопрос тут даже не в этом. Как-то не очень поровну получается! — дядя Витя вперил в меня острый взгляд. — я договариваюсь с тремя сторонами: прописка, учёба и комната, а ты — с двумя только. А проект — твой. Должен быть.

— Я могу с комнатой ещё решить! — торопливо вставил я.

— Можешь? Интересно. Ну, что ж — так тому и быть. Но мой тебе совет: начни с этого… героя-любовника. Чтоб не оказалось вдруг, что всё зря. И учти: в некоторых случаях простая человеческая жалость вполне понятна, но… недопустима. Думай головой.

Глава 20

Совет дяди Вити начать с фигуранта был, безусловно, хорош. Только вот реализовать его получилось сильно не вдруг. Я почему-то был совершенно уверен, что с лёгкостью найду Барина где-то рядом с его домом — ну не работает же он на другом конце города, в самом деле? Потому, не обнаружив никого ни дома, ни вокруг на следующее утро после разговора с дядей Витей, расстроился не сильно — завтра будет новый день, не горит. Однако, дни шли один за другим, а поймать неуловимого прапора никак не удавалось. Я даже начал подозревать, что в тот, первый раз мне невероятно повезло!

В итоге, с Костей получилось пересечься раньше, чем с Барином. Конечно, стоило бы сначала договориться с наиболее заинтересованным (и наименее предсказуемым) субъектом, но… памятуя об отсутствии «старшего» на прошлых тренировках, рисковать я не захотел и, улучив момент, когда все парни вроде бы были увлечены чьей-то очередной байкой, подёргал Константина за рукав.

— Костя… отойдём на пару слов?

И я не я — он испугался! Идти в сторону со мной даже и на пару слов Костя явно не хотел. Боится, что буду пытать про собрание, что ли? Пфф, сдался ты мне… Однако, колебался он недолго, пружинисто поднялся и двинулся к свёрнутому в рулон мату, на котором уже сидел я.

— Костя, ты же знаешь такого Барина? Он вроде обещал прийти на праздник в воскресенье.

— Был такой, да, — настороженно кивнул наш главнокомандующий.

Дальше я коротко изложил детали своего плана насчёт прапора, особо упирая на то, что человек живёт буквально в скотских условиях, а в случившемся с ним виноват не более, чем незадачливый грибник, подбитый молнией посреди картофельного поля. Директор же совхоза в моём рассказе представал натуральным Дракулой, не меньше.

— Ну ты уж прям пули-то не лей, — заметил Костя, скептически скривив угол рта. — Я всё ж, знаешь ли, до долгу службы с этим Павлюченко знаком, и неплохо. Уж не такой он и страшный.

— Тебе, — я изо всех сил старался звучать спокойно и рассудительно. — А вот Барину не поздоровится. Да и что ему там делать? А здесь и город какой-никакой, работа, учёба.

— И всё это не имеет никакого отношения к Заводу, — припечатал Константин.

Перед тем, как отвечать, я выдохнул, посчитал овечек… до десяти не добрался, врать не буду, но сколько-то мысленным взглядом зачерпнул.

— Понимаешь, Костя… Так если подходить, то к Барину никто никакого отношения не имеет. Сам виноват, сам вляпался, сам расхлёбывай. Только вот не получается у него расхлебать! Без жилья нет прописки, без прописки нет работы, без работы нет жилья… начинай сначала. Как-то надо разорвать этот порочный круг! И кто, скажи, должен первым подать товарищу руку? Вы вот на пруду собирались давеча. Зачем? Разве не затем, чтоб интересы одного отстаивать всей кучей? Ну так вот он тебе — тот самый один, которому плохо и надо помочь! Заметь, я ведь даже не прошу тебя решить вопрос с пропиской или работой. А ведь это тоже непросто!

— И кто будет решать вопрос с работой? Пропиской? Или ты считаешь, что как только комната появится, остальное образуется само собой? — скептически спросил Костя.

— Всё учтено могучим ураганом, — я рубанул воздух рукой. — Есть люди, кто согласен поучаствовать. Не афганцы, кстати, ни разу! Но вот общаг у них в пределах прямого доступа нет. У меня вообще на Заводе знакомых немного, к сожалению. Потому и прошу тебя. Чёрт, да у него даже отношение из райкома партии будет! Но, конечно, это только бумага, чтоб обставиться на случай проверок каких-нибудь в будущем, а по факту всё решить надо заранее. У меня вообще пожелание от участвующих, — я потыкал пальцем в потолок, — чтобы всё было решено как бы снизу. А все «ответственные за» просто не будут препятствовать, будто он обычный человек, без «обстоятельств». Но снизу подтолкнуть его надо! И кто, если не мы?

Почувствовав, что несколько отсидел «нижнюю треть спины» — неудивительно после тренировки — я несколько раз изогнулся корпусом, разминаясь. И вдруг осознал, что стоит непривычная для зала тишина. Повернув голову (мы сидели почти спиной к остальным — как лежал брошенный школьниками мат), можно сказать, обмер: все пацаны внимательно смотрели на нас. Молча. Почувствовав что-то, Костя обернулся тоже, и досаду на его лице можно было бы увидеть с закрытыми глазами в кромешной тьме.

— Ладно, чёрт с тобой, — буркнул он, поднимаясь. — Поговорю.

С утра в субботу прапора я не застал. Снова. Это не очень удивительно, впрочем, дворники и должны вставать рано, а найти его в Старом Городе… это нереально. Тут всё настолько вкривь-вкось, что запросто можно не встретиться, даже находясь на одной улице в двадцати метрах. Плюнув, я отправился домой. Ну, как домой, всё по стандарту: лыжи, коньки и всё такое прочее. Типичный зимний набор. Ну — формально-то весенний уже, каток явно последние дни доживает… Но пока ещё держится!

А вот вечером, часов в семь, после окончания очередной хоккейной зарубы, я не пошёл со всеми прочими в здание спорткомплекса за чаем, а помахал убежавшим вперёд Михе с Андреем и двинул на выход. Потапов, однако, этого так не оставил, и протолкавшись сквозь жаждущих благ цивилизации сограждан, выскочил на лёд. Катался он куда лучше, чем я, потому настиг меня буквально несколькими шагами.