Я еще Скелет? Не прикалывайтесь! Книга II - Паркер Прах

Глава 16

Кабинет тонул в густых сумерках. Единственным источником света служил тлеющий кончик дорогой сигары, отбрасывающий причудливые тени на стены, обитые тёмным деревом.

Исаак Гольдштейн сидел в массивном кресле из чёрной кожи, его зелёная кожа казалась почти серой в тусклом свете.

Перед ним на столе из полированного эбена лежал старый, зазубренный боевой топор. Следы ржавчины проступали на лезвии, несмотря на все попытки его отполировать — единственное, что осталось от прошлой жизни. Гольдштейн смотрел на это оружие с плохо скрываемым отвращением, словно оно было символом всего, что он презирал в себе самом.

Он глубоко затянулся сигарой, дым медленно поднялся к потолку. В этой тишине его мысли обращались к прошлому, которое он так старательно пытался похоронить.

— Клан Подгорных Орков, — произнёс он вслух, и его голос эхом отозвался в пустом кабинете. — Жалкое имя для жалких наёмников.

Он поднялся с кресла, массивная фигура заскрипела половицами. Подошёл к окну, из которого открывался вид на ночной город — тысячи огоньков внизу, словно звёзды, упавшие на землю.

Его отец был вождём. Сильный, глупый орк, который гордился своей «честью воина». — Гольдштейн усмехнулся, но в этой усмешке не было ни капли веселья. — Честь… какая глупость. Он был просто цепным псом, который вилял хвостом перед теми, кто платил.

Воспоминания нахлынули против его воли. Роскошный шатёр эльфийского лорда, где его отец стоял на коленях, получая очередной приказ. Золотые монеты, небрежно брошенные к его ногам, и благодарные поклоны и заискивающие улыбки с его стороны.

Он прекрасно видел все своими глазами — этих лордов, купцов и магов. Они были слабы, но они правили, а отец, со всей своей силой, мог лишь подчиняться.

Исаак сжал кулак, его костяшки побелели.

И он поклялся, что никогда не будет таким. Настоящая сила не в мускулах — она в золоте и в страхе, который это золото покупает.

Он отошёл от окна, его тяжёлые шаги гулко отдавались в тишине. Сигара между пальцами дрожала — совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы выдать внутреннее напряжение.

Он взял у отца всё, что смог унести — не так уж и много. И сбежал, подальше от запаха пота и дешёвого пива, в мир, где пахло пергаментом и деньгами.

Вспомнились высокие стены университета, мраморные колонны библиотеки, где он проводил дни и ночи, изучая экономику, право, политику. Хотел научиться их языку, понять, как они превращают бумагу во власть.

И у него получалось. Он был лучшим. Лучшим среди тех, кто считал его недостойным даже смотреть в их сторону.

Правда, увы, прошлое все-таки нашло его — «Сын преступника», «отродье наёмника», и его вышвырнули. Но даже в тот момент он не обозлился на отца, ведь понял, что ошибка отца была не в том, что он был преступником, а в том, что он был… бедным и слабым преступником! В этом мире есть лишь один грех — быть пойманным и быть слабым!

Когда отца убили за долги, он вернулся. Клан в тот момент был в руинах, и он собрал этих отчаявшихся дураков и предложил им новый путь. Больше не быть мечом в чужой руке, а стать рукой, которая держит нож у горла.

В его глазах загорелся холодный огонь воспоминаний.

Метод был прост. Они больше не просто охрана, а полноценные партнёры. Они изучали бизнес клиента, помогали ему, вкладывались, а потом, в нужный момент, предлагали кредит, от которого он не мог отказаться.

Он сел обратно в кресло, откинулся на спинку.

И ждали. Рано или поздно он оступался, и тогда его дело становилось его. Или продавали его крах конкурентам — это был настоящий бизнес.

Исаак поднял сигару к губам, но она уже почти догорела. Он посмотрел на тлеющий окурок с лёгким раздражением, затем наклонился к столу и погасил его о лезвие топора. Металл зашипел, и в воздухе повис едкий запах.

Лишь годы спустя, здесь, в этом городе появился «Банкирский дом Гольдштейн». — Он усмехнулся, но в этой усмешке читалась горечь. — Вот только это все респектабельный фасад для старой, как мир, истины: самый выгодный клиент — тот, кто не сможет заплатить.

Он провёл рукой по столу, словно поглаживая невидимые монеты.

Бизнес клиента, его дом, его свобода, даже его тело — всё становится их активом. Наркотики, органы, рабство… это лишь слова в бухгалтерской книге. Главное — прибыль, и власть, которую она даёт.

Гольдштейн поднялся и подошёл к массивному сейфу в углу кабинета. Повернул комбинацию, дверца открылась с тихим щелчком. Внутри стояли ряды папок с документами — долговые расписки, контракты, компрометирующие материалы.

Больше всего он не хотел быть слугой, как отец. Он хотел быть тем, кому служат. Мэр, другие кланы… это все временные фигуры, с которыми приходится считаться.

Он взял одну из папок, перелистал несколько страниц, его губы скривились в довольной улыбке.

Но однажды они все будут работать на него или… умрут. Потому что в этом мире есть только два типа людей: те, кто владеет, и те, кого имеют.

Исаак закрыл папку, вернул её на место и захлопнул сейф. Повернулся к топору на столе и посмотрел на него долгим, оценивающим взглядом.

И свой выбор он сделал давно.

В кабинете снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем дорогих часов на каминной полке. За окном город продолжал жить своей жизнью, не подозревая о том, какие планы вынашивает один из его самых влиятельных обитателей в своём тёмном кабинете.

Тишину кабинета разорвал грохот распахнувшейся двери. В помещение ворвался запыхавшийся помощник — худощавый человек с нервно дёргающимся глазом. Увидев мрачное лицо хозяина, он едва не упал на колени.

— Босс… — заикался он, хватая ртом воздух. — Страшные… страшные новости…

Гольдштейн бросил на него раздражённый взгляд. Его философские размышления были прерваны в самый неподходящий момент.

— Говори уже, идиот. Что случилось?

— Клан «Ржавые Кинжалы»… — помощник сглотнул, его голос дрожал. — Они… они уничтожены, босс. Весь клан разгромлен!

Зелёная кожа Гольдштейна мгновенно побагровела. Массивные кулаки сжались так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Что ты сказал? — прохрипел он.

— Активы уже растаскивают конкуренты, — залепетал помощник. — Территории переходят под контроль других группировок. Особняк Морга сожжён дотла, остальные либо сбежали, либо кормят червей…

— Как это случилось⁈

Помощник дрожащими руками потянулся к магическому шару на столе ростовщика.

— У меня есть запись последних часов, босс. Видящий кристалл зафиксировал всё…

Кристалл засветился тусклым