Оторва. Книга пятая (СИ) - Ортензия

Я пожала плечами.

— Да всё нормально. Потом занята была, к экзаменам готовилась.

А про себя похвалила подружку. Сдержала слово, не рассказала ничего о наших приключениях. Пусть так и думают, что я с сотрясением валялась. А вообще, компания мне не очень понравилась. Кроме Игоря никого не заинтересовало здоровье Бурундуковой, что-то пробубнили в качества приветствия и опять уставились на своего вожака. Да и он вскользь задел. На Люсю совсем не обратил внимания и снова забренчал на гитаре в этот раз что-то блатное и все радостно загомонили. А я-то подумала, что у них кружок по интересам.

И это с ними Ева пила вино из горла?

Никто и не заметил, как я ретировалась.

Глава 3

Домой решила зайти тихо, чтобы не получить порцию нравоучений. Куртку, на всякий случай сняла и спрятала в сумку. Аккуратно провернула ключ в замке, но открыть дверь не получилось. Появилась небольшая щель, через которую только мышка и проскользнёт. Надавила плечом, и в коридоре раздался скрежет, а потом забухали тяжёлые шаги. Мне всё же удалось отодвинуть то, что стояло за дверью, и я протиснулась в квартиру, а потом втащила сумку.

— Ева! — воскликнула Прасковья Дмитриевна, едва завидев меня, — ты на время смотришь? Где тебя носит?

— А меня не носит больше, — попыталась я отшутиться, — с ребятами в павильоне на гитаре играли. Я как пай-девочка уже пришла домой, а Люся осталась, — сдала я свою подружку.

Мама только руками всплеснула, а потом, разглядев мой прикид, ахнула.

— Ева, что это на тебе, ты в этом по улице гуляешь? Ты с ума сошла?

— Не на улице, была на роднике, готовилась к экзамену по физкультуре. Он вообще-то послезавтра, а я немного потеряла форму. Нужно привести себя в порядок. И в чём мне выполнять упражнения?

— Но не в этом же, — она вытянула в мою сторону обе руки.

— Какая ни есть спортивная форма, — твёрдо упёрлась я.

— А сумка? Что это за сумка? Где ты её взяла? И зачем на тренировку нужна сумка? Что у тебя там?

— О, Господи, — я закатила глаза, — полотенце там. Когда выполняешь физические упражнения, потеешь. Споласкивала лицо на роднике.

— А где ты её взяла? — с подозрением повторила она свой вопрос.

— В Ленинграде купила, в прошлом году. Забыла? Я с ней приехала. Лежала в диване, вспомнила и достала.

Прасковья Дмитриевна поморгала глазами.

— Разве это она? Ты же говорила, что её украли на тренировке.

Я хмыкнула. Но врать, так врать.

— Ничего не украли, мама, ты что-то путаешь.

— Не о том говоришь, Паша, — из-за двери появилось мужественное лицо подполковника, — некогда. Давай по существу.

Меня даже мандраж прихватил. Уже обнаружили трупы, и я что-то не учла? Но додумать не успела, так как мой взгляд упёрся в два чемодана, стоящих за дверью и сразу сообразила, что мне мешало войти.

— Чемоданы?

Я перевела взгляд на Илью Спиридоновича, потом на Прасковью Дмитриевну. Оба одеты и даже в обуви.

— А что происходит? — задала я резонный вопрос.

— Ева, — сказала мама подобревшим голосом, — пришла телеграмма из Хабаровска. Твоя бабушка попала в больницу в очень плохом состоянии. Что и как мы не знаем, но товарищ твоего отца просит срочно приехать, если мы не хотим потерять квартиру.

Я только хмыкнула. Ничего не меняется, бабушка угодила в больницу и надо полагать при смерти, а родственники переживают за жилплощадь.

— И? — спросила, так как они, переглянувшись, замолчали.

— Мы можем пробыть там недели две, а может и три. На кухне на столе оставили 150 рублей, маму Люси предупредили, и ты, если что обращайся к ней. И, пожалуйста, ни во что не ввязывайся. Домой ни кого не води. Ах да, приходил Валера, что-то про слёт говорил. Я ничего не поняла, но он сказал, завтра зайдёт, — мама прижала руки к груди, а потом расплакалась и обняла меня, — там, рядом с деньгами телефон в Хабаровске и адрес. Так, на всякий случай.

— Я всё поняла, мама. Не переживай за меня, всё будет хорошо. — И глянув на Илью Спиридоновича, спросила, — Вы вдвоём едете?

Могла и не спрашивать, и так было понятно, что бравый подполковник её одну не отпустит. И два чемодана были тому доказательством.

Он кивнул и, выпятив нижнюю губу, стал объяснять мне, что поздно гулять не нужно ввиду некоторых событий. И ещё кучу разных глупостей выдал, а то я не знаю, как готовить и как себя вести. В прошлой жизни прожила больше десяти лет отдельно от родителей и нормально себя чувствовала, а тут всего две недели. Про маньяка не сказал ни слова, но разными завуалированными словами предупреждал, чтобы не вздумала его искать самостоятельно и если что обращаться — он назвал несколько имён тех, кого я уже знала.

Резко и требовательно зазвонил телефон, и Илья Спиридонович оставив наставления, схватил трубку.

— Алло, да заказывали, да спасибо, сейчас выходим.

Он положил трубку на аппарат и тяжело вздохнув, сказал:

— Такси будет через пять минут.

Мама вновь кинулась меня обнимать и запричитала по новой.

— Паша, ну что ты как над покойником. Ева девочка взрослая, уже бандитов умудряется ловить, а ты — словно ей десять лет.

— Типун тебе на язык, — мамины слёзы мгновенно высохли, — просто она ещё не оставалась так надолго одна, а последнее время я за неё каждый день переживаю. То одно, то другое.

— Вот и прекращай, — он подхватил оба чемодана, — давай идём уже.

— Стойте, — остановила я их порыв, — куда? Бросайте чемоданы, дядя Илья, а на дорожку?

— Вот чёрт, — буркнул Илья Спиридонович, опуская чемоданы на пол, — совсем забыл. Паша, тащи сюда табуретки из кухни, а увидев, что Прасковья Дмитриевна смотрит на меня с умилением, а его совсем не слышит, сам кинулся за ними.

— Ну всё, пора, — подорвался подполковник едва присев. Открыл двери, вытолкал маму на площадку, а потом, подхватив чемоданы, ринулся следом.

Я провожать, не пошла. Опять начнёт тискать, плакать. Вполне достаточно было в коридоре. Отнесла табуретки обратно, вышла на балкон и, убедившись, что они сели в такси пошла в душ, если можно так выразиться и в очередной раз пообещала себе найти нормальную сантехнику.

Кинула сумку маньяка в кресло и обрадовано подумала, что какое-то время смогу спать голой, а то последнее время мало того, что стала не высыпаться, так ещё и сны хрень знает о чём.

Хотя, если честно признаться, спать голой в одиночестве явное извращенство.

Утро добрым не бывает. Увы, эта азбучная истина подтвердилась на следующий же день

Экзамен по иностранному языку был назначен на 10 часов, и я спокойно нежилась в постели, когда раздался требовательный звонок в дверь и, учитывая, что ближайшее время никого в доме не будет, открывать пришлось мне. Накинула халат и пошла выяснять, кому могла понадобиться в такую рань. Глянула в зеркало в коридоре и скривилась. На левой щеке след от подушки, волосы всклокоченные и если бы не кукольное личико, которое чуть скрасило вид, я бы и не стала разбираться, кто стоит за дверью, а принялась приводить себя в порядок.

Открыла и едва не обалдела, обнаружив на пороге жениха, хмурого как небо во время грозы.

— Валера? — удивлённо протянула я. — Что-то случилось? У тебя ведь поезд вечером.

Ответа не последовало и я, вздохнув, шагнула в сторону, чтобы будущий — бывший муж Бурундуковой шагнул в квартиру.

Валера продемонстрировал мне левый профиль, потом правый, словно предлагая оценить какой из них лучше и остался стоять на месте. Я нахмурила брови и спросила:

— Что?

— Вот, — Валера, продолжая демонстрировать правый профиль, вытянул руку, в которой находился сложенный лист бумаги.

— И что это? — поинтересовалась я.

Валера нетерпеливо дёрнул рукой. Вот так, ничего не объясняет, но торопит.

— Может быть, войдёшь в квартиру или так и будешь на пороге стоять? — спросила я, но жених даже не шевельнулся. Ну и что на него нашло? Я возмущённо выдернула листок и развернула. О, нет. Опять стихи?