Дроны над Курской дугой (СИ) - Андров Алексей

Холлидт заметно оживился, впервые за последние сутки его глаза засветились оптимизмом:

— Есть подтверждённые случаи?

— Так точно, — ответил Фогель. — За прошедшие сутки мы сбили семь аппаратов, четыре удалось захватить целыми. Наши инженеры уже осматривают их. Моральный дух поднимается, русские теряют уверенность.

— Отличная новость, подполковник, — сказал Холлидт, удовлетворённо кивнув. — Мне нужны подробности. Как именно удалось захватить аппараты?

Фогель развернул на столе карту и указал на точки:

— Здесь и здесь, господин генерал, мы расставили заградительные аэростаты. Металлические сети почти незаметны на высоте до трёхсот метров. Дроны русских, привыкшие к свободе полётов, не были готовы к такой угрозе.

— Блестяще, — сдержанно улыбнулся Холлидт. — Продолжайте. Нам нужны ещё результаты.

Тем временем в лагере солдат вермахта, недалеко от штаба, группа немецких солдат с любопытством и ликованием осматривала захваченные беспилотники. Один из молодых солдат, ефрейтор Петер Шульц, с восторгом разглядывал аппараты, аккуратно касаясь их корпуса:

— Посмотрите, как сделано! Никогда бы не подумал, что русские могут такое придумать!

— Эй, Петер! — усмехнулся стоящий рядом капрал Гюнтер Майер. — Ты, кажется, уже восхищаешься русскими?

— Нет, капрал, — поспешил заверить его Шульц, — просто удивляюсь. Это ведь очень сложная техника, даже у нас такой нет.

— Была бы она ещё целой, — рассмеялся Майер. — Теперь эти «русские птицы» полетали достаточно!

Немецкие солдаты весело переговаривались, их настроение заметно улучшилось. Для многих из них беспилотники были символом новой, невидимой угрозы, которая до этого дня казалась непобедимой. Захват советских аппаратов подарил им уверенность.

В оперативном штабе подполковника Фогеля продолжалось обсуждение. Холлидт задал ключевой вопрос:

— Подполковник, надолго ли хватит этих мер?

Фогель задумался на секунду, затем твёрдо сказал:

— Советские инженеры хитры, господин генерал. Они быстро найдут контрмеры. Но сейчас у нас есть преимущество. Мы выиграли немного времени. Я считаю, следует усиливать меры защиты, развернуть ещё больше аэростатов и увеличить мощности станций подавления.

— Сделайте это немедленно, — приказал Холлидт. — Каждый сбитый аппарат — это спасённые жизни наших солдат и офицеров.

— Будет выполнено, господин генерал, — уверенно отозвался Фогель и, отдав честь, направился к выходу.

Холлидт устало провёл рукой по лицу, вновь склонившись над картой фронта. Несмотря на хорошие новости от Фогеля, он понимал: победа в войне далека, и русские беспилотники — лишь одна из множества угроз, с которыми предстоит столкнуться его армии.

Часть IV: «Перелом и отступление»

Плацдармы на Миус-фронте, советский командный пункт, 28 июля—2 августа 1943 года

Утро 28 июля встретило генерала армии Родиона Яковлевича Малиновского тревожными докладами. Немецкие войска, недавно усиленные 2-м танковым корпусом СС, резко перешли в контрнаступление, теснили советские части, с огромным трудом захватившие и удерживающие плацдармы на правом берегу Миуса.

— Товарищ генерал армии, немцы ввели в бой свежие силы, — с напряжением докладывал начальник разведки фронта. — Соединения «Мёртвая голова», «Рейх», и ещё третья танковая дивизия. Наши позиции сильно ослаблены.

— Что у Громова с разведкой? — быстро спросил Малиновский, устремляя тяжёлый взгляд на штабных офицеров.

— Серьёзные проблемы, товарищ генерал, — ответил офицер связи. — Немцы используют новые ловушки и сильное радиоэлектронное подавление. Потери дронов велики.

— Вызвать ко мне Громова, — сухо приказал Малиновский. — Немедленно!

Громов появился в штабе спустя несколько минут. Вид его был мрачным и усталым. Малиновский не стал терять время:

— Товарищ Громов, немцы блокируют наши беспилотники. Почему мы теряем технику?

Громов вздохнул, стараясь сохранять спокойствие:

— Как вы знаете, противник установил заградительные аэростаты с металлическими сетями. Радиоэлектронное подавление у них теперь на высоком уровне. Мы оказались не готовы к таким мерам.

— Ваши предложения? — резко спросил Малиновский.

— Сократить число вылетов и изменить тактику, — чётко ответил Громов. — В первую очередь избегать полётов на низких высотах, где действуют эти ловушки. Постараемся использовать разведку дальнего действия и удары по наиболее важным объектам, но массовое применение сейчас рискованно.

— Значит, от разведки нам сейчас пользы немного, — задумчиво произнёс Малиновский. — А немецкие танки всё ближе…

— Нам нужно время, товарищ генерал армии, — сказал Громов, стараясь сохранять уверенность. — Я уже отдал распоряжение инженерам подготовить новые модификации аппаратов, которые смогут обходить немецкие ловушки.

— Время! — глухо повторил Малиновский. — Вот чего у нас нет.

В это время на передовых позициях советских войск было очень жарко. Танковые дивизии СС наносили сокрушительные удары. Бойцы отчаянно держали оборону, но сдерживать натиск бронированных машин становилось всё труднее.

Командир танкового батальона капитан Фёдор Лавров с трудом вылез из своего Т-34, осматриваясь вокруг. Гарь, дым, обломки сгоревших машин. Солдаты поспешно занимали новые рубежи обороны.

— Товарищ капитан, поступил приказ отходить на левый берег Миуса, — подбежал к нему лейтенант Гришин, тяжело дыша. — Немедленно!

— Отходить? — удивлённо переспросил Лавров, тяжело приняв это решение. — Значит, плацдарм потерян…

— Да, потерян, — глухо подтвердил лейтенант. — Генерал Малиновский приказал не рисковать людьми, иначе нас просто сомнут.

Капитан выругался сквозь зубы и дал команду экипажам:

— Всё, уходим, бойцы! Танки прикрывают пехоту! Назад, к реке!

Тем временем, в немецком штабе царила атмосфера сдержанного удовлетворения. Подполковник Фогель докладывал генералу Холлидту о результатах нового контрнаступления:

— Советские части начали отступать, генерал. Плацдарм практически очищен. Мы успешно подавили их беспилотники.

Холлидт удовлетворённо кивнул, глядя на карту:

— Великолепно, Фогель. Ваши методы оказались эффективными. Теперь важно закрепить успех.

— Русские скоро адаптируются, — осторожно заметил Фогель. — Они быстро реагируют на любые наши новшества.

— Я это понимаю, — кивнул Холлидт. — Но сейчас главное, что они остановлены. Переброска наших дивизий из-под Харькова была оправдана. Фюрер будет доволен.

В ночь на 2 августа советские части начали планомерный отход за Миус. Генерал Малиновский, наблюдая за движением своих войск с командного пункта, тяжело вздохнул:

— Мы отвлекли значительные немецкие силы, но плацдарм удержать не смогли.

Громов, стоявший рядом, тихо произнёс:

— Главное, что немцы не отправили эти силы на Курский выступ. Там сейчас решается судьба всей войны.

— Верно, товарищ Громов, — согласился Малиновский. — Война ещё далека от завершения. Мы отступаем, но не проигрываем.

Отступающие войска медленно отходили на левый берег Миуса. За их спинами оставались тяжёлые бои, жестокие потери и опыт, который становился бесценным для будущих сражений. Миусская операция не завершилась прорывом, но выполнила главную стратегическую задачу — отвлекла на себя мощные немецкие силы и дала шанс войскам под Курском удержать инициативу.

Часть V: «Тяжёлая победа»

Немецкий и советский командные пункты, начало августа 1943 года

В просторном командном блиндаже 6-й немецкой армии*, наскоро оборудованном в окрестностях Таганрога, царило мрачное напряжение. Генерал-полковник Карл-Адольф Холлидт стоял возле большой тактической карты, устало разглядывая помеченные позиции своих войск.

Напротив него стоял подполковник Вернер Фогель — новый начальник подразделения радиоэлектронной борьбы. На лице его была едва заметная гордость, смешанная с усталостью после бессонных ночей.