Товарищ «Чума» 11 - lanpirot

Стикс — река на границе 5-го круга, Флегетон (раскалённая река с огненным дождём) — в 7-м круге для насильников, и Коцит (озеро льда) — в 9-м круге для предателей, а Лета (река забвения) находится в Чистилище.

Глава 15

Ледяное озеро Коцит сияло внизу, как гигантское зеркало, разбитое застывшими волнами. Лёд был не просто льдом — он казался живым, дышащим, испещрённым трещинами, из которых сочился тусклый багровый свет, словно под его толщей тлели негасимые угли Преисподней.

А в центре этого ледяного плена, словно черная жемчужина в оправе из хрусталя, возвышались величественные чертоги Люцифера. Замок Падшего был высечен из чёрного базальта и обледенелого адаманта, его башни вздымались к низкому, свинцовому небу девятого круга, увенчанные острыми, как кинжалы, шпилями.

На вершине самого высокого шпиля вместо флага красовался так называемый «сигил Люцифера» — герб и одновременно печать короля Ада. Еще в своём родном времени — в будущем, я читал, что толкование этого знака — весьма запутанное, так как он содержит в себе целый ряд скрытых аллюзий, доступных для понимания лишь специалистам по геральдике.

Но, как ни странно, я легко сумел вспомнить, что направленные вверх треугольники обозначали мужское начало и силу разума, в то время, как больший треугольник, ориентированный вниз, символизировал женскую составляющую адского владыки — демоницу Лилит.

Часть перевернутой пентаграммы олицетворяла стремление к высшим, тайным знаниям, а перекрестье линий с ромбом символизировали единство тела и духа. Знак «V», расположенный внизу, обозначал победу и само понятие утренней звезды — Венеры, которая во все времена являлась олицетворением Люцифера в религии.

Использовался этот знак преимущественно в магической практике отпирающих печатей. С его помощью было возможно подчинение сильнейших демонов, познание самых потаенных и сокрытых от человеческого глаза и разума знаний, а также сотворение множества сильных заклятий.

Этот знак, в то же самое время, являлся очень часто непосредственным символом посвящения в самые глубокие тайны колдовства. Тройственная сила жизни без права входа в жизнь — запертая Богом, но с правом оголять пороки и ничтожить бессмертную человеческую душу.

Как на самом деле обстояли дела с этой «печатью Люцифера» в этом мире, я мог только догадываться, да и то с допуском плюс-минус километр. Поэтому я выбросил эти мысли из головы и продолжил пялиться на стремительно приближающийся замок повелителя Ада.

Стены чертогов Сатаны, покрытые инеем, переливались синевой и кровавыми отсветами даже в темноте девятого круга. А вот поверхность льда подле этих стен была испещрена тёмными пятнами — вмёрзшими душами предателей, чьи лица, руки и спины торчали изо льда, словно мухи, застывшие в янтаре.

Нагльфар стремительно приближался к ледяной пустыне, и я уже различал отдельные фигуры, скованные во льду — одни были погружены по шею, другие, наоборот, застыли во льду с головой, оставив свободными руки-ноги и другие части тела.

Некоторое грешники были вморожены в лёд в позах «отчаяния», словно они потратили все силы, пытаясь вырваться из ледяных оков. Иные — перенесли заточение во льду Коцита на первый взгляд с достойным спокойствием… Однако, это спокойствие было лишь видимым.

Мне казалось, что их «мысленные» крики, застывшие в вечном молчании, витали прямо в воздухе, сливаясь с рёвом падающего огненного водопада и вгрызаясь мне в мозг. Только их никто не слышал, кроме меня.

Мы приближались, и теперь я различал еще больше ужасающих деталей: к вратам замка вел узкий и извилистый путь. Он был выложен не камнем, не деревом, а телами грешников, вмёрзшими в лёд так, что их спины и руки образовывали ступени. Некоторые бедолаги ещё шевелились, их пальцы скреблись по поверхности, но никто не мог освободиться.

Сами же врата были огромными, чёрными и украшенными барельефами падших ангелов. Их прекрасные некогда лица были искажены вечной мукой и злобой, а величественные ангельские крылья — нещадно изломаны.

— Друзья! Приземление будет жёстким! — предупредил Черномор, стиснув зубы — ему приходилось весьма несладко.

Корабль дрожал, его магические руны пылали синим огнём, замедляя падение, но остановить нас полностью, похоже, у капитана не получалось.

Нагльфар врезался в лёд с оглушительным треском. Корпус судна затрещал, но выдержал удар, заскользив по гладкой поверхности. Он несся, постепенно замедляя ход и разбрасывая ледяные осколки по сторонам, пока мы не остановились в облаке сверкающей ледяной пыли.

Тишина. Только лёгкий звон оседающих льдин нарушал мёртвую тишь девятого круга. Я поднялся с палубы, отряхивая с себя иней, и огляделся. Мы стояли посреди бескрайнего ледяного поля. Вдалеке, в самом центре озера, возвышался замок Люцифера. Вокруг него клубился морозный туман, а в воздухе висел тяжёлый, гнетущий холод, проникающий до костей.

— Чертоги Люцифера… — прошептал Каин, тоже поднявшийся на ноги после падения. — Мы на месте.

— И как нам туда попасть? — спросил я, чувствуя, как холод уже проникает в кости.

Черномор усмехнулся, вытирая со лба выступивший пот:

— А вот так!

Он рванул штурвал на себя, и паруса Нагльфара наполнились ветром. Корабль содрогнулся, резко дернувшись вперед. Сначала судно пошло юзом по скользкой поверхности застывшего Коцита. Затем Нагльфар выровнялся, скользя по поверхности льда, как легендарный корабль-призрак. Лёд трещал под килем, оставляя за собой глубокие борозды.

Ледяное поле трещало под тяжестью Нагльфара, местами даже прогибаясь и шевелясь, будто живое. Но судно неслось вперед, подгоняемое адским магическим ветром, а я, цепляясь за борта, чувствовал, как проносящийся морозный воздух с каждой секундой становится всё гуще и осязаемее.

Путь к замку оказался кошмарным — вмороженные в лед грешники содрогались, когда корабль скользил прямо по их телам, отрывая руки, ноги, а то и головы. Но эти «препятствия» не могли помешать нашему движению. Их глаза — широко раскрытые и полные немого ужаса — следили за движением судна, но ни один из них не мог изрыгнуть проклятия.

Один из грешников — человек с проваленными щеками и вмёрзшими в лёд волосами уставился на меня с такой ненавистью, что даже окружающий мир на секунду потемнел, настолько материальной оказалась его непомерная злоба. Тьма рассеялась так же внезапно, как и нахлынула, но ощущение ледяного ненавистного взгляда еще долго не отпускало меня.

Мы мчались среди этого мерзлого ада, и чем ближе становился замок, тем сильнее лед вокруг нас «оживал». Сквозь его мутную толщу просвечивали призрачные силуэты — тени тех, кто был погребен здесь навечно. Их торчащие изо льда промороженные руки, словно ветви мертвых деревьев, скрипели, пытаясь ухватиться за киль корабля, будто хотели утащить нас с собой в глубину