Товарищ «Чума» 11 - lanpirot

на демона, и в его глазах отражался свет кристалла, который во всём Аду никому не под силу было потушить.

— Что это? — прошептал я.

— Молчи, смертный! — рявкнул Бафомёт, но уже без прежней уверенности. — Ты не понимаешь, что ты видишь! Это — фрагмент Его первородной Сути, утерянной в момент Падения! Капля, не больше…

— Но даже капля Его первоначального Огня может повергнуть Ад в прах, если она зажжётся в руках того, кто знает, как её пробудить! — припечатал Каин. — А я знаю!

Я отшатнулся, чувствуя, как по коже бегут мурашки, а сама реальность вокруг начинает трещать по швам. Кристалл в руке Каина больше не казался просто светящимся камнем — теперь он пульсировал, как живое сердце. И с каждым его «ударом» весь девятый круг наполнялся странным звоном, словно где-то в глубинах бытия звонили колокола, запущенные ещё до сотворения мира.

— Остановись, безумец! — заревел Бафомет, а остальные демоны завыли ему в унисон.

А я наконец-то, понял, что низверженный Люцифер не просто потерял Небеса. Он лишился своей прежней Сути, своего первородного Света. И капля этого Божественного Огня Творения, способного пробудить в Повелителе Ада нечто, что даже сами князья Ада боялись пробуждать, навечно застыла в кристалле.

— Ты не посмеешь! — продолжал хрипеть Бафомёт. — Да и не сможешь! Ты всего лишь смертный, пусть и во втором поколении. Ты — ничто. Дитя Лилит! Ты тоже отродье Тьмы, а не Света!

— Да, всё так, — спокойно произнёс Каин, но в его словах прозвучала такая сила, что все окружающие её почувствовали. — Но, я тот, кто отмечен Его личным проклятием! Я тот, кто еще помнит Его Имя, когда все остальные постарались его забыть. И я тоже, как и Люцифер — тот, кто Ему не поклонился… Так хочешь проверить, получится у меня или нет?

И в этот момент кристалл вспыхнул. Сигил на воротах изменился — изнутри хлынул свет, но уже не багровый, не адский, а белый, как первое утро нового и чистого мира.

Ворота задрожали. Барельефы падших ангелов закричали голосами, полными боли и ужаса.

— Нет! Потуши его! — закричал Бафомёт, закрываясь рукой от этого яркого света. — Ты ведь тоже издохнешь, Каин!

— Плевать! — пожал плечами упырь. — Этому миру всё равно ничего не осталось…

[1] Бафоме́т — философский, алхимический, эзотерический символ, аллегорическая фигура. Изображался в антропоморфном виде, содержащим в себе неортодоксальные элементы, связанные с гностическими учениями. Е. П. Блаватская утверждала, что «эзотерически и филологически это слово никогда не означало 'козёл», ни даже что-либо столь вещественное, как идол.

В процессе против Ордена тамплиеров в 1307 году используется в качестве имени одного из сатанинских божеств, которому, согласно расследованию инквизиции, поклонялись на тайных ритуалах рыцари. Исторически подтвердить или опровергнуть обвинение не представляется на данный момент возможным. В Бафомете священники увидели самого дьявола и обвинили тамплиеров в ереси, после чего глава ордена Жак де Моле и всё его руководство были сожжены на костре, а остальные сбежали.

[2] Лимб (лат. limbus — рубеж, край, предел) — термин, использовавшийся в средневековом католическом богословии и обозначавший состояние или место пребывания не попавших в рай душ, не являющееся адом или чистилищем.

Согласно представлениям о лимбе, в нём пребывают души тех, кто не заслужил ада и вечных мук, но не может попасть в рай по независящим от него причинам. Считалось, что в лимбе пребывают души добродетельных людей, умерших до пришествия Иисуса Христа (limbus patrum — лимб праотцов, то есть античных праведников), а также души некрещёных младенцев (limbus puerorum — лимб младенцев). Понятие о лимбе широко распространилось в западном богословии, начиная с XIII века.

В «Божественной комедии» Данте лимб — это первый круг ада, где вместе с некрещёными младенцами пребывают добродетельные нехристиане — философы, атеисты, поэты и врачи Античности, а также герои языческого мира.

[3] Согласно Данте на восьмом круге ада во второй злопазухе томятся льстецы, погруженные в «кал зловонный».

Глава 16

Кристалл в руке Каина вспыхнул с такой силой, что даже демоны, привыкшие к адскому пламени, зажмурились и отпрянули. Свет прорезал тьму, как лезвие, и ворота дворца Люцифера затряслись, а барельефы падших ангелов на их поверхности застонали. Их каменные лица исказились в гримасах непереносимой боли, словно в них вновь ожила память о Падении — о том мгновении, когда их крылья обуглились, а души разорвались между Небом и Бездной.

— Остановись, упырь! — взревел Бафомёт, но его голос потонул в нарастающем гуле, идущем из глубины дворца, будто сам Ад содрогнулся в конвульсиях.

И тогда раздался Голос. Он прокатился по бесконечным коридорам дворца, заставив всех демонов в округе замереть. Затем они припали к земле, словно удары невидимого бича пригнули их к полу. Даже Бафомёт, чья ярость ещё секунду назад казалась неукротимой, резко замолчал. Его козлиные глаза расширились, а кожистые крылья нервно затрепетали.

— Пропустите их. — прозвучал тихий приказ. Но в нём была такая сила и власть, что даже морозный воздух вокруг нас сгустился, будто сама реальность сжалась и замерла в страхе.

— Но… Повелитель… — прохрипел Бафомёт, и в его голосе впервые за века прозвучало нечто, напоминающее непонимание.

— Ты слышал меня, страж?

Тень за спиной Бафомёта шевельнулась, и демон резко отпрянул, будто его коснулось раскалённое железо.

— Да, Господин!

Ворота с глухим скрежетом распахнулись, и перед нами открылся величественный зал. Мы спустились с палубы Нагльфара и вошли во дворец Люцифера. Пол в зале был выложен зеркальным ониксом, но отражения в нём были «неверными». Тени двигались сами по себе, извиваясь, как черви под стеклом и, если приглядеться — среди них часто мелькали лица. Лица тех, кто когда-то пал вместе с Денницей.

Колонны, выточенные из чёрного обсидиана, уходили ввысь, теряясь в клубящемся тумане под сводами. Их поверхность была испещрена рунами — древними, старше самого Ада. Они мерцали тусклым багровым светом, словно в глубине камня тлели угли.

По стенам тянулись «фрески Падения». На них — ангелы с распростёртыми крыльями, низвергающиеся в Бездну. Их сияющие доспехи плавились, а лица искажались в крике, который никто не услышал. А внизу их уже ожидало море огня, среди языков пламени которого они трансформировались, превращаясь из прекрасных ангелов в уродливых демонов.

В глубине зала стоял трон, высеченный из цельного куска тёмного янтаря, внутри которого пульсировали огненные жилы. Они сходились