Хозяин Амура (СИ) - Шимохин Дмитрий

— Каких работ?

— Мы хотим соединить Америку и Европу. Телеграфом, — просто сказал он.

Гм. Некоторое время я безуспешно пытался осознать смысл сказанного. Какая тут, нахрен, Америка? Мы бесконечно далеко от нее!

— Простите, но разве кабель из Европы в Америку не по дну океана прокладывают? — осторожно, пытаясь никак не продемонстрировать своего «послезнания», спросил я наконец.

— Проложить кабель по дну Атлантики пока не удается, — пояснил Кошкин. — Слишком глубоко, кабель рвется. И тогда в компании «Вестерн Юнион», где служат эти господа, родился этот проект — соединить континенты по суше. Компания уже строит линию через британские владения — из Америки в Русскую Америку, на Аляску. Затем — короткий кабель через Берингов пролив. И дальше — через всю нашу необъятную Сибирь, до Иркутска, где телеграф уже есть! Строиться он будет с двух сторон — одна ветка от Иркутска, другая — из Америки.

Слушая его восторженные излияния, я лихорадочно размышлял, какие выгоды может принести мне это нежданное знакомство. С первого взгляда было заметно, что эти янки — люди дела. Американцы 19 века нисколько не походили на их растолстевших надменных потомков — они умели и любили работать, причем охотно брались за любые задачи. В этом времени американцы — это нация инженеров, торговцев и авантюристов, чья Гражданская война превратилась в гигантский полигон для испытания самых передовых технологий. И при всем при этом — масштаб! Эти люди мыслили категориями континентов.

И вот передо мной сидели люди, которые были лучшими в мире специалистами по всем трем направлениям.

Пожалуй, надо бы познакомиться с ними получше. Через них, через их компанию, можно было получить доступ к технологиям, о которых у нас еще и не слыхивали. Наверняка через них можно наладить контакты, заказать оборудование, нанять специалистов. Телеграф, железные дороги, оружие… В общем, ребята явно полезные. Надо брать!

Сказано — сделано.

— Господа, — произнес я, пряча за вежливым тоном деловой интерес. — Ваш проект поистине грандиозен. И, смею предположить, сопряжен с огромными трудностями.

Я сделал паузу, глядя на Кеннана. Тот напрягся, почувствовав, что разговор переходит в иную плоскость.

— Возможно, мой опыт освоения этих диких земель, — продолжал я, — и мои… скромные возможности, могли бы оказаться вам весьма полезны. Я занимаюсь здесь золотыми приисками и предлагаю вам сотрудничество.

— С удовольствием рассмотрим все варианты. Человеку, произносящему слово «золотодобыча», трудно в чем-либо отказать! — улыбнулся полковник Баркли, и Кошкин перевел его слова.

— Прекрасно. Для начала я украду у вас мистера Кошкина… на какое-то время.

В тот же вечер, я пригласил Кошкина в свою каюту. Показав ему несколько золотых самородков, я попросил о конфиденциальной услуге. И затем — достал из сундука трофейные английские бумаги.

— Мне нужно знать, что здесь написано, — сказал я. — Дословно.

Кошкин задумчиво потер переносицу.

— Готов помочь, сударь. Но прошу учесть — у меня есть время на посторонние занятия, лишь когда джентльмены отдыхают и не нуждаются в моих услугах.

— Ну, полагаю, по ночам они спят, не так ли? — многозначительным тоном спросил я.

Кошкин согласно кивнул.

Всю ночь он, хмурясь и ругаясь сквозь зубы на корявый почерк английских геологов, корпел над бумагами. Закончил он лишь под утро. Осунувшийся и усталый, он доложил результаты своих изысканий.

— Владислав Антонович, — сказал он тихо, — ваши подозрения оказались небезосновательны. Здесь — детальный план по разработке золотых месторождений. С цифрами, расчетами, сметой расходов.

— Кто за этим стоит?

— Судя по подписям, по поводу золотых месторождений на Мохэ уже создана целая британская торговая компания. Но… — он замялся, — вот здесь, в конце. Рекомендательное письмо, адресованное китайским властям в порту Тяньцзинь. И под ним стоит подпись и гербовая печать… консула Ее Величества. Боюсь, господин Тарановский, вы влезли в большую политику!

На следующий день, во время одной из долгих стоянок для погрузки дров, я вышел на палубу проветриться. Там, у перил, стоял один из американцев — Томас Баркли. Опираясь на трость, он молча смотрел на унылый осенний пейзаж, и курил тонкую сигару.

— Хороший у вас табак, господин… — сказал я по-русски, подойдя к Кошкину, который стоял рядом. — Спросите, не вирджинский ли?

Переводчик передал мои слова. Баркли обернулся, и на его лице появилась слабая улыбка. Через Кошкина он ответил, что табак кентуккийский, и что после местной махорки он кажется ему райским наслаждением. Завязался неспешный, как течение Шилки разговор, Я узнал, что Баркли — бывший военный, полковник армии северян. Он воевал с самого начала войны, прошел несколько крупных сражений. А палка в его руках была памятью о кровавой бойне у ручья Энтитем.

— Я потерял там не только ногу, — переводил Кошкин его ровный, лишенный всяких эмоций голос. — Я потерял там почти весь свой полк. Но я видел чудо, мистер Тарановский. Я видел, как один наш батальон, вооруженный новыми карабинами Спенсера, сдержал атаку целой бригады конфедератов.

Он сделал паузу, глядя куда-то вдаль, словно снова видел тот бой.

— Они просто не успевали перезаряжать свои дульнозарядные ружья. Их офицеры гнали их вперед, волна за волной, а наши ребята просто стояли и стреляли. Семь раз, прежде чем перезарядить магазин. Семь раз. Это было похоже на бойню. А когда заработали митральезы…— Он горько усмехнулся. — Войну теперь выигрывает не храбрость, мистер Тарановский. И даже не золото. Ее выигрывают инженеры. Тот, кто даст солдату ружье, которое стреляет на один раз больше, чем у врага.

Нда. Ну, ты тут мне Америку не открыл, конечно. Еще с прошлой жизни я помнил, какую роль играет современное оружие. Ни мужество, ни стойкость, ни хитрость не способны преодолеть современные технологии. Примеров тому — сотни. Да что там — оглянись на китайский берег и увидишь мощнейшую империю, буквально раздавленную небольшими отрядами европейцев. Англичане и французы буквально разнесли гигантские армии китайцев в нескольких Опиумных войнах, и теперь творят в Поднебесной все, что им заблагорассудится, а аборигены страдают под гнетом многочисленных мятежников, правительственных карателей и хунхузов

И тут, тебе повод для размышления: а что случиться, если к тебе в Силиньцзы явится небольшая, но хорошо вооруженная армия на службе «британской торговой компании»? Ладно Тулишен — его фантазии вряд ли хватит на что-то кроме эвенков и хунхузов. А вотевропейцы могут пригнать очень серьезныесилы и средства! Уже есть револьверы, магазинные ружья, горные пушки, и даже прото-пулеметы! Моя армия, моя горная республика, все, что я построил, против вооруженных чем-то подобным регулярных войск- не продержится и часа. Нам нужно оружие! Современное, скорострельное, казнозарядное. То, что могло превратить мою разношерстную армию в непобедимую силу.

— Скажите полковнику, — сказал я Кошкину, тщательно подбирая слова, — что я, как промышленник, осваивающий эти дикие земли, крайне заинтересован в безопасности моих людей. И я был бы готов заплатить… очень щедро… за партию хороших ружей. Как он сказал — «винтовка Спенсера»? Ну, вот, скажем, именно их. Для защиты от дикарей.

Баркли, выслушав перевод, посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом. Затем что-то коротко произнес.

— Это можно устроить, — перевел Кошкин его ответ. — Все можно устроить, если у вас достаточно того, что блестит и не ржавеет. И если вы знаете правильных людей.

— Я полагаю, что мистер — правильный человек?

Кошкин перевел. Полковник слегка улыбнулся.

— Oh yeah. Really!

— Разумеется! — пояснил Александр Константинович.

— В таком случае вечером нам будет что обсудить!

И вечером я, выкупив в буфете парохода последнюю бутылку шампанского, пригласил полковника Баркли и переводчика Кошкина к себе. Разговор предстоял…интересный.