Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ) - Ширай Вера

Он изучающе посмотрел на меня, как будто пытался понять, до какой степени я действительно готова отказаться от предвзятости.

— Не поймите неправильно. Его зовут господин Хоффман. Когда-то он управлял большой таверной, потом постоялым двором. Но ничего такого …

ГЛАВА 24 НЕОЖИДАННО В СУД

И вот мы едем назад — по той же разбитой дороге, что и в начале пути, только теперь она не кажется мне такой утомительной. А встреча с бывшим мужем прошла лучше, чем я ожидала. Но и в прошлой жизни все его худшие черты проявились только во дворце короля. Я смотрю в окно кареты, где в отражении вижу себя: усталую, но улыбающуюся. Уверенную в правильности моего выбора.

Рядом со мной сидит Эва, всё ещё в лёгком раздражении. Она надулась, как ребёнок, которого слишком рано увели с бала.

— Ну хоть бы ещё денёк остались… — буркнула она, глядя в сторону. — Люди в городском доме такие милые. Там даже у прислуги зубы целые. И подают завтрак с апельсиновыми корочками…

Я усмехнулась, не отрывая взгляда от дороги.

— Подозреваю, ты скучаешь не по апельсинам, а по вниманию кондитера…

— Неправда. — Эва вспыхнула, но не стала спорить. — Просто это было… приятно.

Мы обе знали: сейчас не до «приятного». И всё же я была благодарна ей за это ворчание. Оно звучало как музыка мило и расслабляюще.

А вот мистер Хоффман сидел напротив нас — шокированный, молчаливый, и, кажется, до сих пор сомневающийся, не сон ли всё происходящее. Он держался прямо, руки аккуратно сложены на коленях, как будто боялся коснуться чего-то не того. Смотрел он преимущественно в пол, иногда — на меня, с тем странным выражением лица человека, который никак не может осознать, почему его вытащили из серой обыденности общественной школы и посадили в карету герцогини.

— Ваша светлость, вы правда… правда хотите, чтобы я начал работать сразу? — спросил он тихо, почти шёпотом, когда мы тронулись из столицы.

— Да, — кивнула я, глядя прямо ему в глаза. — У вас будет комната, питание, всё необходимое. Первые дни просто осмотритесь. Познакомьтесь с хозяйством. И прошу — не скрывайте ничего от меня. Ни сомнений, ни выводов. Я предпочту сначала представить вас своим учителем, причины объясню потом.

Он кивнул, будто принял условия, но в глубине его взгляда я всё ещё видела тень недоверия. Он не верил, что кто-то вроде меня — жена герцога — может так запросто предлагать доверие человеку с таким прошлым.

Наверное, особенно его сбивало с толку наше общение с Эвой. Она то обижалась, то болтала без умолку, то влезала в разговор, подсовывая советы и замечания, как будто была не служанкой, а младшей сестрой.

— А вы, господин Хоффман, не волнуйтесь, — вдруг вставила Эва. — Герцогиня вас не съест. Ну, разве что, если вы обманете миледи.

Он вздрогнул и посмотрел на неё с выражением полного непонимания. Я сдержала улыбку.

— Она шутит. Иногда удачно. — сказала я.

— Да… я понял, — пробормотал он, промахивая пот носовым платочком, и ещё больше выпрямляя спину.

Мне казалось, что его настороженность — это не страх, а привычка. Он всю жизнь ожидал подвоха, и его не было. На этот раз — не было.

Я чувствовала, что действовала правильно. Не идеально, не без риска, но правильно. Он не просто человек с опытом — он человек, которому никто не дал шанса быть нужным. А я готова предоставить такой шанс.

Мы уже въезжали в знакомые земли, когда я начала думать о следующем шаге. Мне нужно было получить хозяйственные книги. И так, чтобы Кервин — помощник старой герцогини — ничего не заподозрил. Этот человек лис: хитрый, молчаливый, и наверняка не раз прикрывал и прокручивал свои тёмные дела в обход или с согласия госпожи.

Нельзя брать книги учета напрямую… Скажу, что проверяю отчёты по рудникам. Сверим цифры, сверим поставки… — я прикидывала ходы в голове, словно партию на шахматной доске.

Карета резко замедлилась. За окном показались каменные зубцы замка. Моя крепость. У ворот стоял начальник стражи, в выправке, будто ждал именно меня.

— Ваша светлость, — произнёс он удивленно, когда я распахнула дверцу. — Добро пожаловать домой.

Ветер во дворе замка был тёплым, но тревожным — он словно носил по округе нашёптывания старых стен. Площадь перед южными воротами, вымощенная неровным камнем, ожила: люди сгрудились у деревянных ограждений, как на представлении. Кто-то стоял, кто-то устроился на выкрашенных в тёмный лак скамьях, поставленных в полукруге, будто для знатной публики. Над этой странной театральной площадкой возвышался деревянный помост. На нём — безмолвный, зловещий элемент сцены: массивная балка и петля из толстой верёвки. Она чуть покачивалась от ветра, скрипела, словно напоминая о своём назначении.

Рядом были ослики, запряжённые в повозки — пахло сеном, сырой деревом и железом. Несколько лавок с солдатами напоминали караульную линию, но без торжественности — всё больше, как для порядка.

Я медленно перевела взгляд с виселицы на стоящих рядом людей и обратилась к сэру Алдреду. Он, как обычно, сохранял спокойствие, лицо его было без выражения, будто это обычное утро.

— Сэр Алдред, — сказала я, ощущая, как гнев горячей волной поднимается от груди к шее, к горлу. — Что, по-вашему, здесь происходит?

Он слегка наклонился ко мне, понижая голос, как будто это могло смягчить смысл его слов.

— Понимаете, ваша светлость… Сегодня назначен судебный день. В городе участились случаи воровства. Несколько мужчин были пойманы пьяными, в неподобающем виде, да ещё и в храме… — Он развёл руками. — Нарушители порядка. Герцогиня, хмм, вдовствующая герцогиня решила, что требуется показательная мера.

— И для этого нужна... петля? — Я смотрела на канат, как на нечто из другого мира, дикого и страшного.

— Виселица... больше для устрашения, — произнёс он спокойно. — Обычно всё ограничивается плетью. Видите ли, её давно не ставили — это как знак, не более. Не переживайте, это ритуал, простая формальность.

Прежде чем я успела ответить, ко мне подошёл Леннокс. Его шаг был быстрым, но в глазах — тревога.

— Ох, как хорошо, что вы приехали, — произнёс он, почти шёпотом. — Всё произошло слишком быстро.

— Объясните, — я повернулась к нему, не скрывая раздражения. — Кто вообще принял это решение?

— Вдовствующая герцогиня, вместе с городским управляющим и старостами из окрестных деревень. Они заседали два дня назад. Решение о суде приняли без оповещения. Я пытался связаться с вами, но… но как, ни один гонец не успеет. — Он замялся. — Было уже поздно.

— Без моего ведома. Прекрасно, — я сжала пальцы в перчатке. — А теперь все ждут судилища?

— Все уже в зале заседаний, кроме вдовствующей герцогини. Суд начнётся с минуты на минуту. Ждут стража, и… — он понизил голос. — Вдовствующая герцогиня еще не спустилась, она передала, что она "почти готова". Наряжается.

Я невольно усмехнулась, но во рту стоял горький привкус. Театр, да. А Эва еще переживала, что мы покидаем город не посетив ни одного мероприятия.

***

Зал был высокий, с тёмным деревянным потолком, и пахнул старым деревом и сырой каменной кладкой. Узкие готические окна пропускали лишь тонкие лучи света, превращая пыль в золотистую дымку. Пройдя под арочным проходом, я сделала шаг на каменный пол, и по нему разнёсся отчётливый стук моих каблуков. На мгновение воцарилась звенящая тишина, а затем — гул голосов, в котором слышались удивление и растущая тревога.

— Это герцогиня… жена герцога, говорили что она в городе решила остаться — прошептал кто-то, и волна шепота пошла по залу, будто ветер по полю.

Горожане начинали поворачиваться, одни склоняли головы, другие уставились, не скрывая интереса, даже страха. Я шла медленно, не спеша, позволяя взглядам обжигать мою спину, позволяя слухам пускать корни. Они должны были знать: я вернулась. И больше не позволю превращать моё имя в тень.

У дальнего стола сидел Кервин, важно, как будто уже вынес приговор всем присутствующим. Он что-то нашёптывал сидящему рядом помощнику, глядя с усмешкой на толпу, пока его взгляд не упёрся в меня.