Первый в фамилии - Николай Дронт

рапортуешь — громко и убедительно. Посмотрю, как исполнять станешь. Значит, сейчас сдаёшь экзамены, вечером на похороны, а завтра в Университет. Потом тебя вызову. Исполнять!

С этими словами действительный статский советник изволил нас покинуть. Правда, оставив молодого кабинетного секретаря для присмотра за делами и рассказа, куда мне надлежит прибыть вечером.

Директор и надзиратель, видимо провожавшие начальство до самой кареты, вернулись и, предусмотрительно не выясняя о моих вчерашних художествах, решили собрать экзаменационную комиссию. Приказ — после большой перемены прибыть сюда же, был высказан суровым и многообещающим тоном. Что-то уже начинаю бояться.

Возвращаться в класс поздно. До конца лекции не то, что прятался… старался никому не попадаться на глаза. На обеде одноклассники выспрашивали — почему вызывали к директору?

Отвечаю туманно:

— Да так… Вчера слегка покуролесил. Что по результату, не знаю сам. Однако думаю, сегодня объявят.

— Тебя не выпрут? — поинтересовался Пров?

— Усё могёт быть. Не хочу загадывать, чтобы не сглазить.

— Не «усё», а «усёё»! — поправил слегка повеселевший приятель. — А коли выпрут, с тобой связаться можно? Ведь тебя в здание больше не пустят.

Как-то не так он это сказал.

— Адрес знаешь? Малая Чудодейская улица, собственный дом дворянина Кабинетова. Сам заходи или записочку пришли. А мне надо будет, я через швейцара письмо передам.

На экзамен вхожу с отчётливой дрожью в коленках. Как оно повернётся, даже предположить не могу. Комиссия из семи человек, во главе с директором. Сажусь на стул, и меня сразу спрашивают:

— Что конкретно изучает наука Алхимия?

Лёгкий вопрос, первые часто бывают простыми. Вскакиваю и отвечаю:

— Алхимия, как цель — превращение одних веществ в другие. Как наука — область натурфилософии…

— Садись! — сурово командует директор. — Вижу — теорию знаешь. Что у него с практикой?

— Вот заготовка для… — начинает один из педагогов.

— Ясно! Хорошая работа. Ну, так как? Выпускаем?

— Может быть с отличием? — намекает присутствующий здесь же кабинетный секретарь.

— А что? Вполне достоин, — соглашаются остальные и выставляют меня из кабинета, приказав вернуться через час за документами.

Никогда ещё я столь блестяще не сдавал экзамены. И, наверное, так никогда больше и не сдам. Особенно экстерном!

Сдать «с отличием» приятно, но не особо нужно. Это в гимназии есть разные разряды, а у нас в училище проще — все выпускаются разом. Неуспевающие просто не получают диплом, но могут заплатить и остаться на второй год, чтобы повторить обучение и попытаться сдать снова.

Впрочем, на моей памяти таких не было — родители деньги считают, за «просто так» платить не хотят, стимулируют отпрысков. Да вы сами посудите — это кем надо быть, чтобы тебя выгнали из ПТУ за неуспеваемость? Не! У нас, конечно, заведение круче! Но по смыслу то же самое. Рядовой состав — если идти на службу. За «отличие» льготы не прописаны. Впрочем, я уже лаборант, считай, старший унтер-офицер, мне оно и не нужно, хотя для самолюбия приятно.

Надо где-то провести время до конца третьего урока. Сажусь в пустой класс и пишу новую записку деду с рассказом о новостях, за подробностями отправляю к дяде Норвину. Затем выдаю ещё один талер швейцару, и послание уходит по тому же адресу.

Ещё до перемены, меня отлавливают, ведут в канцелярию, там вручают диплом об окончании училища, ласково прощаются в стиле «хороший ты мальчик, век бы больше тебя не видеть» и отправляют восвояси.

Кабинетный секретарь выдаёт лист с инструкцией и выходит со мной. Он несколько высокомерен и излишне многословен при инструктаже. Как же! Исполняет поручение ТАКОГО человека! А я кто? Мошка! Муравей! Должен внимать его мудрости и быть тому благодарен. Впрочем, сразу за воротами вскочил в пролётку извозчика и отбыл, еле кивнув на прощание.

А я пошёл домой переодеваться и готовиться к не самой приятной церемонии.

Похороны

На извозчике, в новенькой гильдейской мантии, в портупее с двумя кинжалами, а, главное, с чёрной повязкой на рукаве, приезжаю в небольшую часовню на берегу моря. Не так пафосно, как в Соборе, но значительно, значительно дешевле. Опять же, никуда не надо перемещаться для развеивания праха.

Кроме меня, его превосходительства Кирана Квенталя и Гершема Уотерхауса на церемонии присутствуют ещё четыре человека из числа учеников покойного и адвокат. Как велено в переданном кабинетным секретарём указании произнёс речь. Не первым, конечно, четвёртым, последним. Сами понимаете, кто я здесь по старшинству.

Член Госсовета был красноречив и пафосен. Главный тезис — спи спокойно, ты погиб почётно. Второе и третье выступление остались за учениками. Один обещал никогда не забыть учителя, научившего его держать меч в руке, другой прозрачно намекал на моральные качества покойного.

Далее вставил ремарку адвокат — представил меня победителем, а потому наследником покойного, вручил меч и записную книжку со списком схваток, которые провёл бывший владелец. Недописанную автором книгу обещал отдать позже.

Я горько раскаивался в содеянном, сетовал на трагическую случайность и упирал на то, что недостоин владеть столь заслуженным оружием. На сём основании заявил, что передаю честь владеть клинком, вместе со списком славных побед, самому лучшему из известных мне фехтовальщиков — его превосходительству Кирану Квенталю. Правда, умолчал, что других собственно и не знаю.

Квенталь заскромничал, типа: «Что ты, братец! Что ты! Все победы в прошлом!», но меч с записной книжкой принял с большим удовольствием. К его достоинствам следует добавить то, что при прощании у меня в руке, как-то сам собой, материализовался кошелёчек с четырьмя монетами по пять дукатов.

Кстати, все, особенно ученики, речь и передачу меча восприняли с одобрением. Да, ты победил мастера фехтования, но от того сам мастером не стал! И его клинок тебе не по чину. Но коли сам это понимаешь, то тогда ладно уж! Пусть! Всякое в жизни случается.

После костра и развеивания праха все выпили за упокой по стакану вина, и вот тогда ученики мне объяснили, что вообще-то Иоаким слегка наступил на пробку, а потому ему не стоило брать меч в руки. Любой понимает — реакция уже не та, зрение мутится, руки дрожать начинают. Нет! Никто не отрицает моей победы, но я её разделяю с несколькими бутылками белого мускатного. Но всё едино молодец! Вот только надо не зазнаваться, а правильно рассчитывать силы и не замахиваться на тех, кто сильнее тебя.

А безносый хам ещё сильно пожалеет! Он за смешные деньги нанял мастера, отомстить за то, что сам ткнулся носом в