Не в этот раз (СИ) - Владимов Максим

На ночёвку всех погорельцев привезли в гостиницу Урал, поскольку интернат для проживания стал решительно непригоден, а что-то новое, судя по всему, подобрать не успели. Всю нашу группу поселили более-менее компактно, только меня одного затолкали на другой этаж даже, в номер к двум посторонним мужикам. Но мне и тут свезло — один оказался из Кедрового, другой — из соседнего района, и оба были шапочно знакомы с моим отцом, так что, меня тут же попытались накормить, от чего я решительно отказался, и уложили спать, пообещав отзвониться к нам домой с кратким пересказом моих приключений.

На следующее утро я еле встал. Хорошо, заранее договорился с командировочными, чтоб они меня подняли, поскольку никто из сопровождающих моей побудкой не озаботился. Финал вообще провёл будто в тумане, помню только, как старательно перекатывал условия, чтобы порешать их потом, дома, и всё боялся записи где-то забыть или сдать вместе с работой. Точнее, вместо работы: состояние было настолько мутным, что ни малейших иллюзий я не строил и изначально даже не собирался что-то решать и сдавать. Однако, когда всё «запланированное» было сделано, времени, по ощущениям, осталось ещё навалом. Не идти же опять к Раисе? Поразглядывав недолго окружающую обстановку, я как-то случайно зацепился взглядом за свои каракули, заинтересовался сначала одной задачей, потом другой… в итоге, что-то там понаписал и сдавал вполне пристойную стопку листов, мимолётно посетовав про себя на чёртов пожар — без него явно отстрелялся бы получше. Понятно, что сколько-то серьёзного результата показать я бы и в нормальном состоянии не смог, так это и не обязательно: олимпиада у меня первая, рассчитывать на победу было бы наглостью. Не в этот раз.

На разбор наши сопровождающие дамы (районовская тоже «нашлась») оставаться не захотели, пришлось сразу после сдачи работ тащиться на автовокзал, поскольку на обратную дорогу «спонсор» автобусом нас не осчастливил. Нытьё Раисы началось в трамвае, продолжилось на вокзале и в автобусе, и я сам не поверил, что сумел не сорваться, когда сопровождающие вышли, даже не дотянув остаток команды — меня и ту самую девчонку из десятки — до конечной. Мы вообще остались вдвоём в автобусе после Химзавода, даже удивительно — там вообще-то народу немного живёт, самый населённый микрорайон у нас Семь Камней, потом Порт. А тут надо же — два человека всего.

Кто и как встречал в Кедровом — я толком и не понял. Первой, ясно, увидел маму, дёрнулся к ней, обнял, уткнулся лицом в холодное пальто. Вспомнил, отстранился чуть-чуть:

— Мама, там ещё девочка одна из команды, Марина. Ей, наверное, тоже в Порт — она в десятке учится. Вы на машине?

Мама погладила меня по голове:

— Мы на машине. И её тоже вон встречают уже, не беспокойся. Поехали домой.

Потом — провал. Только когда меня разбудили возле дома, обратил внимание, что машина не папина — Волга, старая двадцатьчетвёрка, но не такси, чёрная. Мелькнула ленивая мысль: «Неужели папе на работе наконец-то выделили легковую?» — но этот проблеск сознания был последним в этот день.

Глава 11

Проснувшись, я некоторое время лежал с закрытыми глазами, мысленно ощупывая себя с головы до ног. Результатом остался вполне удовлетворён — все нормально, ничего не болит, здоров. Только жрать хотелось, как из пушки — совершенно неудивительно, двое суток, считай, ничего не ел!

По-прежнему настороженно прислушиваясь к себе, спустил ноги на пол, но ничего примечательного не произошло. Как был, в трусах (кстати, убей, не помню, как раздевался) вышел из комнаты в коридор, намереваясь устроить инспекцию кухни насчёт пожрать, и не без удивления обнаружил маму перед зеркалом. В моей новой куртке. Вот на ней-то дутыш сидел идеально! В принципе, мы с мамой как раз в это время почти сравнялись по габаритам, и, к примеру, её лыжный экип и ботинки я подрезал без малейшего зазрения совести, так что, удивляться тому, что куртка ей подошла, не приходилось. Странно было то, что она вообще её надела — зачем, спрашивается? Ведь куртка моя!

И тут я-старый понял: это всё мысли меня-мелкого. Ребёнка, для которого эта куртка была… ну, если не счастьем жизни, то предметом очень, очень вожделенным. Так ведь не только для меня — а мама чем хуже? У неё-то детство — в послевоенной уральской деревне — было ещё в тыщу раз беднее моего, какие там импортные куртки? Уверен, им тогда и моё сгоревшее пальто показалось бы тяжёлым люксом. Пока ещё не сгорело. Тем более — женщина, и молодая же ещё совсем! Понятно, хочется покрасоваться. И цвет ей идёт, и по размеру — тютелька в тютельку!

Так и сказал. А через короткую паузу, пока она искала слова для ответа, добил железным: «Забирай!». Спохватившись, добавил: «Это будет от нас с папой на 8 Марта!». И по-настоящему насладился тем, как виноватое выражение на мамином лице плавно перетекает в натурально обалдевшее: уверен, ей такой вариант и в голову не приходил. Поверить она не могла ещё минут 20, никак не меньше, а я за это время всё окончательно обдумал и понял, что не испытываю ни малейших сожалений. Понятно, что мне было легче, я всё-таки большую часть сознательной жизни прожил в условиях товарного изобилия, ну что мне какая-то там куртка? И вообще — все понтовые шмотки вместе взятые? Да плевать на них. Через каких-то 10 лет никто на нынешние ультрамодные фетиши и не взглянет даже, в огород носить будем. Или выкинем на мусорку, как дипломаты, хрусталь или ультрадефицитные нонеча книги. А там на это добро даже бомжи не позарятся. И смысл париться тогда? Не в этот раз.

До последней капли приняв и прочувствовав привалившее ей счастье, мама наконец опомнилась и вернулась в бренный мир, не снимая, однако, куртки. Я это понял по тому, как мечтательно-отсутствующее выражение её глаз постепенно истаяло, уступив место обычному внимательному взгляду. Люблю эти карие глаза с зеленоватыми искрами! Даже когда по ушам стегает строгое:

— Так, а чего ты тут голый стоишь? Совсем с ума сошёл⁈ Заболеть хочешь? Марш одеваться!

— Да всё нормально со мной, не заболе… — вякнул было я, но слушать меня не пожелали.

Одевшись, я сидел за столом и вяло ковырял вилкой сырники из кислого творога. Так-то я их люблю — особенно, моя более «поздняя» версия, но конкретно в этот раз что-то не задалось, вероятнее всего, сырьё подкачало. Мама чем-то яростно шуршала в коридоре, периодически издавая неясные восклицания, потом всё стихло, и через секунду я уже рассматривал свою будущую одежду на зиму. И чем больше я на неё смотрел, тем больше она мне нравилась. Да я б и не глядя в те мамины глаза поменялся без размышлений!

Куртка была тёмно-зелёной, стиль — чисто милитари. К ней вполне можно было применить понятие «бушлат», ну, как я его понимаю — сорян, не специалист. Явно тёплая, тяжёлой или неудобной она совершенно не выглядела. Не утерпев, я вскочил и моментально влез в обнову — да она мне как раз! Ну, почти. Великовата всё-таки чуть-чуть, но это ерунда! Присел пару раз, наклонился, повертелся — прекрасно, прекрасно. Крупного плетения мощная пластмассовая молния — я и не знал, что такие тут делают уже. Карманов… да я новый дипломат и носить-то не буду — всё в карманы влезет! По книжке в каждый из наружных — легко, а я как раз решил с учёбой не усердствовать, учебники носить особо и не собираюсь. А какая ткань снаружи — это ж брезент натуральный. Ничем её не возьмёшь — именно то, что мне на данном этапе развития требуется. И в снег, и в дождь, и в грязь, и с горки кататься! И не украдут точно — кому такая нужна? Здесь-сейчас все по другой совсем моде сохнут, дураки.

— Вот, папа добыл тебе на следующую зиму. У геологов выменял на что-то, — смущённо сказала мама. — Пойдёт на замену?

— Да вообще замечательно! И не думай даже!

— И вот ещё, — мама смущённо вытащила из-за спины сумку с ремнём через плечо. Новую. Такого же цвета, как и куртка, белым написано «Смена». На молнии, ещё и с попыткой защиты от воды, — Не знаю, правда, наверное, теперь и не нужна…