Не в этот раз (СИ) - Владимов Максим

Вместо ответа я только обнял её, прижал крепко — как тогда. В смысле, потом.

После моего обстоятельного доклада о всех околоолимпиадных событиях, мама вздохнула облегчённо: я выглядел целым, разумным и здоровым. Поэтому, она пошла дозваниваться в поликлинику — оказывается, с утра родители успели записаться на приём к педиатру, опасаясь, что я то ли отравился дымом, то ли простыл, то ли всё вместе. Коротко переговорив с регистратурой, мама как-то очень шустро ускользнула на работу — «хоть с обеда выйду, всё не целый отгул тратить». Новую куртку, однако, нацепила, не утерпела — я увидел её в окно. Судя по направлению, до завода она вознамерилась добираться пешком, на остановку в другую сторону. Боится обнову помять? Я коротко посмеялся над собственной шуткой, но почти сразу забыл — вспомнились обстоятельства добычи той самой куртки, а там было дополна куда более важных вещей.

В частности — часы. Они — если я их не потерял, конечно — должны лежать в дипломате. Точно? Охваченный вполне объяснимым беспокойством, я со всех ног ломанулся в комнату. Удача меня не покинула — чёрная коробка была на месте. А я ведь её даже не открывал! Ну-ка…

«Восток Амфибия», Чистопольский часовой завод «Восток». Сделано в СССР. Прямо в пластмассовую крышку коробки грубо затолкана инструкция на плохой тонкой бумаге — очень по-советски, в будущем в такую только если гвозди заворачивать. Ржавые… А ведь изделие-то, по нынешним временам, натуральное лухари! Уж могли бы расстараться, подсыпать внешних эффектов. А то часы-то — вечные, не хуже швейцарских за бешеные тыщи, и ни разу не рублей, но вот упаковка… что стоило хотя бы паспорт сложить так, чтоб он в коробочку ровно помещался? Или это «последний рубеж обороны», амортизирующая прокладка, чтоб дополнительно подстраховать хрупкий девайс? Ладно, чего это я к форме прикопался? Главное у нас что? Верно, содержание!

Массивный корпус из нержавейки, такой же браслет. Чёрный циферблат, деления и стрелки с фосфорными метками, антимагнитные, 18 камней. Хм. Интересно, 18 — это много или не очень? На обратной стороне корпуса — «Знак качества», собственно, «Амфибия», «противоударные» и «водонепроницаемые 200 м». Ого. Это не «защита от брызг», как в позднейшие времена, это реально можно в воде не снимать! Даже и не знал, что в СССР такие часы делали. Мне, похоже, достался значительно более ценный мех, вот что я скажу!

Нацепил, отодвинул руку подальше, полюбовался. Не поспоришь — лепо! Только вот болтаются они на руке беспощадно, всё же браслет мне категорически велик. И не поймёшь даже, получится ли его уменьшить без необратимых изменений в конструкции — рука-то точно расти ещё будет, потом ведь назад возвращать. Мне бы мастера какого по часам, но, насколько помню, у нас такого вроде и нет в городе. В Свердловск пилить? Головка подзавода только на первый взгляд крупновата, но, наверное, не дураки делали, особо мешать не должно.

Сбегал в комнату родителей, выставил время по настенной «Славе», послушал, как мои тикают — тихо-тихо. Но уверенно. Потянулся снять — и рука не поднялась! Вот отказываются пальцы сжиматься на замке браслета, и всё тут. Хоть тряпку какую на руку мотай, чтоб не так болтались. Хотя, дома-то можно, не страшно. Поношу пока.

Сел разбираться с олимпиадными записями и неожиданно увлёкся. Хоть и мало что помнил из собственных решений на туре, но всё же вынужден был констатировать, что кое-где, скорее всего, налажал. Обидно. Впрочем, в том моём состоянии, удивительно, что вообще решил и сдал хоть что-то, так что, расстраиваться не буду. А математичке… посмотрим, как себя поведёт. Может, и вовсе ничего не скажу. Что-то решил, что-то не решил, записей не осталось. И про пожар рассказывать не хочется — это ж похвальба на весь белый свет получится. Главное, чтоб Раиса свою желчь оставила при себе, а то ещё хватит ума до нашей школы волну пустить. Та же районовская тётка поначалу-то относилась ко мне вполне благожелательно, ну или нейтрально хотя бы, а вот под конец нашего путешествия шипели они в мой адрес уже вполне слаженным дуэтом. Хорошо, что я, пребывая в сумеречном состоянии, их почти не слушал. Ну и вообще — совсем уже не школьник-шестиклассник, и понимаю, что на мнение таких персонажей плевать надо минимум с Эйфелевой башни.

Только вот оказалось, что все мои планы нырнуть в «туман войны» давно пошли прахом.

Звонок в дверь подбросил на стуле — всё-таки, порядком я в эту чёртову теорию чисел успел погрузиться. Кто бы это мог быть? Никого вроде не жду… За дверью меня встретил сюрприз. Точнее, почти и не сюрприз. Не сюрпризка даже — Ирка Лыкова. Высокая (и здорово из-за этого комплексующая) угловатая блондинка. Лицо худое — сейчас такие не в моде, но вот чуть погодя… а ведь модель! Натуральная модель, чёрт меня дери! Ну — будущая. Пока это просто девчонка. Раньше сидела за мной на четвёртой парте, с Джоном, а теперь, получается, через одну впереди. Время… я украдкой, чтоб не форсить лишнего, бросил взгляд на так и не снятую «Амфибию» — почти три. То есть, Ирка пришла сразу после уроков, скорее всего. И ей вообще-то даже и близко не по пути. И чего пришла, спрашивается?

— … — я как открыл рот, так и закрыл.

Хорошо, успел вовремя: чуть от неожиданности не брякнул кличку гостьи, но удержался, вспомнил, что она её не жаловала. Неудивительно, ничего комплиментарного: Телеграмма. Сокращённо Грамма или Телега. Ещё иногда называли Открыткой, это вроде получше, но я-то чуть не выдал изначальный вариант… было бы печально!

История такая: Ирка вытянулась самой первой в классе, и её тут же стали дразнить столбом. Телеграфным. Но столб мужского рода, нерелевантно, потому переделали в Телеграмму. Вот убей, не помню — а как я её раньше-то звал? После моего «попадалова» мы общаемся один на один впервые. Ладно, буду звать просто по имени — делов-то. Ещё бы понять — чего ей надо?

— Ты, говорят, заболел, — нарушила неловкую тишину гостья. — Вот, проведать тебя пришла.

Я — признаться, несколько обалдело — посторонился, впуская Лыкову в квартиру. На автомате помог снять чёрное приталенное пальто (а дорогая шмотка, наверное), за что удостоился внимательного взгляда серо-голубых глаз. И пока Ирка разувалась, а я пялился на её форменное коричневое платье, изрядно не достающее до колен, вдруг вспомнил всё. Точнее, помнить-то я и так помнил, просто просканировал ряд известных событий новым взглядом. Зафиксировал то, на что раньше не обращал внимания: а ведь когда я болел — что тогда, в прошлой жизни, что уже в этой — «проведывать» меня всегда приходила именно она!

Вообще, это сейчас нормально: одноклассник болеет? Надо прийти, поддержать, развеселить, принести домашку и новые сплетни из школы. Я и сам так ходил неоднократно. Обычно это организовывала староста, иногда классная тоже принимала участие, пытаясь назначить своеобразных «дежурных», но от такого все начинали отбрыкиваться всеми руками и ногами. А вот спонтанно завалиться по дороге из школы такой шумной бандой к болящему, особенно, если он незаразный — это прямо в порядке вещей.

Но конкретно ко мне чтоб даже «друзья» зашли вот так, в первый же день, проведать — что-то не припомню такого. Так, уже перед выздоровлением дежурно заскочит кто-нибудь из пацанов, минут на пять, не больше. А вот Ирка приходила обязательно. Хотя ей, ещё раз, не по пути — она почти рядом со школой живёт. И тут передо мной-пожившим не может не встать вопрос: а спроста ли это «ж-ж-ж»⁈ Ох…

Наливая нам обоим чаю, я попытался выяснить: а с чего вдруг в школе вообще решили, что я болею? Оказывается, завела шарманку мама. Она ещё вчера дозвонилась до дежурного в школе и в красках расписала то, что мужики из гостиницы наговорили ей о моих свердловских приключениях. Кратно применённый испорченный телефон нуара, понятное дело, добавил, не жалеючи, и уже утром весь класс твёрдо знал, что я лежу при смерти с ожогами первой степени, пневмонией и скарлатиной. И без ноги.