Последний Герой. Том 6 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Он дёрнулся, замотал головой, прошептал жалко:

— Я не могу… они все под строгим учётом… я не знаю… я…

— Хватит базарить! — снова рявкнул старший. — Всё, закончил? На выход!

Доктор торопливо кивнул, прижал к моему плечу ватку со спиртом, убрал шприц и зашагал назад. Уже проходя к двери, оглянулся через плечо, натянуто улыбнулся уже всем присутствующим:

— Ну что… тогда до завтра, товарищи.

— Да пошел ты… — плюнул в его сторону Ворон. — Тоже мне товарищ.

— Ой, знаю, знаю… вы все меня ненавидите. Но поверьте, я не желаю вам зла. Мы все люди. Вам нужно время, я понимаю. Я высококвалифицированный хирург, я не могу вот так просто погибнуть рядом с… рядом с такими как вы. Я…

Договорить он не успел, потому что Ефим швырнул в него свой сапог. И докторишка поспешил убраться вон. Дверь за ним захлопнулась, засов встал на место.

А мы, как всегда полуголодные, ждали завтрака. Вместо мутной жижи, которую раньше приносили, в этот раз нам приволокли наваристый суп. Густой, с макаронами, тушёнкой и картошкой. Ничего особенного, если ты на воле, а тут — просто праздник. Ложка в кастрюле стояла, всё переварено до вязкости, но запах шёл такой, что у всех в животах заурчало.

Я зачерпнул, попробовал. Горячее, жирное, с привкусом тушёнки. Когда голодаешь, тушенка кажется самым вкусным блюдом на свете. И главное — калорийное. Не то что прежняя баланда, от которой только худели и еле держались на ногах. А силы нам, ой, как нужны… для побега.

Нежданной щедрости тюремщиков все, конечно, обрадовались, шумно хлебали, кто-то даже шутки отпускал. Дед Ефим, облизывая ложку, кидал предположения:

— А может, подобрели наши мучители? Совесть проснулась? А?

— Вряд ли, — сказал я вслух. — Такие просто так ничего не делают…

А про себя подумал, что не доброта это ни хрена… Нас готовят к чему-то серьёзному.

К бою? Возможно…

Отряд зэков снова гоняли по тайге. Многокилометровая пробежка стала для них таким же обязательным распорядком, как прием пищи или перекличка. Звериная тропа вилась по склону, узкая, скользкая от дождей. Под ногами хлюпала грязь, камни выскальзывали из-под подошв, корни цеплялись за ноги, мешали бежать. Склон уходил вверх всё круче, заставляя тяжело дышать и хвататься за кусты.

Внизу, у подножья, маячили автоматчики, чёрные силуэты в балаклавах. Замыкал цепочку группы «Б» инструктор — тот самый, что бегал вместе с ними ежедневно. Но особо не напрягался, сразу было видно, что хорошо подготовлен и для него это что-то вроде разминки.

— Фух… не могу… — прохрипел Сергеич, самый возрастной из группы. — Лёгкие к хренам ща выплюну.

На вид ему можно было дать все шестьдесят, хотя, скорее всего, было гораздо меньше. Просто зона и распутная жизнь износили тело. Инженер не набирал стариков в группу «Б», понимал, что слабые долго не протянут.

Зэк уселся на мокрый от дождя валун.

— Вставай, — к нему подошёл Кирпич, подхватил за локоть.

— Да погоди ты, — прошипел Сергеич, схватившись за бок. Голос стал тише: — Я притворяюсь. Пусть ближе подойдёт… автомат заберём.

Он скосил глаза на инструктора, что держался метрах в двадцати-тридцати позади ниже по склону.

— Не время пока, — отрезал Кирпич, тоже шепотом. — Хера ли ты сделаешь с одним автоматом? Внизу-то их вон сколько. Вертухаев…

— Ну по башке камнем, волыну отожмем, и привет! Дёрнем через лес, через сопку, вон туды? — он кивнул наверх. — Метров полста до гребня осталось. Ну?

— Там хода нет, — буркнул Кирпич. — Скалы отвесные. Тропка — только козе пройти. Нас быстро возьмут. Дроны у них есть, беспилотники с камерами, я видел. Сопка лысая, как твоя коленка. Мы там как на ладони будем. Обложат как волков… Ни хера твой план не сработает. Позже дернём. Сейчас не время.

— Задолбало всё это… — процедил Сергеич, но Кирпич резко глянул на него.

— Тихо, — осадил его Кирпич, бросив тяжёлый взгляд назад, на инструктора, который подбирался все ближе и ближе. — Не время базарить об этом щас. Братву под монастырь не тяни, слышь. Если дёргать, то всем гуртом, и чтоб план по-взрослому был.

— Эй вы, чё там встали? — гаркнул инструктор снизу, ускоряя шаг.

Он подбежал ближе, встал шагах в пяти и наставил на зэков автомат.

— А ну, пшли! Вперед! Продолжаем тренировку!

— Слышь, начальник, — прохрипел Сергеич, прижимая ладонь к груди. — У меня это… астма… или как там… я в гору не могу!

— Не свисти мне тут, — холодно ответил инструктор. — Тебя отбирали по медпоказателям. Нет у тебя никакой астмы. Вставай!

— Не могу… — упрямился тот.

Тух-тух-тух!

Инструктор выпустил короткую очередь под его ноги. Пули выбили осколки из камней. Один отлетел и рассёк кожу на запястье Сергеича.

— Ай, сука! — зашипел тот, отдёргивая руку. — Всё, всё, начальник, встаю! Вылечил ты меня, всё. Не стреляй только… падла… А-ай…

— Пошли уже, — подтолкнул его Кирпич, и оба побрели вверх.

Догнали цепочку, пристроились в хвосте.

— Тут надо кумекать, — пробурчал Кирпич тихо, глядя вперёд. — Не с бухты-барахты. А то горячки напорешь — и всех положат. Им нас пристрелить — что два пальца об асфальт.

— Да… сам видел, как Шныря пришили, — зло прошипел Сергеич. — В лоб маслину… Этот чибис в маске, кто он, сука, такой?

— А я почём знаю, — пожал плечами Кирпич. — Нам бабки и свободу обещали, а пока что мы видим — ни того, ни другого.

— По ходу, готовят нас на убой, — Сергеич зло сплюнул.

— Не гони пургу, — жёстко отрезал Кирпич. — Башкой своей старой думай. Если бы нас на смерть гнали, хрен бы кто кормёжку подкидывал да тренировки устраивал. Тут другая канитель мутится.

— Может, и так, — нехотя согласился Сергеич.

— Так что, — проговорил Кирпич, — сиди ровно и без моей отмашки не дёргайся. Я решу, когда драпать. Если готовят к чему-то — значит, на выход когда-то поведут. Выпустят…

— Ага… поведут под стволы. И заставят друг дружку месить, пока кишки наружу не полезут. Вот я как чую.

— Доживём — глянем, — буркнул Кирпич, и оба смолкли, подстраиваясь под топот колонны.

На следующий день всё началось привычно: утро, лязг железа, и в барак вкатилась тележка с медицинскими принадлежностями. Евгений Петрович, как и вчера, с видом главврача приступил к процедурам.

Я снова притворился больным — кашлял пуще прежнего, натёр глаза, чтобы покраснели, выглядел так, будто ночь провёл в горячке. Чтобы сделать мне укол, ему опять пришлось самому подойти к нарам.

В этот раз мы с дедом Ефимом разыграли сцену. Старик затеял перепалку с мажором, Костей. Как мы и договаривались, он обрушил на него весь свой словесный арсенал:

— Ты, золотопузый, чего сидишь с кислой миной? И где твой папаша, которым ты так грозился? Приехал бы вытащил, нас отсюда! — подначивал его дед. — Да что-то не вижу я его!

Костя не понял, что это нарочно. Сначала растерялся, потом завёлся, стал отгавкиваться:

— Да кто ты такой, старый хрыч, чтобы мне предъявлять?

Переборщил маленько Ефим. Гул поднялся, все зашептались, и старший автоматчик рявкнул на весь барак:

— А ну, заткнулись оба! Быстро!

Под этот шум я успел перекинуться с доктором несколькими словами.

— Принёс? — прошептал я, прикрывшись кашлем.

— Да… — едва слышно пролепетал он.

Вынул из сжатой ладони ампулу и ловко подсунул её мне под бок.

— А шприц? — спросил я так же тихо.

— Не могу… — замотал он головой. — Одноразовых не дают, есть старые, но это слишком заметно было бы…

— Ладно, хрен с тобой, — прошипел я. — Коли уже.

Он сделал мне укол. Вены загудели, тепло пошло по телу.

— Максим, — пролепетал он, — вы обещаете, что, если вырветесь, это мне зачтётся? Вы ведь… не убьёте меня?

Я посмотрел на него исподлобья.

— Гнилой ты человек, док… — сказал я. — Даже в такой момент печёшься о своей никчёмной шкуре.

— Но вы же обещали… — бормотал он.