Господин следователь. Книга 11 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Идею?

— Именно так, — кивнул я. — Убийца шантажиста — женщина, сама отдастся в руки правосудия, а суд присяжных ее оправдает. Шпионом меньше — чего же его жалеть?

Его Императорское Величество развел руками.

— Видите, и от царей польза бывает.

— Безусловно, — заверил я государя. А чтобы не зацикливаться — чего же сейчас ляпнул, поспешно пояснил: — Князь Крепкогорский, будучи свидетелем убийства, и сам, в какой-то мере нарушит закон. Скажем — он проберется в дом шантажиста, чтобы забрать из него секретную карту Кольского полуострова, где будут указаны источники полезных ископаемых.

— Секретную карту Кольского полуострова?

— Совершенно верно, — подтвердил я. — Английский — то есть, шпион безымянной страны, сопоставил данные экспедиций Русского географического общества, проштудировал записки шведов с норвежцами, которые присматривались к нашим территориям, сделал соответствующие выводы. На Кольском полуострове много полезных ископаемых — там есть и железо, и медь, и никель. Очень много всего. Но лучше, если вы дождетесь выхода самого рассказа. Надеюсь, издатель сумеет поместить карту. Я даже готов профинансировать экспедицию — хотя бы частично. Думаю, гонораров за рассказы о сыщике хватит, чтобы подтвердить, что на полуострове имеется множество полезных ископаемых.

Император Всея Руси задумчиво посмотрел на меня. Встал, а когда и я подскочил, махнул рукой — дескать, сидите. Прошелся по кабинету. Вернувшись обратно, опять уселся.

— Иван Александрович, вы знаете, что я на вас досье собираю? — спросил государь.

— Да, батюшка говорил, что вы очень интересуетесь моими расследованиями, поэтому собираете в папочку рапорта, обвинительные заключения и прочее, — осторожно заметил я.

— Передайте Александру Ивановичу, что на вас уже четыре папочки.

— Откуда столько? — удивился я.

— Разложены по темам, — любезно сообщил государь. — Отдельная папочка на ваши служебные дела, отдельно — на ваши литературные штудии. Есть папочка — совсем недавно завел, куда вкладываются листочки с разными слухами и сплетнями. Сам сплетни не люблю, но ради вас исключение сделал.

— Неужели и при дворе сплетни обо мне ходят? — сделал я удивленный вид, хотя прекрасно знал — двор, тот еще гадюшник. Наша кафедра и в подметки не годится.

— А вы как думали? Да ко мне сразу же прибежали — мол, сынок-то товарища министра, которого вы в пример приводите, не уберегся. Мужики зарубили, от которых он сдуру казенный лес пытался спасать. Вроде, сочувствие выражали Александру Ивановичу, а морды довольные.

— Мужики бы следователя рубить не стали, — хмыкнул я. — За незаконную порубку — штраф от рубля до трешки, а за убийство — вечная каторга. Да и версия так себе. Родители писали — мол, шайка контрабандистов меня убила. А в городе про банду дезертиров болтали.

— Видите, какой вы весь из себя загадочный? Даже погибнуть-то как все не можете. Так что, Иван Александрович, приказал я и сплетни записывать. Иной раз, если время есть, с удовольствием читаю.

Мог бы государь и мне дать почитать. Интересно же, что сочиняют. Вдруг пригодится?

— Отдельная папочка — доносы на вас. Доносы в Судебную палату идут, Новгородскому губернатору, но мне обязательно копии доставляют. Интересные вещи про вас пишут. Читаю — аж сердце радуется.

— И не лень же людям бумагу портить, — вздохнул я. — Разрешите полюбопытствовать — а что на меня пишут? Или это секрет? Надеюсь, не обвиняют в сожительстве с прислугой?

Вот этого обвинения я очень боялся. Напишут что-нибудь такое про меня и Аньку, доказывай, что ничего не было. И хрен докажешь.

— Кто про такую ерунду писать станет? — отмахнулся император. — Вы у нас человек холостой, ваше дело, с кем жить. Если бы растление — это в Святейший Синод, но такого на вас точно, что не напишут. Пишут о вольнодумстве — правда, никаких фактов не приводят, о более серьезных вещах. О том, что вы полностью подчинили себе Череповецкую городскую думу, а это уже нарушение законодательства о городском самоуправлении. Что исправник Абрютин, при выполнении своих служебных обязанностей советуется с вами, а не принимает самостоятельные решения. Доносят, что будучи в служебной командировке в Кириллове, третировали тамошнего исправника, заставив его следовать вашим указаниям.

— Третировал, было дело, — не стал я спорить. — Потретировал самую малость — зато двойное убийство раскрыли. Но что касается Абрютина — здесь ровно наоборот. Я сам с ним всегда советуюсь и за старшего друга считаю.

— Про вашу дружбу мне известно, — улыбнулся государь. — А исправника в Кирилловском уезде приказал заменить. Еще доносят, что вы получили взятку от городского головы в виде фарфоровых изделий.

— Ваше величество — про изделия, во множественном числе, это поклеп. Взял только одну фарфоровую козу — красивая, грех от такой отказываться.

— Коза-то фарфоровая вам зачем? У вас во дворе живая живет, которую, если верить одному из доносов, вы на прохожих науськиваете. Да, зачем вам козу-то науськивать? Собаку бы себе завели, что ли. Или, как в незапамятные времена — медведя. А коза — как-то несерьезно. Беда мне с вами, господин коллежский асессор. Все-то у вас не как у людей.

— Манька — милейшее существо, — обиделся я за свою козу. — Всего один раз и боднула, так и то, за дело. Явились два тунеядца денег просить. А Милютин — вернее, дочка его, подарок мне сделали — фарфоровую козу подарили. Они, вроде, слегка пошутить хотели, а фигурка мне понравилась. Теперь у меня уже собственная коллекция козочек. Небольшая, но все равно, интересная.

— Коллекция? — заинтересовался государь.

Встав со своего места, император Александр подошел к шкафу, открыл дверцу и просунул руку в глубину, поверх книг.

— Иной раз так бывает — купишь какую-нибудь безделушку, а потом думаешь — зачем она тебе?

Вот тут я с государем согласен. В поездках, словно какая-то болезнь — покупаешь абсолютно ненужные сувениры, которые потом пылятся на полке. Но покупка бесполезных сувенирчиков, вроде Бравого солдата Швейка из Праги, Русалочки из Копенгагена, или пары троллей из Осло — часть туристического ритуала.

— Правда, это не совсем коза, и это, точно, что не фарфор.

Его Величество поставил передо мной статуэтку, изображавшую битву козла со львом. Судя по разгневанному виду козла и, озадаченному выражению морды царя зверей, неизвестно, кому достанется победа. Манера исполнения, материал — что-то знакомое.

— Ух ты, стаффордширская керамика! — не удержался я. И тут Англия.

— Не знаю — чья, в Дании покупал, но получите в подарок, — улыбнулся государь.

— Ваше величество, нет слов… — пробормотал я, слегка онемев от счастья. Такая редкость, да еще из рук императора. Нужно срочно начать составление каталога коллекции, а иначе потом забуду — от кого получил экземпляр. Я-то об ордене мечтал — а вдруг, хотя бы Станислав обломится? Но такая коза — пусть и козел, еще лучше.

Глава 7

Стаффордширская керамика — 2

— Рад, что подарок вас порадовал, — сказал император.

— Не то слово, Ваше величество, — согласился я. — Коллекционирование, как болезнь.

— Иван Александрович, дозвольте полюбопытствовать, что вы теперь с козой-то станете делать? Александр Иванович мне поведал, что ваш соавтор нынче в медицинское училище поступает?

— Ох, Ваше Величество, не сыпьте соль на рану, — вздохнул я. — По-хорошему — так эту козу давно бы пора под нож. Будь я умным человеком — так бы и сделал. Уже и молока не дает, проку от нее никакого, но Аня в свое время вся изрыдалась — мол, Манька, это память о покойной матери. Барышня сиротой осталась рано, лет в десять, если не раньше, — пояснил я, — всю работу по хозяйству на себя взяла. А коза ей единственным утешением стала. Как же ее под нож? Живет у меня в сарайке — так пусть живет. Уж как-нибудь животинку прокормлю.

— Необычно для деревенской барышни, — покачал головой император. — У крестьян, как правило, более практичный подход к животным. А я поначалу думал, что Анна тоже на эту дурацкую моду поддалась.