Вернуться затемно (СИ) - Рог Ольга

Есть такое имя! Память выдает образ коренастого шатена… Просто друг, да?! Но верить вертихвостке — себе дороже. Эта пучеглазая ничего не делает просто так. Как Лилька раньше с ней дружила? Светка до кончиков волос стерва завидущая. После того, как Серебрякова обрезала ее «содержание», эта алчная тварь ходит по кабакам, цепляя состоятельных папиков. Красиво жить не запретишь.

Глава 25

Крепкий кофе — то, что необходимо! Горечь нужна, чтобы стереть мечтательную улыбку… Эх, синие глаза! Его руки повсюду… Ревность тумановская — отдельная песня! Казалось, он начнет фигачить всех подряд, ломать носы, зубы, брови, приклеенные к потолку. Неуемная жажда истребления однажды его настигнет и наступит день хаоса. Смогу ли я остановить неизбежное, или меня так же сметет волной, как всех, кто был тогда с ним рядом? Что заставило выкинуть вчера трусы, как белый флаг? «Ничего я изменить не могу» — констатирую факт. Нет у меня решения на сложную задачу. Жизни абсолютно насрать, чего я хочу… Но, может, в том и суть, что откинуло в прошлое, чтобы я смогла что-то изменить?

Мама ходит притихшая и кидает настороженные взгляды.

— Мам, хватит вокруг меня круги выписывать! Я — умная девочка. В ближайшее время внуки тебе не грозят!

— Лиль, я переживаю за тебя. У вас все это серьезно? — присаживается напротив и тянет руку к моей чашке. Отпивает и несется к раковине, чтобы сплюнуть.

— Как ты эту гадость пьешь? — офыркивается, и запивает целым стаканом воды.

— Нормально, — дохлебываю «гадость».

— У нас сегодня встреча с твоим отцом, — говорит глухо, отводя глаза.

— Не переживай! — отмахнулась я. — Ты выглядишь на все сто пятьсот! — поднимаю большой палец.

— Не знаю, что такое «сто пятьсот», но мне приятно, — улыбнулась мама.

Чуть по лбу себя не треснула! Фразочки будущего здесь не котируются. Фильтровать базар надо, Лиля!

Мы, с мамой шли плечом к плечу. Дорогой ресторан. Администратор расшаркивается, указывая путь к заказанному заранее столику. Мужчина за ним точно почувствовал приближение некогда родных женщин. Одна его любила, а другая просто была кровью — то, от чего просто не отмажешься.

— Люда! — отец прошелся глазами по моей блондинке.

— Виктор, — холодно кивнула она, и величественно позволила за собой поухаживать.

Я плюхнулась на свободный стул без церемоний и подтянула к себе меню. Разыгрался не на шутку аппетит. Махнула официанту, что готова сделать заказ. Мои родители сидели статуями, рассматривая друг друга.

— Я подаю на развод, — выдала нервно мама и отпила из бокала воду. — Адвокат уже занимается всем необходимым.

— Давай не будем, дорогая, горячиться! — рыкнул отец.

— Да пошел ты к черту!

— Не ругайся при ребенке!

— Она уже не ребенок!

Да-да! Мысленно поддакиваю, дожевывая кусок стейка.

— Я тебе развода не дам! — пошло уже по десятому кругу.

Уже обожравшись, сижу довольная. Переписываюсь с Игорем по телефону. Родители распугали всех посетителей. Персонал жмется по стенкам, боясь подойти ближе... Хорошо, что ножи тупые. Такими только в зубах ковырять.

— Виноват, с кем не бывает! — гнет свое папочка. — И что мне теперь — не жить?

«Сдохни, тварь!» — читается в покрасневших от злости глазах родительницы. Но вежливость снова берет свое. Хотя, не совсем она. В мэра летят сначала салфетки, потом сама салфетница… Пошла очередь посуды. Перевернутые стулья, скатерти, брошенные на пол… Все? — поднимаю голову от телефона. А, нет! До бара добрались.

Глава 26

— Нет, ну каков наглец! — не унималась мама всю дорогу. — Разве можно такое простить? Всю жизнь мне врал! — всхлипнула.

— Я бы не простила, но решать тебе, — обняла её за плечи.

Так и сидели, прижавшись, пока такси нас катило домой. У нашего дома ждал сюрприз. Большой такой «сюрприз», под два метра ростом, плюс мелкое ушастое недоразумение. А обрадовался-то как! Заповизгивал, жопкой закрутил. Хозяин его здесь не случайно топтался, тоже сначала улыбался в тридцать два, но, увидев покрасневшие глаза мамы, посерьезнел.

— Девочки, случилось что-то? — брови сошлись на переносице.

Ох, уж эта женская натура! Как почувствует рядом сильное мужское плечо, так сразу расслабляется, ведь можно туда жаловаться. Моего плеча оказалось недостаточно. Попросила поводок от Джейсона и оставила их разговаривать.

— Да, я его в порошок сотру! — доносится громогласно, раскатом по двору.

Угу, сотри. За ошибки надо платить. Нет, я не кровожадная. Мы за справедливость и мир во всем мире. Маленькая женщина ищет защиты, и она ее видит перед собой. Понимаю маму. Всю жизнь, как комнатный цветок, а тут тебя вырывают с корнем и сажают у дороги, среди полевых репьев.

Джейсон вопросительно зыркает на меня и тянет по направлению к качелям. Это хорошо ты придумал, Чебурашка! Скрипим вертящейся деткой радостью. Я толкаюсь ногами, заняв одну сидушку, бульдожка крутится на соседней, довольно высунув язык.

— Деточка, тебе каруселька не мала? — хохотнул Туман, притормаживая наше веселье.

Гр-р-р-р, — возмущается Джейсон, что качель незнакомый типчик держит. Хорошо ж вертелись!

— Не успеешь тебя одну оставить, а ты уже ушастого завела, — Игорь рассматривает зверя.

— Это соседский песик, — машу рукой в сторону взрослых.

Хм, прищуривается Туманов, обсматривая высокого Сергея.

— Че за хрен? — сплевывает и снова смотрит на московского гостя.

— Говорю же, со-сед! Он, кстати, чуть лицо папеньке не начистил.

— Да? — взгляд меняется на удивленный. — У чувака яйца чугунные?

— Наверное, — пожимаю плечами.

— Это тебе! — Туман подходит ближе и протягивает сверток, красиво упакованный в подарочную бумагу.

«Ой, подарочек!» — протягиваю загребущие ручонки.

Рву упаковку, аж клочки в разные стороны. Так меня любопытство обуяло, что такое может преподнести Туманов. В руках оказывается книга. Моргаю и перевожу взгляд на Игоря. У него режим ожидания включен: «Ну, что? Ну, как?». Снова смотрю на сборник японских стихов – хокку. Так! Где Туманов, а где стихи! Я этого никак сложить воедино не могу. Бережно открываю первую страницу. Красивые зарисовки журавлей и сакуры…

Лилия алая

Листья роняет,

Словно любовница платья…

Когда отвечают губы,

От счастья кричу беззвучно.

Ты меня слышишь.

Мотылек сгорел?

Но важнее, что он решился

Лететь на свет.

Сглатываю вязкую слюну. Я такого совсем не ожидала. Растеряв все слова, просто встала и обняла его.

— Спасибо! Это самый лучший подарок из всех, что я получала.

— Сдавай зверя, пойдем, пройдемся…

Глава 27

Праздничные выходные пролетели, как один миг. В этот короткий промежуток хотелось вспышек и ярких салютов. Оставаясь наедине, мы изучали другу друга с жадностью, боясь, что это отнимут. То, что творил с моим телом Туман, было космосом. За всю восьмилетнюю супружескую жизнь такого не испытывала. Нежась в объятьях, засыпали только под утро. Мы были такие счастливые, легкие, куражные, забывшие о другой стороне жизни.

Потом наступили учебные будни в режиме нон-стоп. Чтобы вытянуть допуск к экзаменам, ходили к репетиторам. Где-то между поцелуями и тригонометрическими формулами, искренне не понимали, чем нам синусы и косинусы помогут в жизни.

Вся свистопляска приблизилась к логическому завершению. Аттестаты на руках, лента наперевес, и под летним дождем бежим, выкрикивая: «Ура! Свобода!». Мокрые пряди волос липнут к лицу, а мне не холодно, даже в мокрой до трусов одежде. По оголенной коже скользят руки Игоря и губы шепчут безумные планы на ближайшие часы, как только доберемся до дома.

— Совсем стыд потеряли! — кричит бабулька с первого этажа, заметив нас, обжимающихся, на лавочке.