Вернуться затемно (СИ) - Рог Ольга

— Туман! Твоя пропажа!

Навстречу Игорь с перекошенным от злости лицом.

— Я сумочку забыла, — пищу, оправдываясь.

— Спасибо, Цыган! — переводит глаза на наши руки.

Отцепившись, иду к своему парню. Чувствую себя виноватой. Ну, затупила! С кем не бывает? Как только мы оказались на улице, ловлю осуждающий взгляд Хрусталя.

— Никогда больше так не делай! — схватив за плечи, трясет, как куклу.

— Ты сам виноват! Зачем привел меня сюда? — включаю защитную реакцию и пытаюсь вырваться.

— Я, блядь, убивать готов, понимаешь?! А ты мне мозг выносишь!

— Отвали! — бью по рукам.

Нервы сдают у обоих. Мы кричим. Игорь пытается схватить. Я вырываюсь и луплю в ответ по плечам. Кидаю в него пиджак. Разворачиваюсь и хочу уйти. Мне надо успокоиться. Нашел себе ручную собачонку! — злоба туманит сознание. Гормоны взбесились. Рвет на части. Нет предела потоку неистовой ярости. Потряхивает от его слов.

— Серебрякова, вернись! — кричит вслед. — Уйдешь, и обратной дороги не будет! Я не стану за тобой бегать!

Торможу. Вот так, да? Такая твоя любовь, Игореша? Меня ломает, что все так просто. Обида ползучим гадом распирает внутри. Размазывая слезы, иду дальше. Больше не оборачиваюсь. Не дождется! Не слышу топота за спиной.

— Дура! — меня раскручивает на девяносто градусов.

Утыкаюсь мокрым носом в шею, всхлипывая. Жмусь, ища защиту от себя самой.

— Люблю тебя, глупая.

Глава 23

Туман

Знал, что добром не кончится «просьба» старого хрыча прийти с Лилей. Самоутверждается, демон. Его жажда ткнуть Валета рылом: смотри, дескать, сначала я отнял у тебя любимую женщину, а теперь и дочь будет в моих руках. Давние счеты между ними. Старая вражда. Ходил слушок, что Валет, по молодости, подставил наставника. Очень хитро все обставил и вышел в дамки сухим, да при деньгах. А вот Аркан еле выжил. Отсидел. С той поры никому не доверял свою волосатую спину.

Был ли у меня выбор? Не было! Аркан умеет «уговаривать». Обещал, что Лиле ничего не угрожает.

Смотрелась моя девочка рыбкой золотой среди карасей. Переливающийся огонек светил мне во тьме. Раньше было нормой, находиться в среде уголовников. Я еще под стол пешком ходил, когда пахан начал таскать меня на сходки. А теперь смотрю со стороны… Не место моей малышке среди грязи. Противно стало. Еще и смотрят, пуская слюни на ножки стройные и плечи хрупкие. Каждого хотелось взять за горло, пока не хрустнет позвоночник, в глазах темнело от дикой ревности. Хоть бери биту и ебашь всех, без разбора. Когда Цыган Лильку вывел за руку — совсем последние остатки разума растерял. Красавчик был любимцем женщин. Мог по несколько штук за день менять. Приложило меня не хило.

Ругаемся. Спорим до хрипоты. Что-то кричу ей обидное. А потом сердце рухнуло, как из вида тонкая фигурка скрылась. Я будто без кислорода остался, без света, без желания жить. Так и ломает нормальных пацанов сука-любовь. Когда без нее ты — ноль, и все не имеет смысла. Моя уязвимость! Прижался к Лильке и шепчу все, что на душе. Хоть режь меня — не могу без нее.

— Пойдем к тебе, — доносится сквозь пелену и поцелуи.

Смотрю в глаза затуманенные, губы алые и кроет так, что, кажется, сердце сейчас выскочит. Едем молча. Держу за руку, боюсь, что выскользнет. Сколько же здесь ступеней? Надо на первый переезжать! — всякая муть лезла в голову, пока до квартиры добирались. Подхватываю у порога и несу на новый диван. Моя! Все, твою мать! Только моя! Еще потряхивает обоих, после первой близости. Я снова готов, но боюсь сегодня трогать. Первый крик, срывающий замок в обитель невинности, все еще стоит в ушах.

— Люблю тебя! — целую и заворачиваю бережно в одеяло.

Прижимаю к себе и утыкаюсь носом в разлохмаченные темные волосы.

— И я тебя люблю… До луны, — лепечет, засыпая.

— Серебряная моя, — шепчу, уже заснувшей.

Любуюсь вздернутым носиком, который сопит. Пухлые губы манят. Длинные ресницы подрагивают. Лилия светится белой кожей в темноте. Осторожно откатываюсь к краю и выхожу на балкон. Курю сигарету за сигаретой, чтобы успокоиться и хоть немного трезво мыслить.

— Лиля, — произношу ночи и оборачиваюсь на девушку.

Майский ветерок гоняет легкие шторы. Я вижу ее маленькую руку, поверх одеяла. Ровное дыхание поднимает грудь. То, чего искал я во сне, наяву — превзошло все ожидания. Лиля так же страстно меня желала. Каждое движение тут же порождало отклик и стон. Рехнуться можно. Никогда так хорошо мне не было. Пусть страсть сейчас утихла. Взамен нее поднималась всепоглощающая нежность. Я хочу ее здесь. Смотреть так на спящую, и млеть от щенячьей радости. Крадусь под бочок, распахивая одеяло. Кладу ладонь на плоский животик, который отвечает мне пульсацией. Кайф!

Глава 24

Просыпаюсь от лучей солнца, бьющих из четырехугольника окна. Моргаю, обретая фокус зрения. Чего-то не хватает! Шарю рукой рядом. Запах ее есть, а самой Лили — нет! Резкий приток крови в голову: неужели ушла? Запинаясь об шмотки, разбросанные на полу, влетаю на кухню. Нет ее! Взвыть готов. Подождите! Из ванной раздается плеск воды и шелест душевой шторы. Фух! Становлюсь неврастеничкой! — хохотнул. На столе поджаренные тосты хлеба с яйцом и чашки, расставленные для двоих.

— Доброе утро! — выходит с полотенцем на голове и в моей футболке. Женатики так себя чувствуют? Моя кухня, моя женщина, мой завтрак.

— Лиль, я… Ты как? — провожу пальцами по щеке.

— Нормально, — улыбается и, поймав мою руку, делает поцелуй в середину ладони. Потом откусывает тост и хрустит, поблескивая счастливыми глазами.

Киваю. Не знаю, что еще сказать. Она ведет себя так естественно, будто не раз просыпалась со мной рядом. Ловлю момент. Мне тепло и спокойно, как никогда. Сделайте паузу! Но реальность в очередной раз разбивает мечты.

— Это мама, — прибавляет глаза, что сейчас будет «ата-та».

— Мамуль, я тебе скидывала смс, что у Игоря заночую. Все в порядке. Вот, пьем чай, — трещит по телефону, делая смешное лицо «я все решу», и прикасается нежно к запястью моего сжатого кулака.

Господи! Откидываю голову на стену и жмурюсь. У меня самая мудрая женщина на свете! Никто мне серпом яйца не отрежет и глаза на глобус не натянет. Как удобно, что Лилька выпала с поля зрения папаши. А Людмила — женщина очень милая и сговорчивая… Надеюсь.

— Мне нужно домой, — заявляет, положив телефон.

— Зачем? — включаю балбеса.

— Переодеться и все такое…

— Все такое, — повторяю тупо и давлю на корню раздражение.

А что ты хотел, Туман? У нее свое гнездо, у тебя — свое. Что ты ей можешь предложить? «Пока — ничего» — ответ очевиден. Шестеренки начинают со скрипом двигать мыслительный процесс. Не четкими линиями рисуется план, который нужно воплотить в жизнь, чтоб Серебрякова была рядом. Такая не согласится жить с непонятным элементом, без перспективы стать успешным на легальных основаниях.

— Ты какой-то задумчивый, — закинув руки за шею, водит носом по подбородку и гасит легкими поцелуями все думы.

Сжимаю тонкий стан руками. Опять прощаться. Пусть до вечера… Смотрю вслед, на закрывшиеся двери ее подъезда.

— Привет, Игорь, — рядом материализуется Светка Зыкова, с мопсом на поводке.

Она поворачивается на подъезд, куда исчезла Лиля, и морщится, словно дерьма нюхнула. Был у нас один трах по-пьяни. Пересеклись в компании общих знакомых. Город-то маленький…

— Чего тебе? — закуриваю и задираю голову на окно любимой.

— Может, погуляем? — игриво закусывает губу и брови поднимает, сигналя, что готова на продолжение, после прогулки.

— Иди нахер, Зыкова, — отправляю сигарету в полет, точно попадая в урну.

— Дурак, ты! У нее жених есть! — визжит Светка.

— Че еще придумаешь? — развернулся.

Обычно не поднимаю руку на девок. Но эта дрянь кого хочешь доведет.

— То и говорю! Спроси у нее сам про Демида! Они уже и в ресторан ходили знакомиться с родителями.