Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Все трое замерли, уставившись на нас, глаза сделалися как блюдца. Один из них пискнул:

– А… а что вы делаете?

– Да мы вот с товарищем трудовиком обсуждаем нормы техники безопасности. Практическое занятие.

Я улыбнулся и отпустил руки трудовика. Тот, шипя, отпрянул, глядя на свои кисти.

Пацаны переглянулись – то ли поверили, то ли решили, что лучше не лезть. Трудовик, красный от злости и унижения, молчал, потирая руки, а я медленно повернулся к ребятам:

– А вы чего стоите? Давайте, молодые, готовьтесь к уроку. Сейчас начнём.

Они послушно пошли к столу, а я покосился на трудовика.

– Видишь, как хорошо вовремя прервали. А то вдруг бы действительно сломал тебе пару пальцев – неудобно бы вышло перед детьми.

Трудовик, массируя ладони, попытался выдать привычную ухмылку, но вышло откровенно так себе.

– Я тебе так это не оставлю, – процедил он.

– Обязательно сочтёмся, – я подмигнул в ответ.

Подошёл к пацанам, которые уже сидели за партой, с нетерпением ожидая, что будет дальше. Один из них держал в руке колоду карт. Таков был наш сегодняшний «инструмент».

– Так, пацаны, – начал пояснять я, – у нас задача на сейчас простая: собираем карточный домик. Кто в курсе, как его выставлять?

– Надо посмотреть, как это делается в интернете, Владимир Петрович, – ответил один из них, уже доставая телефон.

– Ну вот и смотрите, у вас есть пару минут, чтобы разобраться и начать собирать. Когда гость зайдёт, надо, чтобы уже было на что посмотреть.

– Хорошо, Владимир Петрович, всё сделаем! – почти хором ответили пацаны и сразу включились в работу.

Телефоны замелькали в руках, включили видеоурок.

Конечно, это было не совсем то, чему обычно учат на трудах… Но это сейчас было неважно.

Трудовик стоял в стороне, прислонившись к верстаку, и с кислой миной наблюдал, как пацаны сооружают карточный домик. По лицу было видно, что происходящее ему не нравилось.

– Бред предлагаешь, – фыркнул он. – Я даже готов пятёрку поставить, что ты обосрёшься, и наш гость покрутит пальцем у виска.

– Деньги побереги, – ответил я, не оборачиваясь.

– А чё, ссышь поспорить? Или денег нет, чтобы со мной поспорить? – съязвил он.

– Деньги есть, – сказал я, выравнивая карту на верхнем уровне домика, который рос на глазах. – Просто спор должен иметь вес. Ставка должна быть существенной для обеих сторон, иначе смысла нет.

Трудовик напрягся.

– Что ты имеешь в виду?

– А то и имею, что пять тысяч для тебя не деньги. Потеряешь и не расстроишься. А спор без риска – это уже не спор.

– Хорошо, – оживился он, – давай поднимем ставки. На что спорить предлагаешь?

Я выдержал паузу, делая вид, что обдумываю.

– На музыкального лося.

– Это на что ещё?

Я едва удержался, чтобы не усмехнуться. Молодой вроде, а не знает.

– Узнаешь, – ответил я. – Посмотри в интернете.

Трудовик, хмурясь, достал телефон и начал искать в интернете, бормоча себе под нос:

– Музыкальный лось… интересно, что ещё ты выдумаешь…

Пока он возился с телефоном, я повернулся к ребятам:

– Пацаны, вы запомнили тот фокус, который я показывал?

– Да, Владимир Петрович, – ответили они почти одновременно.

– Отлично. Тогда работаем по сигналу.

Пацаны кивнули, готовые действовать.

Трудовик так и не успел открыть видео – дверь кабинета распахнулась. На пороге выросла делегация из директора, учителей и, конечно, Али – главного гвоздя сегодняшнего дня.

– А вот и наш класс труда, – объявил директор, жестом приглашая Алю войти. – Здесь мальчики познают, как становятся настоящими мужчинами.

Крайне сомнительное утверждение, если судить по субботнику, где половина не знала, с какой стороны держать кисть, а другая половина впервые взяла в руки грабли. Да и сам трудовик, если уж честно, вряд ли способен чему‑то мужскому научить. Отбывает номер, и всё.

Я перевёл взгляд на трудовика. Он опустил телефон и сделал вид, что полностью готов к демонстрации.

– Так что, спорим? – шепнул я.

– Я еще не посмотрел, – так же тихо ответил трудовик, пряча телефон в карман.

– Так ты же уверен в своей победе, или нет? – я посмотрел на него с усмешкой, нарочно беря на слабо.

Трудовик вскинул подбородок.

– Да, уверен. Целиком и полностью.

– Ну тогда спорим, – я протянул ему руку.

Трудовик, не раздумывая, пожал, демонстрируя показное мужское достоинство.

– Я полагаю, что о кабинете труда и о наших успехах лучше всего расскажет наш уважаемый преподаватель! – послышался голос Лёни.

Трудовик заговорил напыщенно.

– Уроки труда – это основа воспитания настоящего мужчины. Именно здесь мальчики получают первые навыки, которые формируют характер, дисциплину и умение работать руками.

Вещал то как… заслушаешься, блин. Аля, стоявший чуть позади директора, вполголоса заметил:

– Ну да, так и есть… труд сделал из обезьяны человека.

Аля медленно прошёлся по кабинету, глядя по сторонам. Его взгляд скользил по верстакам, по висящим на стене инструментам, по стопкам фанеры, аккуратно сложенным в углу.

Он взял в руки киянку, которой трудовик собирался меня отласкать, и покрутил её. Улыбнулся краешком губ, скорее с ностальгией.

Видно было, что вспомнил что‑то из прошлого. Наверное, как сам когда‑то работал подобной киянкой… только по пальцам тех, кто ему задолжал.

Аля аккуратно поставил киянку на место.

Заметив трёх пацанов, сидящих чуть поодаль и сосредоточенно возящихся за столом, подошёл ближе.

– А у нас сейчас урок труда? – спросил он, глядя то на них, то на трудовика.

– Ага, – ответил один из мальчишек, не поднимая головы.

– И чем молодёжь занимается? – поинтересовался Аля, скрестив руки на груди.

– Ну… – протянул трудовик, замявшись. – У нас, скажем так, экспериментальный урок…

– Какой? – уточнил Аля.

Трудовик молчал, явно не зная, что сказать, начал мямлить что‑то невнятное. Но Аля уже не слушал. Сам подошёл к столу, где сидели пацаны, и посмотрел, что они делают.

В мастерской повисла тишина. Все следили за Алей, который подошёл к столу, где пацаны, склонив головы, осторожно ставили очередную пару карт, чтобы завершить верхний ярус карточного домика.

– Фига… какие у вас тут уроки труда, – хмыкнул он, не то с удивлением, не то с иронией.

Тон был двусмысленным, непонятно, ему понравилось или нет.

Трудовик бросил на меня торжествующий взгляд. Мол, всё, проспорил, Володя, сейчас этот твой цирк с картами при всех разнесут в пух и прах.

– Ребята отрабатывают ловкость рук, – объяснил я.

– На трудах? – уточнил Аля.

– Именно, – заверил я.

Аля глянул на карточный домик. Лёня напрягся, а завуч, не удержавшись, подошла ко мне ближе и зашипела:

– Владимир Петрович, с такими вот фокусами школу можно и закрыть. Спасибо вам за такую «помощь». С такими друзьями и враги не нужны!

Я повернулся к ней.

– Раз доверилась – смотри молча.

Тем временем Аля смотрел на карточный домик, и в глазах его мелькнул знакомый блеск.

– А я, пожалуй, попробую вытащить одну карту… Сделаю это так, чтобы домик не упал.

Все вокруг начали переглядываться, не ожидая такой реакции.

Я же прекрасно знал, почему Алю зацепило.

Крещёный всегда любил карты, причём в любых их проявлениях. Когда‑то он мог часами сидеть за игрой, а в девяностые считался шулером высокого класса: читал выражения лиц, блефовал, выигрывал у кого угодно. У него азарт был в крови, и сейчас Аля снова почувствовал знакомый вкус риска.

– Давайте посмотрим, есть ли у вашей школы шанс, – довольно продолжил он. – Представим, что карточный домик – это школа?

– Давайте представим, – ни жив, ни мёртв заблеял Лёня.

– Если я вытащу карту, а домик не рухнет – значит, шанс у вас есть. А если упадёт… ну что ж, на нет, как говорится, и суда нет.

Директор сильнее побледнел. Завуч прикрыла рот рукой, а трудовик довольно потирал ладони. Пацаны‑ученики замерли, боясь дышать, чтобы домик, не дай бог, не рухнул. Конструкция‑то хлипкая.