Гостинцы от Снежной Царицы. Мороженого не желаете? - Вика Рубина

Облачена госпожа Банкс была отнюдь не в траурные одежды, им она предпочла платье из синего шелка — явно дорогое и заслуживающее того, чтоб его демонстрировать. На груди слева была приколота декоративная черная роза. И когда она только успела ее раздобыть?

Никто из нас не торопился начинать тягостную беседу. Засуетились слуги; они принесли столовые приборы, кувшины с водой, сахар, сливочник. На завтрак в замке предлагали подсушенный хлеб, омлет и сосиски. К ним подавали кофе. Просто, но сытно — привычная для меня еда.

— Как это случилось? — нарушила я затянувшееся молчание.

Мачеха вздохнула.

— Я и сама не знаю, все так быстро завертелось, девочка моя, так внезапно. Мы попрощались ближе к ночи, Гарольд отправился в опочивальню, я же осталась раздать слугам кое-какие указания на завтра… то есть уже на сегодня. Это заняло довольно много времени, потому что требовалось многое обсудить. Закончила уже за полночь. Потом я поднялась в комнату, легла спать, тут же заснула… а… среди ночи…

Ее голос дрогнул. Он вроде бы звучал искренне, так правдоподобно… даже СЛИШКОМ правдоподобно. И эмоции пришли в том месте, где им полагалось бы быть.

— …Гарольд меня разбудил, потряс за плечо. Сперва я подумала, что ему внезапно захотелось немного… утолить свою жажду, но когда я повернулась к нему, то увидела такой страх! Он попытался мне объяснить, что происходит, но голос подвел его, и тогда я поняла, насколько серьезная беда нас постигла.

Мне совершенно не нравились то, как она рассказывала. Слишком выверенные формулировки, как будто хорошо отрепетированный сценарий.

— Тогда я вскочила и в чем была, босая, в одной ночной рубашке, побежала за помощью. Благо поблизости оказалась Эстер, она немедля кинулась за доктором, но этот прохиндей уехал лечить каких-то свинопасов от ветряной оспы в деревню! Так подвести, когда главное дело его жизни — следить за здоровьем членов герцогской семьи! За это ему платят жалованье! — воскликнула она, распаляясь. Даже взмахнула вилкой с наколотым на нее кусочком сосиски. Капли жира порскнули в стороны.

Чуть позже мачеха успокоилась.

— Платили жалованье. Теперь-то уж я его рассчитаю, как только возвратится из своего вояжа. И того старого хрыча с ним заодно отправлю. Пока он одевался и подпоясывался, Гарольду стало хуже. Ни микстуры, ни сборы, ни притирки, ни даже… — она вздрогнула. — кровопускание ничего не принесло. А потом…

Мачеха замолкла, но дальнейших пояснений и не требовалось. И так было понятно, что случилось потом.

— Мы собирались устроить празднество по случаю твоего возвращения, даже оркестр выписали у барона Макберга, а видишь, как все обернулось.

Последовала сухая усмешка.

— Похоже, придется господам музыкантам разучивать похоронный марш.

Никаких чувств к этим людям я не должна была испытывать. Да, грустно, что незнакомый мне, Софии, человек умер, но ведь люди умирают каждый день. Но внезапно нахлынула такая горечь, что я почувствовала, как горький горячий ком встал в горле, а взгляд затуманился. Если бы я только была там, была рядом… то что? Что бы изменилось? Не знаю, но желание сейчас сделалось сильнее здравого смысла.

— Я хочу его увидеть, — сказала я тихо.

Мачеха покачала головой.

— Еще нельзя, детка, телом занимается коронер. Скажи, ты ведь останешься на прощание?

Останусь? Что она имеет в виду? Вроде бы в памяти у Сафины никаких особо далеко идущих планов не было. Только разобраться с путешествием в Тархилл, а дальше продолжать заниматься делами замка. В которые мне придется вникнуть с нуля, но ничего страшного в этом нет. Очень верно говорят, что глаза боятся, а руки делают.

Я поковыряла остывший омлет на тарелке.

— Разумеется, а как же иначе? Неужели вы думаете, что я способна покинуть дом в такое время? Я никуда не собираюсь… госпожа Банкс. Теперь, когда папы не стало, я как наследница возьму управление землями на себя.

Госпожа Банкс прищурила глаза. Взгляд получился тяжелый, он пробирал почти до поджилок.

— О, моя дорогая Сафи, — произнесла она медленно. — Как бы не так.

Глава 11

Слова мачехи показались настолько удивительными, что смысл их дошел до меня не сразу. Может, я ослышалась? Ведь на фоне душевных потрясений всякое может почудиться. Известие о смерти отца Сафина переживала тяжело, мне буквально приходилось держать тело под строгим контролем — очень тянуло хорошенько поплакать.

Но при мачехе демонстрировать слезы совершенно не хотелось. Все равно, что капнуть кровью в воду, где плавает акула.

— Что? — переспросила я.

Мачеха прошла к шкафу, стоявшему в углу зала, открыла один из трех выдвижных ящиков и достала из него большую резную шкатулку. Тут же из кармашка в платье появился ключ. Она вставила его в замочную скважину и повернула четыре раза — трижды влево, единожды вправо.

— Гарольд был хорошим человеком, поистине доброй и открытой души, но к жизни совершенно не приспособленным. Понятное дело, что отвечать за себя он был готов неизменно, но ведь на нем же держалось еще и все герцогство. Даже вопрос наследования не был решен… до недавнего времени. Подобная беспечность могла выйти боком. Поэтому я настояла на том, чтоб он об этом позаботился.

Ее благожелательный тон меня изрядно покоробил. В нем сквозило неприкрытое превосходство и другие, не менее знакомые нотки. Эта женщина была уверена в своей победе и не сомневалась в ней ни на секунду.

— Вот. Прочти, пожалуйста. — сказала мачеха и протянула мне широкий лист бумаги. Желтые отблески делали его похожим на древний свиток, на которых обычно в книжках писали всякие страшные заклинания.

Когда я начала читать, то поняла, что здесь заклинаний нет, но менее страшным текст от этого не стал. «ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ ГАРОЛЬДА АЛОИЗИУСА БАНКСА, ГЕРЦОГА ТАЙМФЕЛЬДА И ШЕРИДАНА». Мой взгляд побежал по вычурным строчкам. Неспроста она мне протянула эту бумажку с таким торжествующим видом, тут непременно будет что-то гадкое.

«Согласно законам королевства, я… понимаю и принимаю….в случае моей безвременной гибели признать полноправным наследником и владельцем всего движимого и недвижимого имущества… сына Томаса Фелтона Банкса по достижении им мужеского возраста восемнадцати лет… Дочери же моей, Сафине Эльжбете Банкс, вверяю в полноправное владение фамильный архив Банксов…»

Буквы издевательски запрыгали перед глазами, закружились в танце. Значит, вот оно как? Сводному брату все блага, кроме разве что звезды с неба, а мне только собрание пыльных книжек? Прекрасный расклад, нечего сказать.

Вот если бы только попалась хоть маленькая лазейка… можно было бы за нее уцепиться. Однако мне с моим наметанным глазом оставалось только признать — нотариус, который составлял