Далекое лето - Ся Цзя

В глубине души я ощутила глубочайший стыд и увела разговор в сторону:

– Над какой темой работаешь?

– «Моделирование эффектов и анализ релевантности регулируемых переменных острова тепла города Пекин», – нарочито медленно проговорил он.

– «Острова тепла»? – Я попыталась представить, что это такое.

Наградив меня типичной улыбочкой естественника, он пояснил:

– Пекин – мегаполис с явно выраженным эффектом острова тепла. Незначительный уровень растительного покрова, но высокий уровень отражения. Если проанализировать циркуляцию воздуха между городом и прилежащими районами, то обнаружится что-то вроде бриза, как там, где суша встречается с морем. А город – сам по себе неравномерный источник тепла. И вот характеристики такого микроклимата меня и интересуют.

Благо я всё-таки отучилась парочку лет, а то бы ничего и не поняла из того, что он сказал.

– То есть ты строишь модель? – уточнила я. – Модель острова тепла.

– Да, так будет проще проводить исследования потом.

– Какие исследования?

– Это… Этого я не могу говорить. Оборонный проект.

– Метеооружие? Потрясающе! – Я искренне восхитилась.

И он снова наградил меня их типичной улыбочкой.

За лето много всего произошло: парочка новых знакомств, парочка расставаний, куча мероприятий и тусовок – вот ты в очередной раз напиваешься на вечеринке, а вот уже снова рыдаешь по тому или иному непредвиденному поводу в каком-нибудь укромном местечке. Старый фильм, несколько снов, пара телефонных звонков издалека, затяжная простуда, а ещё один незабываемый день рождения…

А так я продолжала свою рутину, покуда ноги позволяли карабкаться, захаживала в лабораторию, уединялась в своём мрачном углу, садилась перед немощно мигавшим экраном компьютера, вводила данные и рассчитывала вводные, полностью изолируя себя от внешнего мира, где стоял невыносимый зной и беспрерывно стрекотали цикады.

На следующий день после моего дня рождения солнце потускнело, а зной достиг новой точки кипения, будто бы воды в нашем омуте вот-вот должны были забурлить. Я выудила из аппарата в дверях здания Института физики холодную баночку апельсинового сока и, приложив её ко лбу, чтобы охладиться, отправилась в лабораторию. Там я пошелестела изрядно пожелтевшими листами с метеоданными и обратила внимание, что в июне 1989 года фиксировалась такая же душная и влажная погода. Я попыталась представить, как наше здание выглядело тогда. Стучался ли в окна буйно разросшийся плющ? Переговаривались ли столь же невнятно на ветру тополя? Спешили ли с охапками документов на руках вниз по коридорам и прочь, вон из дверей, бледные как привидения студенты? Слышны ли были уже тогда отдалённые выстрелы?

Минуло десять с чем-то лет, но изменился ли столь уж разительно наш мир?

Я удручённо улыбнулась и, понурив голову, вдруг обнаружила затесавшийся среди хаотичного скопления книг горшочек с кактусом размером с ладошку.

– Это тебе подарок, – обратился ко мне напарник.

Подарок меня невероятно растрогал. Сморщенный зелёный малыш выглядывал из тёмно-красного горшочка. Кактус переливался и блестел, как жемчужинка. Получить подарок в такой испепеляющий и безнадёжный день казалось чем-то нереальным.

– Спасибо, – ответила я.

Напарник лишь коротко улыбнулся.

Через какое-то время он снова заговорил:

– Подготовил первичную модель. Хочешь посмотреть?

Я подкатилась к его компьютеру. Если по правде, то я не совсем помню, что там увидела. Кажется, слившиеся в один комок кривые и цветовые обозначения, которые действительно напоминали остров.

– Это ещё только схема, здесь показаны вариации уровней тепла и сырости в Пекине.

Он защёлкал мышкой, и тут только я поняла, что это была 3D-модель. Голубые изобары и красные изотермы складывались в крупные и мелкие хребты колеблющейся высоты, громоздясь и накладываясь друг на друга. И когда мой напарник подтащил к себе мышку, чтобы сменить угол обзора, вся картинка изящнейшим образом преобразилась в подобие трёхмерной карты. И, естественно, о её изяществе я могла судить лишь с эстетической точки зрения.

– Вот где мы сейчас находимся, – сказал он, переключая модель на вид сверху и указывая мне на какую-то точку.

Я увидела перед собой карту Пекина, на которой закручивались красные и голубые линии. Зрелище очень напоминало метеорологические графики, которые мы рисовали на занятиях, когда анализировали прогнозы погоды.

– А это данные за какой период? – спросила я.

– С вечера позавчера по вчера.

– Ага. – Я пододвинулась, чтобы получше всё разглядеть. Голубые изобары и красные изотермы давили и выталкивали друг друга. Следовало ожидать возникновения ложбины – области пониженного давления. – Тогда сегодня вечером, получается, ждём дождя?

– Вероятно, – проговорил он, кивая головой. – Зонтик взяла?

– Нет, да и ничего, пережду дождь и пойду домой. Всё равно мне ещё работать и работать над данными.

– Угу, да и ливень долгим не будет.

Он снова поколдовал с клавиатурой, и кривые на графике поменялись, а в правом верхнем углу появилась, утекая, клеточка за клеточкой, временная координата.

– Это динамическая модель? – От изумления у меня глаза на лоб полезли. – Значит, прогнозы будут точными?

– Да. Модель покрывает только Пекин, но с точностью у неё всё отлично. – Он остановил цифры на карте и, повернувшись ко мне, добавил: – Максимум польёт часов до одиннадцати. Так что никуда не спеши, я тебя потом провожу.

– Даже не думай, – замотала я головой. – Заканчивай со своей моделью и уходи пораньше, пока дождь не начался.

– А мне спешить некуда, дел у меня нет, – заметил он. – Занятия уже закончились, по вечерам в общежитиях пьют и играют в карты, а мне товарищей не перепить и не переиграть. Так что лучше уж я приведу материалы в порядок и посижу над диссертацией.

– Ты ещё не написал диссертацию?

– Ну да, ни единого слова. Потратил всё время на создание модели. А ты как, начала уже?

– Да уж давно. Но надо построить кучу графиков, а до защиты уже меньше месяца. Иной раз думаю, может, и помереть лучше.

– Помощь нужна?

Поразмыслив, я сказала:

– Я не могу у себя установить графический редактор. Можешь мне отрисовать розу ветров? Данные я тебе дам.

– По рукам.

Роза ветров – диаграмма, которая показывает частоту возникновения ветров по направлениям. Обычно эта «роза» представляет собой светло-зелёную окружность с красным центром, от которого веером расходятся шестнадцать разных секторов, похожих на пышные светло-голубые лепестки. Смотрится это очень красиво.

У меня даже был написан стишок про серебристо-голубую розу, который я предпочла захоронить в забытой за ненадобностью папке на компьютере, воображая, как мои строфы случайно обнаружит через много-много лет другой студент, когда сядет за этот компьютер обрабатывать данные. Восхитится новичок и будет гадать, кто это развёл тут такую романтику.

Я представляла, как он или она посреди тонны данных откроет моё стихотворение, молча – но с выражением – прочитает