Звездный щенок - Яцек Изворский

Только сейчас на меня обрушилась вся тяжесть ужаса ситуации. Я представила себе, как сильно нервничает Никос, на чьи плечи легла на несколько минут судьба нашей экспедиции – и, кто знает, может и всей Галактики. «Если мы погибнем, – подумала я – то что будет дальше здесь? Лигуряне получат фору более ста лет, и сколько преступлений они совершат за это время?».

Проверяя очередную дверь, я одновременно гадала, какова вероятность столкновения «Хорсдилера» с микрометеором или каким-то другим небесным телом. Я думала о том, что Никос, конечно, не рискнет слишком рано включать силовое поле, потому что тогда «Хорсдилер» просто разобьется о него. Так что в данном случае все было наоборот, чем в известной пословице – лучше поздно, чем раньше. А возможность налететь на метеор? Допустим, что Никос опоздает на три сотые секунды… Мы пролетим за это время менее десяти тысяч километров. Что из этого следует? Ничего. В этом месте может быть, как абсолютная пустота, лишенная совершенно тех космических песчинок, так и целый их рой… Черт его знает! Ни одна экспедиция до сих пор не была в подобной ситуации – даже приключения «Армстронга» в водородной туманности были менее драматичны. Комету или большой метеорит видно на экране и у нас есть время увернуться от них. А если там что-то случится со временем? Столько вариантов!..

Через две минуты я была у себя, еще через две – в рубке. Гондра, Наталья и Патрик стояли бок о бок, глядя в одну точку – на пульт управления, перед пультом сидел в кресле пилота Никос и был так бледен от волнения, что казалось, на его лице нет ни единой кровинки. На него возложили все бремя ответственности – почти невыносимое.

Я уже не выносила лекарств. И меня охватило это чудовищное напряжение, которое, казалось, взорвало мой мозг. Я стояла и смотрела, собственно, бездумно, точнее, с одной только мыслью: «успеет ли Никос?!»

Еще минута – всего шестьдесят секунд! Однако иногда такая минута может длиться – буквально целую вечность. И теперь так и было.

Указатель сверхсветовой скорости уже стоял на единице, но при нем еще не было второго – досветового. В момент перехода он должен был загореться. А что потом?…

Еще полминуты…

Еще пятнадцать секунд…

«Правильно ли рассчитал Никос время, необходимое для выхода из сверхсветовой? – мелькнула у меня мысль. «Это не играет роли, – сразу ответила я себе, – все равно звонок нас об этом предупредит».

Десять секунд… девять… восемь… семь…

Гондра не выдержала, закричала «Звонок!» и бросилась к кнопке. Никто из нас, правда, еще не слышал звонка, но и так может сработать ожидание чего-то в напряжении.

К счастью, Патрик все понял. В долю секунды он нанес поистине боксерский удар, и Гондра рухнула на пол.

Пять секунд… четыре… три… два… одна…

Звонок!

Мгновенное включение силового поля.

Казалось, Никос сделал это движение настолько точно, насколько это могли сделать человеческие глаза и руки.

И все же – толчок. Все, кроме Никоса, попадали на пол. Мне казалось, что я куда-то падаю, в какой-то бездонный колодец. «Конец, – подумала я еще в последнем проблеске сознания, – Kонец… Все пропало…»

Когда я пришла в себя, первое, что увидела, это склонившегося надо мной Никоса. «Все-таки мы живы» – подумала я с облегчением, но вскоре эту мысль вытеснила другая. Я громко сказала:

– Что случилось, Никос?

– В нас попали два микрометеора, – ответил пилот. – А знаешь, насколько я опоздал? На четырнадцать тысячных секунды!

– А куда они попали? – спросила я.

– Один попал в бак с ионным топливом, – понуро ответил он.

– В который? – крикнула я, вспомнив, что один из баков полон, а второй уже почти пуст.

– В полный, – сказал Никос со смертельной серьезностью, но без отчаяния.

– Миллиард парсеков! – услышала рядом с собой яростное ругательство Патрика. – Что нам теперь делать?

– Не знаю, – Никос беспомощно развел руками. – Пока корабль летит сам.

Наконец-то я встала… Увидела, как рядом поднимается Гондра, ошеломленная после удара Патрика. Наталья по-прежнему лежала без сознания, и из ее головы сочился ручеек крови.

Одним прыжком я оказалась рядом с ней. К счастью, это был лишь изрядный разрыв кожи на лбу от удара о кант пульта управления.

– А второй метеор куда попал? – спросила я.

– В биологическую лабораторию Лао – ответил Никос, пока Патрик и Гондра взялись за управление «Хорсдилером. – У нас пропали все подопытные животные.

– Не все, – возразила я. – У меня еще остались.

– О, не думайте о том, – махнул рукой Патрик, – важно, чтобы там никого из нас не было.

– Рамин и Биндка спят или, по крайней мере, пытались спать, Карел с Бялеком, наверное, где-то в коридоре, а Лао… – ужаснулась я. – Oн мог быть там… – прошептала я через минуту.

В дверях соседнего с рубкой «комнаты Ковы» встал Банго. У него было слегка помято лицо, его комбинезон был в нескольких местах порван.

– Фу, как же меня бросило! – сказал он. – Головой вперед в весь этот клубок проводов компьютера. Если бы он работал, я бы погиб.

– Если бы он работал, то не было бы столкновения, – ответила я. – Банго, возьми со мной Натку и иди ко мне в кабинет.

Мы отнесли Наталью ко мне. У дверей кабинета уже ждали Карел с Бялеком. Ботаник держался за голову левой рукой, правая безвольно свисала. Он тоже ударился при столкновении.

Мы вошли в кабинет впятером. Я быстро перевязала порезы Банго, а когда он вышел, – я сначала пошла к Наталье. Смазала ей рану специальным хирургическим клеем, перевязала лоб и дала несколько лекарств. На вопросительный взгляд Бялека я ответила:

– Она будет спать до завтра и проснется здоровой, как я или ты. Пойдем, Карел, теперь ты.

Рука ботаника, к счастью, была не сломана, а только вывихнута. Несколько минут процедуры – и Карел восстановил в ней полную подвижность. На голове у него было несколько синяков – больно, но ничего опасного. «Могло быть и хуже, – подумала я, – только что с Лао?».

– Что с кораблем? – cпросил Бялек.

– В него попали два микрометеора. Один – в лабораторию Лао, другой – в топливный бак. От топлива почти ничего не осталось.

– И что теперь? – спросил кулёник в ужасе.

– Не знаю. – Я беспомощно развела руки.

Разговор прервал зуммер видеофона. Включив камеру, я увидела на экране Никоса.

– Лао был в мастерской, – коротко сказал пилот, – он мертв. Все на совещание в рубку.

Мы пошли еще за Биндкой, которая, как я правильно предвидела, была слишком взволнована, чтобы спать. Услышав, что произошло, она снова расплакалась, и мы с трудом ее успокоили. И, кстати, трус из нее, каких мало, полная противоположность Бялеку.

Из рубки, где все остальные уже были в сборе, на экране видеофона был виден робот в разгромленной мастерской Лао. Робот пробрался туда, расширив дыру в стене, и поднял тело зоолога, неподвижно сидевшего в кресле. Лицо Лао так изменилось, что я с трудом разглядела в нем знакомые черты. «Страшная смерть, – подумала я. – Застыл и задохнулся одновременно… Хорошо еще, что он умер сразу, ничего не поняв об этом». Робот поднял тело, вынес его через дыру и с размаху бросил в пространство. Оно исчезло почти сразу. Мы зaпели Песнь Погибших Космонавтов, а робот с обычным равнодушием принялся латать стену.

– Прощай, Лао Дэ! – сказал, глядя на экран Никос. – Tы был хорошим товарищем, и нам будет очень не хватать тебя, если… – пилот повернулся к нам, – если мы вообще выберемся отсюда. И ситуация, в которой мы сейчас оказались, очень сложная. У нас нет компьютера, и мы не сможем достичь сверхсветовой скорости. Я думал, что повреждение можно исправить за пару-тройку часов полета, а потом мы вернемся к прежней скорости. Но сейчас это невозможно, потому что метеор разбил нам полный бак с ионным топливом, необходимым для досветового полета. Второй бак уже почти пуст, и я честно признаю