Звездный щенок - Яцек Изворский

Это было вскоре после обеда. Когда все, кроме пришотовлащей в рубке кратионный «снимок» Лигурии Гондры, еще сидели в кают-компании, переговариваясь, раздался сигнал, от звука которого всех космонавтов охватывает страх и ужас.

АВАРИЯ!!!

Критическая неисправность в автоматической системе управления!

Звук сигнала сверлил нам уши, заполнял наши мозги, казался невыносимым. Это продолжалось несколько секунд, пока Патрик не закричал:

– Спокойствие! Только без паники! – а когда мы только успокоились, он распорядился:

– Натка, Банго и Никос, пойдемте со мной. – И они вышли вчетвером.

– Что случилось? – Бялек еще не знал этого сигнала.

– У нас опасная неисправность в компьютере или где-то в двигателе Янского, – объяснила я ему, – это и был сигнал тревоги.

– И что будем делать? – продолжил расспрашивать Бялек.

– Если мы не сможем исправить аварию сразу, нам придется идти ниже скорости света, – ответил Рамин.

– Здесь?! – крикнула перепуганная Биндка. – Bозле Лигурии?!

– Я не боюсь лигурян, – сказал Лао. – Hаши силовые поля защитят нас от них. На корабле мы в безопасности. Я боюсь другого.

– Чего? – Биндка была еще в ужасе.

– Если нам придется вручную управлять всем этим, то что-то, переключенное на долю секунды слишком рано или поздно, может привести к нашей гибели, – ответил Лао.

– К счастью, выход со сверхсветовой скорости гораздо менее сложен, чем вход в нее, – сказал Бялек, желая прибавить бодрости Биндке и в то же время похвастаться своими знаниями, которыми и на эту тему он уже немного владел. – Tам ведь нет антифотонного порога и время в момент выхода – ноль.

– Да, но если, например, силовое поле включится слишком рано – корабль сам в него ударится и взорвется, а если слишком поздно – его может поразить метеор – добавил Рамин.

– Посмотрим, – отрезал Лао. – Что мы будем заранее беспокоиться?

В этот момент в кают-компанию ввалилась Гондра. Она была ужасно бледна.

– Гондра, ты знаешь, что случилось? Что это за неисправность? – кричали мы один за другим.

– Синхронизация… компьютерный центр… – воскликнула Гондра – Прeжде чем я его выключила, он уже успел заглушить двигатель Янского.

– Почему? – спросил Бялек.

– Все верно. В этом случае он всегда блокируется. Признаться, есть и резервная схема, но она не включилась, я понятия не имею, почему. – Астрофизик повторила замечания Рамина, а затем добавила: – Hевозможно увидеть микрометеоры, когда мы выходим из сверхсветовой скорости.

– Да сто триллионов черных дыр! – яростно воскликнул Лао. – Ееперь придется вслепую входить в досветовую!

– И это с очень ограниченными возможностями маневрирования, – добавил Карел, и я спросила:

– Гондра, а как же остальные приборы? Все в порядке?

– Наверное, да, – ответила она, – но скорость корабля стремительно падает. Через несколько часов мы выйдем со сверхсветовой и станем видимыми для лигурян.

– Их я боюсь меньше всего, – подчеркнул Лао с упором.

Раздался зуммер видеофона. Включив его, я увидела на экране лицо пилота. Прежде чем он успел заговорить, Карел задал вопрос:

– Ну как там, Никос?

– Плохо, – понуро ответил пилот. – Mы не сможем исправить это на сверхсветовой. Мне придется взять корабл и пилотиpoвaть eгo. Но заранее предупреждаю, что при переходе на досветовую мы можем врезаться во что-нибудь и погибнуть. Я не машина, и в этом случае все решают какие-то ничтожные доли секунды.

– Никос, не будь таким пессимистом, – ответила я резко. – Mы все это знаем.

– Может, вам помочь? – спросила Гондра.

– Как хочешь. Но это ничего не изменит, – ответил Никос.

Гондра выбежала, а следом за ней и я c Раминoм. Mы оба пошли в лабораторию и взялись за дело. Мы работали молча, время от времени лишь бросая друг другу названия различных реагентов и органических соединений. Если бы не то, что мы все чаще поглядывали на часы, можно было бы подумать, что все в полном порядке. Мы не выдержали менее часа нервозно до момента выхода из сверхсветовой, рассчитанного Никосом с полусекундной точностью. Тогда мы вернулись в кают-компанию, где Карел и Бялек играли в шахматы, а Биндка сидела перед компьютером на специальном столике, сконструированном когда-то Банго для нужд кулёников, и пыталась что-то читать, хотя было видно, что она не может сосредоточиться, что она слишком расстроена.

Бялек только что сдвинул туру своим щупальцем. Карел пробормотал себе под нос что-то вроде «Ну-ну. Хорошо, очень хорошо!»

– Какой расклад? – спросила я.

– Ничья, – ответил Бялек.

– Я бы рискнул утверждать, что даже немного лучше для Бялека, – признался ботаник, – только, как говорится, «никто никому ничего не должен».

– А где Лао? – спросила я.

– Не знаю. Может, в мастерской, – ответил Карел.

– Как вы можете играть в такую минуту? – сказал нервно геолог. – Bедь через час…

– Оставь их в покое, – перебила я, – не мешай, только смотри. Говорю тебе, это поможет и нам.

Он некоторое время смотрел на шахматную доску, потом все же сказал:

– Я не могу, Елена. Пойду к себе. Дай мне снотворное.

– Ты не уснешь, Рамин, – заявила я, внимательно посмотрев на него, – но попробуй. Пойдем ко мне в кабинет.

– И мне тоже, – отозвалась Биндка. – Я больше не могу… Я так боюсь. – и, как обычно, расплакалась от страха.

Я погладила ее по спинке, а когда она немного успокоилась, скатилась сo «столика» и мы втроем направились ко мне в кабинет. Я дала обоим по таблетке снотворного и вернулась в кают-компанию.

Я и сама была расстроена, хоть и меньше, чем Биндка или Рамин. Шахматная игра Карела и Бялка, однако, вскоре захватила меня без остатка. Карел играл очень неровно, хорошие ходы перемежал слабыми, то набирая преимущество, то снова теряя его. Было видно, что и он не очень-то может сосредоточиться, так как много думает о грозящей нам опасности – обычно у Бялека он выиграл бы без труда. Иным был Бялек. Кулёник имeннo в моменты наибольшей опасности умел лучше всего сосредоточиться, даже на чем-то, что совершенно не было связано с этой угрозой. Никогда еще он не играл так хорошо. Если бы у него было больше опыта – он, в свою очередь, гладко выиграл бы эту партию, а так – шансы были равны.

Симпатия моя была на стороне Бялека, иo я подбадривала его мoлчa, высказывая лишь мнение о некоторых его ходах. В какой-то момент Карел получил наконец существенное преимущество и Бялек оказался в затруднительном положении. Он посмотрел на меня и спросил шепотом:

– Сдаться?

– Нет. У тебя еще есть ходы, – шепнула я.

– Какие? – спросил кулёник.

– Этого я тебе уже не скажу. Подумай сам.

Бялек начал думать, невнятно бормоча что-то вроде «я здесь, он здесь… Это ничего не даст…», – а я – заморгала от волнения, совершенно забыв обо всем. Он будет ходить или нет?

Бялек думал больше четверти часа. И пошел! Когда он cдeлал ход, Карел сказал:

– Ну, нет… Елена, признайся, ты подсказала ему.

– Я видела это с самого начала, но даю тебе слово, что ничего ему не говорила. Я просто сказала ему не сдаваться, потому что у него еще есть выход, – честно призналась я.

– Да, я сам это придумал, – подтвердил Бялек.

– Ну и как, Бялек? Ничья? – спросил Карел.

Кулёник немного задумался. Я посмотрела на часы – до выхода со сверхсветовой оставалось всего несколько минут. Я услышала треск зуммера видеофона и нажала клавишу. На экране я увидела Натали в комнате рядом с рубкой. В тот же момент Бялек сказал:

– Ничья.

– Какая ничья? – спросила Наталья.

– Бялек сыграл в шахматы с Карелом! – воскликнула я. – И это после такой битвы, скажу я тебе!

– Что они теперь умеют играть… – Hавигатор махнула рукой.. – Через шесть минут мы уже выйдем со сверхсветовой. Мы здесь измотаны – и физически, и в первую очередь нервно…

– Дать вам редострал? – я предложила.

– Вряд ли это поможет, но принеси. Через шесть минут решится наша судьба. И по дороге проверь все двери.

– Ты не успеешь сама. – Ботаник встал из-за столика. – Ты проверь верх корабля, я – низ.

– Хорошо – согласилась