Планета ужаса - Эдмонд Мур Гамильтон

при этом сохранить их живыми. Поэтому вместо того, чтобы прекращать работу, мы решили продолжить и посмотреть, возможны ли такие операции. Мы решили попробовать прикрепить собачьи головы к телам людей. Этот выбор был продиктован не только любопытством относительно того, возможно ли это в принципе, но и тем фактом, что, если бы это оказалось возможно, это имело бы большой эффект в области хирургии и, может быть, привело бы к размещению человеческих голов на телах других живых существ. Но, очевидно, мы не могли использовать людей в качестве подопытных, как мы использовали полицейских собак. И тогда мы решили, что если мы поместим живую собачью голову на только что умершее, но неповрежденное человеческое тело, то и голова, и туловище будут жить. Мы подготовили все необходимое, а затем Боумен отправился в город. Он дождался, пока в результате несчастного случая в больницу был доставлен мужчина, который только что скончался от черепно-мозговой травмы, и при этом других повреждений у него не было. За его телом никто не явился, и Боумен забрал его, тщательно упаковал и доставил сюда. Как только тело оказалось здесь, мы быстро начали работу. Удалили поврежденную человеческую голову, быстро отделили от тела живую голову одной из наших овчарок и пересадили ее на туловище человека. Мы использовали все наше мастерство, чтобы соединить кровеносные сосуды, позвонки и нервы собаки с человеческими, заранее учтя различия между ними, а также учтя химическую разницу между человеческой и собачьей кровью. Затем, пришив голову собаки к человеческому телу, мы стали ждать, выживет ли она. И она выжила! Когда действие анестезии закончилось, голова собаки все еще жила и оживляла человеческое тело! И по мере того, как шло время, и прогрессировали процессы заживления, этот собакочеловек, как мы его называли, мог все больше и больше двигать человеческим телом и конечностями. Поначалу он двигал ими неуклюже из-за разницы в нервах головы и тела, но вскоре с помощью рефлекторных центров в спинном мозге человеческого тела смог ходить и двигаться так же прямо, как если бы был полностью человеком. Но в душе он все еще оставался овчаркой! Его собачья голова с собачьим мозгом по-прежнему обладала собачьим интеллектом, хотя теперь и управляла человеческим телом. Он был собакой с телом человека! Он лаял, так как у него сохранилась собачья гортань на шее, но человеческие легкие делали его лай более глубоким и хриплым. Он, как и раньше, выполнял все наши команды, но теперь бегал на двух ногах, вертикально. Собакочеловек, с собачьей головой и разумом в человеческом теле! Мы держали его здесь, и в последующие месяцы создали еще троих таких же, как он — троих собаколюдей, чьи человеческие тела мы раздобыли в городе, как и первое. Днем мы держали этих четырех подопытных взаперти, но, поскольку они все еще были собаками и нуждались в движении, мы выпускали их на улицу на ночь. Они всегда возвращались под утро, как и любая собака. Ибо, хотя сейчас они стали собаколюдьми, в мыслях и поступках они такие же собаки, какими были всегда!

Глава 3

ЗАКОНЧИВ РАССКАЗ, ДВАНН спокойно посмотрел на меня. Боумен тоже не сводил с меня глаз, но я смотрел не на них, а на четверых собаколюдей в углу комнаты. Они лежали и дремали, их человеческие тела небрежно раскинулись, а собачьи головы вытянулись на полу.

— Дванн, ваш доктор Джексон был прав, когда запретил такие эксперименты, — сказал я слабым голосом. — Эти чудовища, которых вы создали — они гротескные, ужасные…

— Такого отношения с вашей стороны следовало ожидать, Джеймсон, — отозвался доктор Дванн, — но разумно ли это? Подумайте, Джеймсон, — с нажимом сказал он, — в биологической науке еще не было ни одного крупного достижения, которое на первый взгляд не казалось бы непосвященным людям противоестественным и нечестивым. Наше открытие не уступает ни одному из когда-либо сделанных великих открытий, что мы и пытались показать Джексону, Уиллетсу, Смиту и Балетти.

— Но является ли это вообще открытием? — спросил я. — Дванн, какая польза может быть от создания таких существ, как эти?

Доктор Дванн нетерпеливо взмахнул рукой.

— Эти существа не являются объектом наших экспериментов! Они всего лишь своего рода побочный продукт — нашей настоящей целью, как и в любом научном эксперименте, было раскрытие новых истин, разработка новой техники, которую можно было бы использовать в практических целях.

— Вы бы не подумали, что это ужасно, если бы, например, собачья печень или другие органы были перенесены в тело человека, — добавил Боумен. — Почему же должно быть ужасно, когда таким образом используется собачья голова?

— Стюарт прав, — кивнул Дванн. — Разница только в степени. Это то, чего не понимают Джексон и остальные.

Я оцепенело переводил взгляд с Боумена на собаколюдей. Само их присутствие в комнате вызывало у меня необъяснимый ужас, и я долго не мог отвести от них зачарованного взгляда. Я уставился на линии на их шеях, где заканчивалась белая человеческая плоть и начиналась волосатая собачья.

Пока я смотрел на них, одно из существ проснулось и потянулось, вытянув свои человеческие руки, как будто это были лапы, а его собачья пасть зевнула и обнажила белые клыки. Потянувшись, он задел рукой ближайшего к нему собрата, и тот проснулся и сердито фыркнул на него, сверкнув белыми собачьими зубами.

— Дванн, когда же закончится этот ужас? — задал я новый вопрос. — Сколько еще таких существ вы хотите создать?

— Этих четверых достаточно, — ответил ученый. — Мы с Боуменом достигли почти всего, на что могли рассчитывать в этом направлении, хотя нам хотелось бы протестировать еще некоторые другие методы. Но мы не хотим уезжать отсюда до того, как полностью закончим, и именно поэтому мы держали все это в секрете, и поэтому я прошу вас тоже никому об этом не говорить. Вы, Джеймсон, умный человек, и, несмотря на то, что вы в ужасе от нашей работы, вы можете оценить, какую ценность она может когда-нибудь принести науке. Но местные жители, увидели бы в этом просто ужас и уничтожили бы это место.

— Я ничего не скажу, — неуверенно произнес я. — На самом деле, я даже не собираюсь оставаться в этих краях больше ни дня, Дванн.

— Возможно, это было бы лучше всего, — согласился доктор Дванн. — Хотя, конечно, я оставляю это на ваше усмотрение.

— И подумать только, что я приехал сюда, чтобы дать отдых своим нервам! — простонал я слабым голосом.

Мы поднялись, и собаколюди тоже зашевелились, встали и подошли к нам — их собачьи