Полет в глубину - Жорж Колюмбов

— Привет! — говорю я ему. Не могу не сказать: сценарий эпизода прошит намертво.

— Угу, — невнятно отвечает Шурик, сосредоточенно перемешивая кусочки в сковороде. Отвлекаться ему нельзя.

Четвертая плита, а справа от нее — моя дверь. Сейчас открою. Я лезу в карман брюк за ключом…

Ого, это что-то новенькое! Рука проходит сквозь ткань брюк почти без сопротивления, словно это ил. Я вроде бы продолжаю стоять лицом к своей двери, но в то же время осознаю, что уже развернулся и возвращаюсь назад, к выходу из барака. Прежде пустой коридор наполняется гомоном и призраками людей, сквозь тела и одежды которых просвечивает обстановка, но длится это недолго — они стремительно материализуются и оживают. Запах картошки переходит в душный пар — кто-то кипятит белье, что ли? Призраки уже полностью воплотились в людей, а меня неудержимо тащит к выходу.

— Здравствуйте, — говорю я худющей соседке Смирновой, проходя мимо нее.

Она не отвечает, ей некогда: она достает из маленькой кастрюльки темно-зеленое яйцо и прикладывает к нему листик сельдерея, чтобы остался красивый светлый отпечаток. На соседней конфорке Карасикова, мать Шурика, помешивает в ковшике что-то отвратительно-желтое и булькающее. Я разворачиваюсь спиной к стене, чтобы протиснуться и не толкнуть объемистую тетку, и вся сцена начинает блекнуть, съеживаться и переворачиваться. Нет, нет, Зоя, подожди! Мне интересно, что будет дальше. Разумеется, она не слышит, и… я вывинчиваюсь в привычную реальность, открываю глаза и вижу напряженный Зоин взгляд.

* * *

— Эй, ты как? — осторожно спрашивает Зоя, а сама внимательно смотрит ему в глаза, опасаясь найти признаки безумия. — Все в порядке?

— Более чем! Зойчик, у нас все получилось!

— Рассказывай! — нетерпеливо бросает она.

— Началось как обычно — со сцены с ключом. А потом все медленно и плавно переехало в другую сцену — подготовка к Пасхе там же, в бараке.

— В каком бараке?

— Ну, в смысле, у меня дома, в детстве. Но знаешь, что интересно? Сработала твоя концепция отрезков.

— Как именно?

— Сцена вроде бы простая, но сам я еще ни разу не попадал в нее при погружениях. Мы нашли ее только при движении. Ты оказалась права! А вообще — только не кидайся тапками, ладно? — в наших условиях можно говорить о скорости?

— Не поняла. Ты хочешь, чтобы мы быстрее работали над проектом? Я и так уже все что можно забросила…

— Нет-нет, Зой, не то. Я имею в виду скорость перемещения путника под воздействием твоей программы.

— А, ну нет, конечно. Какие там могут быть скорости? Там ведь нет линейного пространства!

— Но что-то же там все-таки есть?

Она прикрыла глаза, вспоминая. И затем мысленно переводя формулы и алгоритмы на язык, понятный простым смертным.

— Ну… есть. Мера вмешательства. В определенном смысле это похоже на скорость. Сейчас я подаю примерно один импульс коррекции на сто пятьдесят обычных, ровных.

— М-м… а по-человечески?

— Ну… я не знаю, как это еще проще сказать. При частоте 2,5 герца у нас получается одна поправка курса за минуту.

— Во-от, уже ближе к жизни. А по ощущениям получается, будто идешь пешком.

— Да? Такое только ты можешь оценить. Тогда можно условно сопоставить скорость в четыре километра в час.

— Образно говоря, сейчас мы научились не просто сидеть на месте ровно, а уже немножко ходить.

— Надо же! Это работает!

Торик взглянул на нее чуть пристальней. Щеки слегка раскраснелись. Глаза с неровно покрашенными ресничками широко раскрыты и блестят. Нос слегка морщится от улыбки, а кулачком правой руки она легонько постукивает себя по ноге, на которой сидит. Так вот как выглядит момент триумфа Зои. Хочется сказать ей что-нибудь ободряющее.

— Ты молодец, Зоя! Все рассчитала правильно. И тут уже я на сто процентов уверен — до тебя такого точно еще никто не делал.

— Перестань меня смущать! — она покраснела и прикрыла рот рукой, но в глазах светилось искреннее счастье. — Ну да, да, я сама до последнего не верила, что получится. Одно дело — строить модели, играть в математику, выводить системы дифуравнений, писать программы, что-то там про себя придумывать. И совсем другое — как поведет себя реальный живой организм и… Ох, не привыкла я еще говорить о таком. Как отзовется душа, воспримет ли наше воздействие.

— Мне нравится это «как в душе твоей отзовется», — улыбнулся Торик. — Ну что, теперь твоя очередь ходить по снам пешком? С какой точки начнем?

— С того детского погружения, про лошадку! Мне даже интересно, куда я попаду, если начнем от нее. Попробуем?

— Обязательно!

Глава 3. Комплексные числа

Май 2001 года, Город, 36 лет

В давние времена не только лошади, но даже пешеходы легко обгоняли первые автомобили — неуклюжие, ревущие, плохо управляемые и не имевшие тормозов. Чтобы превратить их в нечто достойное, понадобились десятки лет труда, причем сотен людей. Торик и Зоя работали вдвоем. И всего за пару месяцев добились впечатляющих результатов.

Теперь, когда перемещение в пространстве души хотя бы в принципе оказалось возможным, они решили улучшить его практическую сторону. Поначалу они попробовали увеличивать скорость перемещения, повышая частоту воздействия. Это помогало, скорость перехода из текущей сцены в другую постепенно росла. Но они не спешили, увеличивали скорость постепенно, поскольку мозг человека никак не был подготовлен к таким фокусам, а значит, с ним могло произойти буквально все что угодно.

В итоге они подошли к интенсивности один импульс коррекции на десять обычных. Если принять аналогию Торика, сейчас они уже не шли пешком, а ехали на машине со скоростью шестьдесят километров в час. Перемещение стало быстрее, но проявился новый эффект — укачивание, совсем как в авто на высокой скорости, если смотреть не вперед, а вбок, особенно с непривычки.

Сказывалось, что при погружении путники никак не управляли тем, куда смотрят. К тому же в различных сценах путник мог находиться в очень разных положениях. При плавных, медленных «перетеканиях» сцен сознание успевало перестраиваться, а при быстрых — уже нет.

*