Полет в глубину - Жорж Колюмбов

возвращения к нормальной цивилизованной жизни и легкое сожаление от потери приятной и необычной обстановки. Все-таки в беседах при свечах есть свое очарование.

* * *

— Расскажи про саму теорию подробней? Вдруг я что-нибудь пойму? — попросила Вика.

Зоя честно пыталась говорить о фазовых траекториях, аттракторах, вырожденных резонансах. Но понимать ее становилось все трудней. Она производила впечатление человека, живущего в нездешнем мире, тайном, загадочном и недоступном. Уходила в своей математике в такие глубины, которые даже Торику было трудно не только понять, но даже вообразить. В конце концов Зоя замолчала и задумалась. А дальше в ход пошли жесты и аналогии — близкие, далекие и… неожиданные.

Пальцы у Зои были тонкие, подвижные и очень выразительные. Даже ловкая и рукастая Вика смотрела на них с удивлением. Зоины пальцы не просто двигались, они танцевали, объясняли, рассказывали и показывали свои истории.

— Это как волны? Как плыть среди волн?

— Нет, это скорее как… шпроты в банке, — Вика поморщилась: рыбные консервы она не любила. А Зоя продолжала. — Есть некие гребни, а между ними — соединительная ткань.

— А в чем разница?

— Волны — это вода, хоть на гребне, хоть внизу — все равно вода, просто на разной высоте. А вот тут — шпротины. Ты же различаешь рыбку и масло, в котором она плавает? Масло — это соединительная ткань. В нашем фазовом… э… в пространстве души эти области соответствуют местам, где в погружениях мы ничего не видим.

— Ну вот, можешь объяснить, когда хочешь! Меньше масла — больше шпрот? — улыбнулся Торик.

— Это неточно и непрофессионально. Ни один математик не будет говорить в таких терминах. Давай я напишу тебе систему уравнений, и ты сразу…

— Не-не-не, давайте не будем, — запротестовала Вика и даже руками замахала.

— Не спеши идти в привычное, — поддержал ее Торик. — Да, для тебя это примитивно. Но такой подход дает нам бытовые аналогии. Опираясь на них, мы сможем тебе что-нибудь подсказать. А ты разглядишь новые направления для исследований. Согласна?

— Ну и… что такого нового мы на этом уровне видим?

— Погружаемся в твою банку со шпротами. Мы в ней — кто?

— Не знаю. Хлебная крошка?

— Отлично! Итак, крошка упала в масло — мы ничего не видим и возвращаемся. Дальше?

— Крошка упала на гребень шпротины — мы видим яркую картинку.

— А если на бок рыбины? — спросила Вика. Ей понравилась новая игра.

— Вот! Тогда она находится в бифуркации. Скорее всего, быстро падает в масло, и мы опять ничего не видим. Даже хуже — сначала вроде видим, но быстро теряем картинку. Хотя у нас все-таки не шпроты. Наша крошка может падать и вверх, снова на спину рыбки. На то она и бифуркация: может туда, а может — сюда.

— Допустим, — сказал Торик. — А теперь мы берем палец и…

— Вилку! — укоризненно поправила Зоя.

— Хорошо, вилку. И зубцом этой вилки начинаем потихоньку двигать нашу крошку… куда надо?

— Примерно так. Не даем ей свалиться в масло, удерживаем на боку этой ры… Слушай, а надо попробовать так сделать! — ее глаза сверкнули. Новая задача поманила азартом. — У тебя есть пара устойчивых точек, с которых мы всегда срывались в масло… Тьфу-ты, сама стала говорить, как вы!

— Это нормально, Зой. Мы выработали общие символы. Метафору. И она уже дала практический результат. Я даже… Ты о чем задумалась?

— О вычетах.

— О налоговых вычетах? Сейчас? — Торик с Викой тревожно переглянулись.

— Что? Нет! О вычетах негладких функций. Там могут возникать сингулярности, но я пока не просчитывала…

— Стоп. Зоя, давай еще раз. На понятном нам языке. О чем. Ты. Думаешь?

— Э… о глазах?

— ??

— Которых нет.

— ???

— Ну, шпроты, в банке.

— И что?

— Когда они плавали в море, у них были глаза. А теперь их нет. Они куда-то деваются при варке, что ли, не знаю. Но в банке шпроты есть, а глаз у них нет.

— Ну и? — подбодрила Вика.

— Там остаются дырки. Путники могут в них попадать. Особенно если знать, где они находятся, и прицельно туда двигаться.

— Понял, но… не понял, — Торик взъерошил волосы. — Давай рассуждать от обратного. Что будет, если хлебная крошка угодит в этот самый бывший глаз?

Зоя передернула плечами:

— Что-то мне не по себе. Давай все же называть их по-человечески: асинхронными сингулярностями, ладно?

— Давай. Итак, крошка попала в сингулярность… этой шпротинки. И что? Эй, что я такого сказал? Перестань смеяться!

— Ну, смешно же! — Зоя прикрывала рот рукой, но уголки глаз ее искрились смехом. — Диссертацию такую надо написать: «О некоторых особенностях обхода сингулярностей импортных шпрот». Никто не знает что там, внутри черных дыр. Но есть много теорий насчет этого.

— Ч-черт. Точно же! А я все вспоминал, где слышал про сингулярности. Именно — черные дыры, которые в космосе, а не те, что на месте глаз.

— Сингулярности могут быть где угодно. В космосе, в турбулентностях при полете самолета или движении торпеды, я уж не говорю о квантовых явлениях… Но вообще это просто математические абстракции, такие же как бесконечность, фрактальность, дробная размерность пространства или разрывы производных. Но если… — Зоя надолго замолчала.

— Эй, ты где опять?

— Я… прикидываю, какую систему дифуравнений лучше использовать, чтобы удержаться на краю сингулярности, а потом медленно сползать в нее. У тебя есть листок и ручка?

— Конечно.

Через пять минут.

— Вик, давай я тебе помогу с посудой. Мне кажется, у нее это надолго.

— Эй! Я все слышу!

Глава 2. Скорость движения

Март 2001 года, Город, 35 лет

— Хо-хо! Ничего себе! Загорел-то как! Откуда приехал?

Стручок тепло обнял Торика, постучал по спине и широко улыбнулся в ответ:

— В Италии был. Там солнца — во! — он провел рукой выше головы. — Даже зимой. Зато конкуренция маленькая, а то летом на курортах не протолкнешься.

— Опять на автобусе?

— Зачем? В