Планета ужаса - Эдмонд Мур Гамильтон

удалось это сделать. Я подготовил тело Клэя и, применив этот метод к нему, вернул его вчера к жизни. Поскольку многие, казалось, сомневались в реальности моего достижения, я провел этот процесс с трупом Бартона сегодня рано утром и смог оживить и его тоже.

Моей целью было и остается окончательно протестировать метод на третьем трупе, теле Кингли, а затем объявить эксперимент завершенным и отказаться от него навсегда, разбить аппаратуру и сжечь все записи. Потому что, как я уже говорил и как я твердо верю, воскрешение мертвых к жизни важно и ценно, как лабораторное достижение, но разрушило бы цивилизацию, если бы этот метод попал в руки человечества. По этой причине я завершу эксперимент с Кингли и твердо намерен больше никогда над этим не работать.

— Но когда же вы собираетесь вернуть Кингли к жизни? — спросил Фарли. Толпа затаила дыхание, напряженно ожидая ответа.

— Я вижу, что меня не оставят в покое, пока все не закончится, — вздохнул Кертлин. — Что ж, я уже провел предварительную химическую обработку тела Кингли — после одиннадцати часов я начну облучать его, и к полудню он будет жив.

Вновь раздался возбужденный гул хриплых голосов.

— Но вы позволите нам присутствовать здесь? — взмолился кто-то из журналистов. — Позволите нам увидеть тело Кингли, прежде чем вы его оживите?

— Я сделаю это при определенных условиях, — резко ответил Чарльз. — Во-первых, никто не должен входить в мою лабораторию ни в процессе оживления, ни до, ни после него. Я хочу, чтобы полиция удвоила охрану, чтобы убедиться, что ко мне никто не ворвется. Однако вы можете подождать в этой комнате, пока идет эксперимент. Во-вторых, я не возражаю против того, чтобы вы осмотрели мертвое тело Кингли, прежде чем я начну облучение. Но я принесу его сюда в одиннадцать, и вы сможете осмотреть его здесь, прежде чем я отправлю его обратно в лабораторию. Я не возражаю против того, чтобы вы развеяли все сомнения, которые могут у вас возникнуть, но я твердо решил, что никто ни при каких обстоятельствах не должен быть свидетелем работы моих аппаратов.

— Великие небеса! — воскликнул кто-то. — Что за история!

— Тодд, ты слышал! — толкнул Фарли своего товарища. — Это означает окончательное публичное доказательство оживления!

Лицо Питера застыло.

— А пока я должен попросить вас всех уйти, так как у меня много дел, — добавил, тем временем, ученый. — В одиннадцать вы можете вернуться, но до тех пор будет бесполезно пытаться пройти мимо полицейских, которых я попросил охранять это место. Пожалуйста, уходите, джентльмены.

— Последний вопрос! — крикнул еще один репортер. — Будут ли Клэй и Бартон, люди, которых вы уже вернули к жизни, здесь, когда вы будете воскрешать Кингли?

— Не сомневаюсь, что они согласятся прийти, поскольку оба, естественно, очень заинтересованы в моей работе, — кивнул Кертлин. — Но больше никаких комментариев, пожалуйста, уходите.

Возбужденная толпа хлынула на запруженную людьми улицу, а Джерри схватил детектива за руку.

— Тодд, это конец всем сомнениям! Ты же будешь здесь в одиннадцать, когда он это сделает?

— Буду, — ответил Питер. — И мы увидим то, что увидим.

В ТЕЧЕНИЕ СЛЕДУЮЩИХ нескольких часов и Фарли, и Тодд были свидетелями того дикого и беспрецедентного возбуждения, которое вызвало новое заявление Кертлина. Город Каслтаун бурлил, и особенно людно было вокруг большого старомодного дома, охраняемого со всех сторон полицейскими в синей форме, который детектив и его друг только что покинули.

Джерри поспешил по шумным улицам, на которых прекратилась всякая обычная деятельность, в редакцию своей газеты, где царило еще большее оживление. У него буквально вырвали последние новости и обрушили их на прессу. Провода телетайпа, соединявшиеся с разветвленной нервной системой мировых информационных центров, были переполнены призывами сообщать все больше и больше фактов об этом потрясающем событии.

Имена Кертлина, Клэя, Бартона и Кингли стали известны всему миру по телеграфу, телефону и почте. Каждый поезд, прибывавший в Каслтаун, доставлял туда новые десятки журналистов, фотографов и ученых. Из отдаленных городов люди прибывали на самолетах.

Когда Фарли вернулся к Кертлину за час до назначенного времени, он застал там полный хаос.

Улицы на несколько кварталов вокруг были забиты людьми, что-то кричащими хриплыми голосами, и ему пришлось с усилием пробираться сквозь эти толпы. Добравшись до дома ученого, журналист обнаружил, что двойная шеренга полицейских снаружи неумолимо сдерживает толпу его коллег и просто любопытных граждан.

Протолкавшись вперед, Джерри увидел, что сам дом не подает признаков жизни. Кертлина видно не было, но он узнал от одного из коллег-репортеров, что недавно биолог на мгновение показался в одном из нижних окон. Также ему рассказали, что, если не считать полиции, которая охраняла дом со всех сторон, Чарльз, по-видимому, работал один, не рискуя привлечь к делу помощников или слуг.

С приближением одиннадцати часов толпа становилась все гуще и многочисленнее и вскоре была уже почти неуправляемой. В какой-то момент Фарли заметил Тодда, с застывшим серьезным лицом пробиравшегося к входу. Детектив тоже увидел его и направился в его сторону. И тут внезапно раздался оглушительный рев возбужденных голосов — к дому почти одновременно подъехали Говард Клэй и Уиллис Бартон.

Каждого из них охранял эскорт из полудюжины полицейских, которые стали прокладывать им путь сквозь толпу. И Клэй, и Бартон, казалось, были ошеломлены происходящим, их мертвеннобледные лица отчаянно озирались по сторонам. Появление этих двух человек, о которых все знали, что они были мертвы, произвело потрясающее впечатление.

В эту минуту Тодд добрался до Фарли.

— Время почти пришло, — сказал Джерри детективу, едва перекрывая гул голосов. — Хелм и еще с полдюжины врачей находятся в этой толпе — они собираются убедиться, что Кингли мертв, так что все в порядке!

— А что насчет родственников Кингли? — спросил Тодд.

— Здесь их нет. Он был холостяком, у него было только несколько кузенов, но они живут слишком далеко, чтобы добраться сюда. Но посмотри — вот и Кертлин!

Дверь дома открылась, и на крыльцо вышел Чарльз Кертлин с непокрытой головой и в белом лабораторном халате. Воздух прорезал еще один возбужденный рев, но ученый не обратил на него внимания. Он что-то решительно сказал капитану полиции, стоявшему перед домом, а ошеломленные Клэй с Бартоном прошли через оцепление и присоединились к Кертлину на крыльце. Затем все трое вошли в дом, и толпа неудержимо хлынула за ними.

Тодд и Фарли были в первых рядах, и офицеры поспешно пропустили их внутрь. Охрана с трудом сдерживала огромную толпу любопытных и разрешила пройти только ограниченному числу официальных лиц и репортеров, имена которых указал Кертлин. Питер и его друг