Найдёныш - Павел Сергеевич Комарницкий

— Так… мука есть, хорошая мука, пшеничная… сахар, чай, это само собой… патроны к трёхлинейке есть и к тулке имеются всякие, хорошие гильзы, латунные…. дробь развесная, порох… это тоже есть… это есть… это… смотрю, водки совсем не берёшь, Иван Иваныч? Не в староверы ль подался, а не то в магометане?

— Как был православный, так им и помру, — ухмыльнулся Полежаев. — Некогда нам водку пьянствовать. Дела, понимаешь.

— Ну-ну… вновь хмыкнул Заварзин. — Ну пойдём набирать товару. Петька! Петька!

Тишина.

— Кечиткан!

— Чего, хозяин? — в дверях возник взлохмаченный молодой тунгус.

— Во, видал, не отзывается на крещёное-то имя… Давай грузи, однако!

— Илюшка, помогай!

Некоторое время четверо мужчин сосредоточенно работали. Упаковывая, перетаскивая товары, увязывая вьюки… И только тут Полежаев заприметил стоявшие в самом углу, в самодельной оружейной пирамиде винтовки необычного вида.

— А что это у тебя за винтовочки такие, Дормидонт Панкратьич? Вроде как не русские. И на «винчестер» не похожи, и на «маузер»…

— А, это? — купчина извлёк одну из винтовок из пирамиды. — Это, брат, понимаешь, такая штука… Самозарядная винтовка системы Мондрагона. Сама стреляет, сама перезаряжает — только на спуск дави.

— Позволь глянуть? — приняв оружие, Полежаев повертел его, рассматривая со всех сторон. Оттянул затвор, заглянул в казённик. — Магазин какой чудной…

— Магазин, вишь, отъёмный. Десять штук патронов входит. Как кончились, вдругорядь пихать никуда не обязательно — отцепил пустой магазин и новый вставил.

— А это что тут присобачено?

— А это, понимаешь, такая штука — газовый кран называется. Затвор-то, вишь, назад пороховые газы толкают, вон там под стволом специальная трубка упрятана, и поршень в ей. Ежели кран вот так повернуть, будет самозарядка. А ежели вот так, то как бы обычная винтовка получается. Рукой затвор можно двигать.

— Чего только люди не придумают… Не, шибко сложно для охотников, для тунгусов и вовсе непосильно разобраться, я чаю. Разберут ружьецо для прочистки да назад собрать и не смогут… Чьё изделие-то?

— Мексиканская это винтовочка, бают.

— Да ну? Из самой Мексики? Далековато забралась…

— Вот купи, Иван Иваныч. Отличная машинка.

— Да на кой ляд охотнику самозарядка-то? Ты б ещё пулемёт предложил, Дормидонт Панкратьич. Это ж для войны, небось, там дело другое… Да и патроны к ней наши, я чаю, не подойдут.

— Патроны к ним имеются, положим. Тыща штук.

— К каждой?

— Нууу… нет. Всего тыща.

— Это на три-то винтовки? — Полежаев засмеялся. — Сроду не возьмут тунгусы. Патроны скоро кончайся, дубина руках оставайся, — подражая тунгусскому акценту, прогнусавил он.

— Да знаю! — Заварзин в досаде сплюнул на пол лабаза. — С патронами, верно, пролетел я… А ежели дёшево отдам?

Во хитрый жук, подумал Полежаев. Ведь углядел, зараза, что в посетителе некоторый интерес к лежалому товару пробудился.

— С чего ты взял, Дормидонт Панкратьич, что я и дёшево возьму?

— Дык по глазам, — ухмыльнулся купчина. — Три по цене двух.

— Двух «драгунок»? — уточнил Полежаев.

— Ну.

Иван Иваныч подумал.

— Не. Всё равно не возьму. Деньгами-то сорить…

— И сто патронов к «маузеру» твоему сверху.

— Да я ж ещё те не расстрелял. Последний раз Варвара лису со двора пужала, три патрона сожгла, а так-то и вовсе никакого расхода боезапасу. Не дробовик, чай.

— И сотня патронов к «кольту» твоему. И дроби, пороху добавлю сверху. Хорошо добавлю. Ну же!

— А, пёс с тобой! — засмеялся Полежаев. — Ты и мёртвого уговоришь. Умеешь торговать, Дормидонт Панкратьич, что да то да!

Посмеялись.

— Однако, давай подобьём балансы-то, — отсмеявшись, произнёс Полежаев.

— Как скажешь, Иван Иваныч.

Привезённых мехов для баланса, как обычно, не хватило, и в ход пошли заветные червонцы. Хозяин фактории рассматривал каждый, словно антиквар древнеримские денарии, а некоторые даже кусал.

— Да не грызи ты их, Дормидонт Панкратьич, только зубы зря переломаешь, — рассмеялся Полежаев, следя за манипуляциями. — Что написано в своде законов Российской Империи? Всяк гражданин имеет право чеканить золотую монету установленного образца, ежели в состоянии обеспечить оной требуемое качество, то есть чистоту металла.

— Так, стало быть, правда это… — пробормотал Заварзин, разглядывая очередной червонец.

— Что правда?

— Что небо голубое, а тайга зелёная.

— А… Ну это-то да.

Полежаев ухмыльнулся. Версия насчёт «всяк гражданин имеет право», подкреплённая полновесными червонцами, сняла все вопросы насчёт того, какого лешего вроде бы достаточно успешный купчина вдруг бросил своё торговое дело и забился куда-то в невообразимую глухомань. Догадаться нетрудно. Одно дело водку по тайге тунгусишкам таскать, совсем другое — щедрая золотая жила. И что хоронится ото всех с домочадцами, нелюдимом живёт, тоже понятно. Какой дурак такое-то сокровище не схоронит от посторонних? А что сдаёт где-то по-тихому в чеканку добытое золотишко, а не валит дуром приёмщикам-выжигам, как то делают неграмотные старатели — так особо решпект человеку. Приёмщики-то немалую долю берут себе…

— Да… — вспомнил Полежаев. — Я ж ещё книжки через тебя выписывал, ещё по весне. Нету до сих пор?

— Ну как же нету! — порывшись в шкафу, купчина извлёк изрядную стопку книг, обёрнутую пергаментной бумагой и плотно перевязанную шпагатом. — Забирай, покуда мыши не изъели. Страсть они это дело любят, всякие книжки грызть… А насчёт винтовочек ты неправ, ой, неправ. Скоро вспомнишь мою доброту. Скоро винтовочки-то в цене подрастут, и ещё как!

— С чего бы?

— Вот те на! — изумился Заварзин. — Совсем одичал в тайге-то. Война ведь началась, с германцами да австрияками. Неуж не слыхал?

— Да ой… — недоверчиво усомнился Полежаев, просто потому, что не нашёлся с ответом.

— Вот те газета, сам читай!

…

— Ма, а мы когда пойдём по ягоды? Может, я одна схожу, а?

Варвара, мывшая полы, подвернув юбку, распрямилась, поправила выбившиеся из-под платка волосы тыльной стороной ладони.

— Нельзя, Бяша. Опасно это.

— Охчен же застрелил того медведя! Другого нету, и следов нету! Охчен сам сказал!

— Да не в медведях дело. Тут надысь чужие какие-то шастали. Соболя искали, видать. Вдруг тебя увидит кто?

Бяшка в огорчении насупилась. Варвара с затаённой улыбкой наблюдала за дочурой. Девочка была одета в одну короткую рубашонку, лишь подчёркивающую её необычайную длинноногость. Все попытки приучить Бяшу к ношению приличных длинных нарядов полностью провалились. Человеческие девичьи одежды, правду говоря, и так-то не слишком удобны, подолом по земле мести, но на длинноногую пришелицу со звёзд были не рассчитаны совершенно. Девочка путалась в них и страдала. Когда была ещё совсем малышка, просто поднимала рёв, и приходилось срочно избавлять её от нарядного платьица. Чуть постарше, правда, реветь перестала… зато перешла к решительным действиям. Супруги Полежаевы капитулировали окончательно, когда в один прекрасный день обнаружили, что все подолы Бяшкиных нарядов при помощи ножниц приведены в соответствие с понятиями владелицы — ну