Марс, 1939 - Василий Павлович Щепетнёв

Нафочки – сдавать отчет о Митинге Против Зажравшихся. Я написал две фразы: «Собравшиеся целиком поддержали. Да здравствует свинячество-поросячество!»

Но написал сорок раз!

Хорошо хоть, что начальник канцелярии у нас неграмотный. Зашел Нафочка.

– Ты, душа моя, почитать, что ли, хочешь? – спросил я его.

– Тут, говорят, был сам Шерлок Холмс?

– Был, – не стал отпираться я.

– А ко мне почему не зашел?

– Я?

– Холмс!

– А должен был?

– Кто из нас поместный поросенок?

– Ты, Нафочка, ты!

– А он не зашел.

Я догадался: Нафочка переживает, боится, что его с вертикали власти переведут в горизонталь.

– А ты его приглашал к себе-то?

– Я? Нет. Но он должен понимать, кто здесь главный.

– Англичане – они не здесь, они люди стеснительные, боятся потревожить высокое начальство, – объяснил я Нафочке.

Вечером, когда сумерки пали на Гвазду, в библиотеку зашел Холмс:

– Я попрощаться. Вылетаю в Лысогорск.

– Черным Дирижаблем?

– Вижу, вы овладели дедуктивным методом.

– Просто у нас больше ничего летающего нет.

– Вот именно.

– А из Лысогорска – в Лондон?

– Нет. В Лысогорске меня ждет работа. То самое дело, о котором я говорил три дня назад: дело о смерти герцога Тамбовского.

– Но… Но герцог Тамбовский умер только сегодня утром!

– Теперь вы понимаете, почему я был вынужден сохранять молчание?

Холмс, попрощавшись, ушел, а я тупо уставился на стену, вернее – на висевшую на стене картину.

Это был «Черный квадрат», который библиотеке некогда подарил автор.

День 3066

В саду завелся саблезубый выползень. Я поставил силки, жду результатов и надеюсь, что мне повезет. А то расплодится, тогда будет худо. Выползни, они такие. На Тайных Полках библиотеки я нашел труды Калиостро Апполинариевича Пиццы, изданные еще во времена Галилея (с которым Пицца соперничал, но соперничал странно – впрочем, об этом не время). К. А. утверждает, что саблезубые выползни, если их разозлить, плюются, но не ядом, а жидким гелием, и не просто жидким гелием, а гелием-четыре.

И потому к силкам я шел во всеоружии: в шубе, лыжной шапке-террористке, поверх которой надел еще шапку-ушанку ушами вниз и очки-консервы.

Выползень плеваться не стал – видно, не разозлился достаточно. Я его осторожненько подцепил на рогульку – и в мешок, а мешок засунул в айдар-толбас образца тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, он же ящик из-под мороженого.

И пошел сочинять прожект. Суть проста: дабы возродить державность, следует разводить саблезубых выползней. Создать специальные фермы, где и будут растить и выкармливать этих существ, которые, если верить К. А. Пицце, попадают на землю из кометных хвостов. Размножаются выползни делением, и этот процесс можно ускорить, если делить их обыкновенной лопатой поперек. Или автоматической гильотиной, если ферму механизировать. Саблезубые выползни – существа плотоядные, но вполне приемлют и мясо-молочную картошку, собственно, именно ею они преимущественно и питаются. Вырастив достаточное поголовье, их можно будет раздразнить до плевательного состояния. Плюются они, как известно, жидким гелием-четыре. Этот гелий собирать в особливые сосуды, а затем использовать либо для внутренних целей, либо для международной торговли. Так мы догоним и перегоним наших врагов, которые не дремлют. Только я отправил прожект в Промышленный Приказ, как курьер принес пакет от Нафочки. В пакете была депеша из Забугорья: оказывается, водка лучше виски. «Тоже мне, открытие!» – было начертано сбоку Нафочкой, и далее: «А как наша гмызь? Проверить научно!» Для научной проверки я затребовал: кукиной гмызи, бербона, кальвадоса, водки и бренди по ящику каждой испытуемой единицы. И вот сейчас я сижу в библиотеке, и передо мною пять бутылок (резолюция Нафочки: «Ящик – больно жирно»). Бутылки, правда, могучие, на четверть каждая. Я понял – таким образом Нафочка меня подкупает. Интересно, какую услугу он потребует взамен наряда на научное исследование? А исследование я провел таким образом: позвал людей – тракториста Ивана, доктора Кудряша, Мишку-альпиниста, что давеча вернулся откуда-то (не говорит, тайна). Вован сам пришел.

Выставил я бутыли на стол, закуску организовал простенькую (грибочки, помидорчики, картошечка жареная, вареная и печеная, лук маринованный, рыба соленая) и стал следить: в каком порядке опустеют бутыли, полагая, что наилучшее выйдет первым.

Первой опустела бутыль гмызи.

Кто бы сомневался.

День 3067

Ужас-ужас-ужас…

Пить надо меньше.

И что-нибудь одно.

День 3069

Ходил к Нафочке, отнес рейтинг-лист. Выглядел он так:

1. Гмызь (кукина).

2. Водка – обычная.

3–10. Кальвадос нормандский, бренди молдавский, текила мексиканская, бербон техасский, ром кубинский, пейсаховка одесская, мастика болгарская, джин английский.

Нафочка удивленно хрюкнул:

– Откуда это – мастика, ром, текила, джин?

– На свои брал. Наука требует жертв.

– Похвально.

Но на этом разговор не кончился, главное Нафочка приберег напоследок. Он протянул мне раковину-спайку:

– Послушай!

Я поднес ее к уху.

– Давайте, товарищи, споем! – услышал я голос Вована.

– Что значит – споем? – это Иван.

– А то и значит. – И Вован затянул:

Слушай, товарищ,

Война началася,

Бросай свое дело,

В поход собирайся!

Вована перебил другой, не лишенный приятности голос:

Я дела не брошу,

В поход не пойду.

Идите все к черту,

Горите в аду!

Вот те на! Оказывается, нас подслушивали! Вот для чего Нафочка дал гмызь и водку: спровоцировать застолье и выведать, не ведем ли мы противуправительственных бесед.

– А кто это пел – про «дело не брошу»?

Нафочка засмеялся:

– Скромничаешь?

День 3074

Гмызь объявлена национальным достоянием. По этой причине подорожала вдвое.

Mea culpa…

День 3087

Ктулху вводит двухпартийную систему. Партию Правой Головы Ктулху и Партию Левой Головы Ктулху. Гарантирует честные выборы.

Куда библиотекарю податься? Сегодня гулял по Гвазде. Хоть и мороз, но до прошлогоднего ему далеко. Небо синее, солнышко яркое, воздух свежий.

Но многие тоскуют по Куполу. С ним было гарантированнее, говорят. А сейчас – не то.

Об этом мы и толковали с Вованом за чашкой гмызи.

– Народу не свобода нужна, а сытость, – внушал Вован. – Пообещай – только пообещай! – им хлеба и зрелищ, и они в твоей власти.

– Так что ж ты, душа моя, власть-то потерял? – поддел я Вована.

– Не потерял, а диверсифицировал, – ответил Вован.

День 3099

Приснилось, будто я сочинил «Марш Несогласных Поросят» для фортепьяно с оркестром.

Мотив довольно простой: Трам-пара-пам-пара-пам-пара-пам-пам.

Наутро наиграл его забредшему на огонек Ивану. Тот говорит, что это Шопен, траурный марш.

Не знаю, что и думать.

День 3107

Ранним утром вышел за околицу. Месяц, звезды, красота.

И я подумал: а вдруг все это – тоже Купол, только гораздо больших размеров, и сделали его не инцы-понцы по заказу Ктулху, нет, его сделал Великий Мастер.

Потом