Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури - Андрей Емелин

светлая рубашка и штаны показались самой удобной одеждой на свете, после узких шос и давящей на плечи мантии. Последнюю я решил оставить на память, приобретая также рюкзак, а затем двинулся к Тихому месту.

Взволнованная Миалана встретила меня в гостевом зале, принявшись осыпать вопросами о вернувшийся Яле, однако отвечать на них я отказался, сообщив, что иду к Чингилю, да попросил принести пару листов бумаги, перо и тушь.

Владелец постоялого двора выглядел примерно так, как я и ожидал – осунувшимся, исхудавшим, и совершенно опаршивившим. Заметив мое появление, Чингиль вытаращил глаза, но не успел вымолвить и слова, когда я смел со стола ворох объедков и пустых кружек, да со стуком положил перед ним чистый лист.

– Пиши.

– Чего? – изумленно произнес он, пахнув таким ядреным перегаром, что едва не заслезились глаза.

Миалана тем временем поставила рядом тушь и перо, глядя на меня с не меньшим удивлением.

– Как это чего? То, что ты передашь Тихое место во владение Рейтану Лазару, по прозвищу Пятиликий, со всеми его работниками и управителем в лице Миаланы, а в качестве оплаты, получаешь… – я высыпал на стол содержимое мошны, найденной в комнате епископа Затмения. – Два десятка золотых и полсотни серебряных монет. Рейтан Лазар, в свою очередь, обязуется заботиться о тебе, пропойце, до тех самых пор, пока оплачиваешь наши услуги или пока здесь не сдохнешь.

Я взглянул на девушку:

– По-моему, отличная сделка. Не находишь? Все лучше, чем вышвырнуть его прямо сейчас. Так будет хоть какой-то документ.

– Я не понимаю. Как ты здесь оказался? – промямлил мой бывший наниматель, взяв перо слегка подрагивающей рукой.

– Восстал из мертвых. И теперь у меня много дел.

– Но почему именно мой постоялый двор? Я не хочу продавать его.

Дал ему хороший подзатыльник, так что Чингиль едва не стукнулся лбом о стол.

– Не заставляй тебя калечить, ублюдок. Мы с Миаланой все уже решили. Будем партнерами и, наконец, вычистим этот номер, а то запах от него стоит на пару кварталов, распугивая посетителей. Пиши.

С минуту Чингиль нависал в молчании над бумагой, затем несмело обмакнул перо в туши и принялся выводить текст расписки.

– Миалана, – проговорил он на середине. – Зачем ты так со мной? Я ведь и так отдал тебе все. Пользуйся. Владей.

Девушка опасливо взглянула на меня и хотела ответить, однако я вскинул руку, призывая к молчанию.

– Не отвлекайся. Обслуживать тебя даром нам уже не по карману.

– Так, ведь я выложил все свои сбережения, пытаясь сохранить Тихое место, – едва слышно проговорил Чингиль, продолжая писать. – Все до последней монеты.

– Теперь ставь подпись и закончим на этом.

Он долго держал перо в туши, глядя на лист бумаги, словно на собственный приговор. Затем зажмурился, скрипнул зубами и глубоко вздохнул.

– Нет. Это вся моя жизнь. Лучше прикончите меня прямо сейчас, чем вот так.

– Ты уверен в своем решении?

– Уверен, – гордо ответил Чингиль, посмотрев мне в глаза. – Хоть уйду на тот свет с чистой совестью.

– Замечательно. Миалана, вели принести ему тряпку и ведро с водой, пусть сам приводит номер в порядок. Вечером приду, проверю. Спиртного владельцу Тихого места больше не давать. Вообще. А распиской может подтереться, я бы все равно ее не принял.

Мы вышли в коридор и, едва затворилась дверь, Миалана удивленно спросила:

– Что это было, Пятиликий?

– Ускоренный курс реабилитации. Пусть приходит в себя и принимается за дела, скоро у нас будет ворох забот. А теперь идем в зал. Хочу поесть, хоть тех же треклятых фруктов, да поговорить.

В отсутствие посетителей можно было не таиться, но я вспомнил свое любимое место в уютном углу и расположился там. Вскоре Миалана вернулась, неся на подносе помимо фруктов миску перловой каши да пару ломтиков душистого вяленого мяса.

– Ты не забрал деньги со стола Чингиля, – сказала девушка, присаживаясь рядом.

– Там немного, пользуйтесь, если надо. Пару серебряных я себе оставил, а больше пока ни к чему.

– Спасибо, – она неловко поправила волосы. – Раздам работникам. Если ты не против.

– Не против. Расскажи, не было ли вестей от Фельшама?

– Кого?

– Мага с каменоломни.

– Ах да. Чингиль отправил им весточку, после твоей пропажи о том, что происходит в городе. Вроде бы их никто не трогал, но мрамор они теперь поставляют какому-то представителю короля. И весь камень уходит в Ормадар.

– Что ж, это хорошие новости. Насчет них у меня особые планы.

– Планы?

– Ты все узнаешь вскоре. Но пока послушай вот что. Завтра утром сюда явится человек из Затмения. Не пугайся. Обсужу с ним кое-какие дела. Больше они не будут бесчинствовать в городе и окрестностях.

Миалана тряхнула головой, не веря своим ушам.

– Пятиликий, от тебя одна новость чуднее другой. Ты словно ураган, обрушившийся на наше затхлое болото, принялся все менять, так что я даже удивляться не успеваю. Только ведь Суурмаран уже не тот каким был прежде. Думаешь, тебе позволят так просто устанавливать собственные порядки? Я… боюсь, как бы ни стало только хуже.

– Ты права. Вскоре за мной явятся люди Ладмира. Встречи с ними мне не избежать. Я знал это когда возвращался и еще задолго до того. Но сам визит к королю меня не пугает, в отличие от встречи с теми, кто дергает им за ниточки. Потому и хочу провернуть все достаточно быстро, оставаясь в тени. После ко мне будет приковано слишком много внимания.

– Провернуть что?

Я усмехнулся, откусил от сочного ломтика мяса, да покрутил в воздухе его остатками, подбирая слова.

– Даже не знаю, как объяснить. Как вы с Чингилем называли то предприятие по решению всякого рода необычных вопросов?

– Да никак, в общем-то, – пожала плечами девушка. – Хотя я однажды пошутила о том, что мы становимся похожи на гильдию наемников, но дальше праздной болтовни это не зашло. В конце концов, не регистрироваться же так в канцелярии?

– А почему нет? Звучит вполне неплохо. Чингилю предстоит кардинально изменить жизнь города, благодаря своей гильдии. При моей непосредственной помощи, конечно. Главное, делать все достаточно тихо, чтобы никто ничего не заметил и быстро, чтобы никто ничего не понял.

Миалана засмеялась.

– Ну последнее уже отчасти удается, потому что я ничего не понимаю. Но все равно завидую твоей энергии. Ты очень изменился.

– Тебя я тоже запомнил другой. Бойкой, веселой и живой. Уверен, Этью желал тебе счастья до последней своей минуты и не хотел, чтобы ты пребывала в унынии.

– Я говорила себе это тысячу раз, Пятиликий, – грустно кивнула девушка. – Но не помогает.

– Так повтори