Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури - Андрей Емелин

тысячу первый. Оставь страх, боль и одиночество той картине. Пора уже выбраться из нее и продолжить жить.

– Красивые слова.

– Когда ты в последний раз делила постель с мужчиной?

– Еще до тех событий.

– Оставайся сегодня со мной.

Щеки Миаланы тронул алый румянец, она коротко посмотрела на меня и тут же опустила взгляд.

– Пятиликий, черт тебя дери, даже пьяные солдаты маскировали свои предложения изящнее.

– Одна девушка, благодаря которой я смог избавиться от оков магии разума и не стать нильдхеймом, попросила полюбить другую. Потому что мы с ней не можем быть вместе. А никого лучше тебя я не знаю.

– После того как изуродовали сестер Альфар? – неожиданно ревностно проговорила девушка, будто между нами уже что-то было.

– Я говорил не о внешности. Но к ним собираюсь наведаться так же. В первую очередь, однако по делам.

– Прости, я не думаю, что… – начала было Миалана, но я поднялся и коснулся ее ладони.

– Нет, ты меня. Это и впрямь может все только усложнить. Отправь завтра весточку Кабану. Пусть проговорится офицерам о том, что нильдхейм, ранее звавшийся Пятиликим, находится сейчас в Тихом месте.

Кованая ограда в полтора человеческих роста ничуть не изменилась. Да и особняк семьи Альфар казался все тем же, каким я запомнил его со времен своего последнего и единственного визита. Разве что декоративный виноград, тянущийся по темному фасаду, казался не в меру разросшимся, да лужайку перед домом не стригли так давно, что трава местами превратилась в настоящие заросли.

Постояв пару минут напротив главных ворот, двинулся дальше, к тому месту, где между забором и улицей располагалась невысокая постройка.

Нужные прутья удалось отыскать легко и, протиснувшись во двор, я достал угощения, загодя припасенные для собаки. Отыскать сносной вырезки правда не удалось, но надеялся, что Леший не побрезгует и ребрышками.

Пес, однако, не прибегал и для верности я еще несколько раз подвигал скрипящие прутья.

Через четверть минуты с задней стороны дома отворилась дверь и оттуда вышел дряхлый старик в исподнем, держащий в руках взведенный арбалет. На всякий случай приготовился коснуться перстня, но стрелять старик не спешил:

– Ты кто такой? – крикнул он, не отходя далеко от двери.

– Друг. К хозяйкам.

– Друзья все воротами идут.

– Выходит, я близкий друг. А что случилось с Лешим?

Услышав кличку собаки, старик удивленно вскинул брови, засеменил обратно к двери, и вскоре вернулся уже без арбалета да приглашающе махнул мне рукой.

– Нет его. Убили давно, душегубцы королевские, – объяснил он, когда я приблизился. – Леший ведь добрый был, как пришли, повалил одного. Даже не кусал. Пугал просто. А они его мечами.

– Сожалею. Так можно мне войти?

– Спросить надобно. Как Вас назвать?

– Пятиликий. Уверен, они меня помнят.

Оказалось, в особняке сейчас находится только Тиала, тогда как ее сестра в отъезде. Мы встретились в кабинете на третьем этаже, с высоким полукруглым окном, плотно задернутом черной шторой.

Девушка носила алый никаб, скрывающий все лицо, кроме линии глаз, переходящий в такого же цвета платье, идеально сидящее по фигуре. Отчего-то я ожидал при встрече натолкнуться на первоначальную холодность, как у Миаланы, или напротив, быть обласканным теплым радушием, но реакция Тиалы оказалась чем-то средним. Мы обнялись, сели в кресла напротив друг друга и девушка сообщила, что рада меня видеть, однако обилие дел вынуждает ее оставить на разговор не более получаса.

– Этого вполне достаточно, – кивнул я в ответ. – Только надеялся, что сумею поговорить с вами обеими.

– Я передам Тиаре, все что сочту необходимым.

– А где она сама?

– На руднике в горах Альвази. Им владеет наша семья и это последнее, что королю еще не удалось угробить.

– Я видел закрытую Алую сталь. Как вообще идут дела?

Она усмехнулась.

– Дела не идут, а лежат на дне с камнем на шее. Все, что мы добывали в шахте для собственных нужд здесь во Льхоне и других городах Суурмарана, теперь требуется продавать в качестве сырья, причем по таким смехотворным расценкам, что непонятно торговлей мы занимаемся или благотворительностью. Сперва пришлось урезать оплату рабочим, затем часть уволить, но их и так бы забрали в войска. Теперь же нам разрешили использовать труд каторжников, но с ними одни проблемы. Долбить породу они готовы ровно столько, сколько на них смотрит надзиратель, а все остальное время думают, как бы устроить побег. При этом с нас требуют не снижать объемов поставок, да насылают комиссии с проверками. Уж не утаиваем ли мы потребную на экспорт руду? Не саботируем ли торговлю с бесценным Ормадаром излишне мягкими условиями работников? Про вольных кузнецов, которых отец держал в узде, я и вовсе молчу, большинство давно разорились, хотя плату мы перестали брать с них еще после восстания.

Она развела руками.

– Вот как-то так и идут наши дела.

– Довольно необычно, для страны, готовящемся к войне.

– Ничего необычного, Пятиликий. Суурмаран окончательно превращен в источник ресурсов для наших заморских друзей. По большей части еды, но и некоторых других товаров тоже. То, что для этого потребовалось добить целые индустрии, и без того дышащие на ладан, Ладмира не смутило. Зато мы импортируем массу всего полезного. Конские сбруи теперь и те из Ормадара.

– И куда это, по-твоему, зайдет?

– Понятия не имею. Мы с Тиарой просто пытаемся выжить. Иногда подумываем уехать, но… – она вздохнула, некоторое время хранила молчание, а затем сама задала вопрос: – А как ты? Я думала, что тебя давно уже нет в живых.

– Все нормально. Только очень жалею, что не сумел убить Ладмира, хотя у меня дважды был шанс.

– Брось, – усмехнулась Тиала. – Ты берешь на себя слишком много.

– Ты запомнила тех, кто приходил в ваш дом после восстания?

Она взглянула на меня очень серьезно и произнесла изменившийся тоном:

– Не развивай эту тему, Пятиликий. Никогда больше. И чтобы ты не задумал, не впутывай нас с сестрой.

– К сожалению, не могу. Без вас я просто не справлюсь.

– Думаешь, одна ночь развлечений делает тебя каким-то особенным?

– Ночь нет, но тот маленький поцелуй в дверях, совсем другое дело.

– Это был глупый нелепый порыв! Только и всего. Неужели ты решил на основании него, что мы будем в чем-то помогать? Нам и самим, знаешь ли, не помешала бы помощь.

– Знаю. И очень жалею, что меня тогда не оказалось рядом. Даже представить себе не могу, через что вам пришлось пройти.

Она резко поднялась и произнесла, срываясь на крик:

– Я же велела тебе не продолжать! Это вообще тебя никак не касается!

– Ты можешь так считать,