Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

до выбора зала для торжества и составления меню. И что немаловажно, поиски съемной квартиры, обязательно двухкомнатной — сестры и после замужества не хотели расставаться.

Хлопоты, заботы, суета... Да-а, времена меняются. А какая свадьба была у них?

Тогда, в шестьдесят третьем, они, держась за руки, нашли свои фамилии в списках зачисленных в студенты, и он просто и буднично сказал: «Ну что, Лиза, мы теперь абсолютно взрослые самостоятельные люди. Давай поженимся».

Они вышли в Сосновке из электрички, заглянули в сельсовет и домой вернулись уже со штампиками в паспортах... Вот и все заботы, хлопоты и суета.

Сначала зашли к Лизе. Здесь он уже года три считался своим, без пяти минут зятем. Старший брат Лизы был в армии, второй работал и жил в Москве. Бабушка кинулась снимать икону, а мама Вера, как звал ее Баринов, нашла силы, встала с постели и благословила. Лишь сказала, будто выдохнула: «Ну, теперь и умирать будет спокойно. Павлуша тебя, Лизонька, в обиду никому не даст».

Дома же тетка Галя охнула, всплеснув руками, и всплакнула, дядька Антон крякнул и покрутил головой, но в целом новость приняли благожелательно. В ближайшую субботу спешно собрали многочисленную родню. Разгар лета, работы по горло, но, однако, во дворе под навесом накрыли столы для полусотни человек с лишком.

Да-а, нынче времена другие. Лучше, хуже — такая постановка бессмысленна. Просто — другие.

Значит, субботу-воскресенье придется коротать в одиночестве — Коровников еще вчера утром улетел домой во Фрунзе... Ну и ладно. Можно отоспаться, а потом сесть да подумать-поразмышлять, да привести мозги хотя бы в относительный порядок.

Подумать серьезно, в том числе, и над последними словами Коровникова. Баринов отвез его в Домодедово, проводил до стойки регистрации. И пока ожидали посадки, Коровников сказал:

— Не серчайте, Павел Филиппович! Хорошо у вас, только меня люди там ждут, на месяц очередь расписана. А здесь я сделал все, что мог. — Но неожиданно вздохнул и признался: — Вот только как я Вите Ионовне в глаза посмотрю, не исполнил я ее приказ-то.

— То есть, как? — не понял Баринов. — Ты план даже перевыполнил. Не только меня подштопал, но и Николая, без преувеличения, на ноги поставил!

— Не то это, — досадливо поморщился Коровников. — Вернее, не только то. Не хотел говорить, да ладно... Не нашел я среди вашего окружения никакого темного и чужого, как она наказывала.

— Так может, его и нет вовсе?

— Может, и нет, — Коровников не стал возражать. — Но вы все же, Павел Филиппович, поберегитесь. Береженого бог бережет. Ну, а если что, только позовите, я мигом — живой ногой...

Вечером неожиданно раздался телефонный звонок. Густой красивый баритон поздоровался, выслушал ответное и сказал:

— Вас беспокоит помощник товарища Арзыбовой-Магницкой. Разрешите соединить?

Баринов едва не присвистнул. Эге! Прямо таки приемная Президента Академии наук!.. Молодец, девочка, далеко пойдет.

— Да-да, разумеется!

— Соединяю. Говорите, пожалуйста!

И через секунду в трубке раздался смех, перемежаемый словами:

— Привет, Паша! Ну, и как тебе?

— Хохмочка недурственна, — сдержано ответил Баринов. — Вполне в твоем стиле. Как поживаешь?

— Да нет, Паша, это не хохма. Это работа у меня такая. Я что звоню. Уговор помню, нарыла тут кое-что для тебя в наших закромах. Завтра суббота, с утреца подъехать сможешь?

Посреди ночи Баринов проснулся от сильного удара и лишь через несколько секунд осознал, что лежит на полу, рядом с прикроватной тумбочкой. Смутно вспомнилось, что снились какие-то ужасные рожи, чем-то напоминающие то ли страшилищ Босха, то ли помесь кикимор с драконами. Окружили со всех сторон, махали крыльями, тянулись когтистыми лапами-конечностями, тоненько верещали вразнобой и хором... Изо всех сил он пытался отбиваться, а тело ватное, руки-ноги тоже не гнутся, но вырвался, дернулся вбок... и проснулся — уже на полу.

Он поднялся, сел на диван, нащупал выключатель бра. Однако, сильно ударился, левая рука побаливает и лоб. Это называется — приплыли, уже кошмары по ночам... А что? Дела-то забавные, продвигаемся мы, значит, в освоении и усвоении паранормальных явлений семимильными шагами. Пойдет так дальше, заткнем за пояс самого Банника. Пустяк остался — надо всего лишь сподобиться странные сны начать видеть. Как тот же Банник, как покойная Афанасьева, как здравствующий Артюхов.

3

Встреча и беседа с Марианной разочаровала, даже раздосадовала. Это субботнее утро он мог бы употребить более продуктивно у себя в кабинете за письменным столом.

Встретила она его великолепным кофе со свежайшими сливками, тортом «Птичье молоко», россыпью невиданных конфет, а разговор завела нудный, мало профессиональный, какой-то ущербный.

Принялась читать вроде лекции с экскурсами в классическую философию, зороастризм, учение Каббалы, колдовские обряды Вуду, астрологию, эзотерику Пифагора... жуткий, убийственный коктейль! А в итоге пришла к шаманству, и тут Баринов немного воспрянул. Эту тему он когда-то разрабатывал, пусть давно, еще в студенчестве, вопросом, что называется, владел.

В одну из последних «гребенок» занесло их группу аж на Телецкое озеро. Михайлов ему доверял безусловно, относился уже не как к лаборанту, а как к полноценному сотруднику, коллеге. Тиранил, конечно, почти помыкал, разве что за пивом не гонял — лаборант, студент, салага! — но в трудных или проблемных случаях, кои случались не так уж редко, призывал наравне со своим заместителем Фроловым.

Вот и тогда дал самостоятельное дело. Нужно было «прощупать» местного шамана, по совместительству инженера по технике безопасности леспромхоза. Ну, инженером-то он был только зимой, а по весне переселялся в юрту на дальнем конце озера и там шаманил. Принимал больных и страждущих, желающим предсказывал будущее, одаривал амулетами и талисманами... Валентин Семенович Борискин авторитетный был шаман, клиентуру имел обширную — Алтай, Урал, Казахстан. Поговаривали, что даже из Москвы и Ленинграда наведывались большие люди, высокие начальники. Может, поэтому местные власти его не тревожили, смотрели сквозь пальцы на это мракобесие, подрывную деятельность. А может, просто боялись трогать — шаман все-таки, как бы чего не вышло. Правда, периодически проверки учиняли, и периодически же признавали, что никакой прибыли от своей деятельности Борискин не имеет, бесплатно принимает желающих. А если кто-то оставит в юрте охотничий карабин, пяток пачек патронов, ящик консервов или рыболовную сеть — так то ж подарок, не гонорар.

Баринов явился к нему с двумя рекомендательными письмами: одно от заместителя председателя горисполкома, другое от заведующего краеведческим музеем в Барнауле. Оба на официальных бланках, за подписями и печатями — с просьбой посодействовать, помочь науке.

— На каком языке будем разговаривать? — деловито осведомился шаман.

— Как, на