Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков

class="p1">— Н-да, пожалуй, — вынужден был согласиться Баринов. — Но едем дальше. Я усматриваю существенное различие твоих снов и снов Афанасьевой. У тебя они большей частью бытовые, жанровые, обиходные. У нее — как правило, стрессовые, экстремальные. Мы подсчитали, почти восемьдесят процентов ее снов заканчиваются гибелью либо «героя», либо «напарника» при непосредственном участии этого «героя».

— Да, — кивнул Банник. — Я тоже обращал на это внимание. Еще одно обстоятельство — у меня лишь три сюжета, у нее, насколько знаю, приближается к сотне.

Баринов пристально посмотрел на него.

— Но я вижу еще одно, причем оч-чень существенное различие...

Банник вздохнул, взял со стола стакан, задумчиво повертел его в руках и ничего не ответил.

— Нда-а, — задумчиво протянул Баринов, глядя на него с сочувствием. — А ведь я, кажется, понемногу начинаю понимать, как непросто тебе пришлось с твоими снами... Но давай все же сосредоточимся на текущем моменте. У тебя три главных сюжета, так? В двух из них герой обладает весьма сильными паранормальными способностями, причем, разными, и ты реальный, не во сне, а наяву, их наследуешь. Вывернем вопрос наизнанку: почему в третьем сюжете твой Робинзон — нормальный? Не пропустил ли ты чего?

— Не исключаю, — Банник ответил легко, без раздумий, видно, сам не раз задавал себе похожий вопрос. — Сны с его участием, повторюсь, были для меня малоинтересными. Ну, бродит мужик по мелководью, собирая ракушки и ловя мелкую рыбешку. Или ползает по поляне, выкапывая корешки и отлавливая разных жучков. Или сосредоточенно плетет из подручного материала что-то вроде армяка или долгополой рубахи...

— Слушай, а как он огонь добывал?

— Нет-нет, не то, что ты думаешь. Ножом высекал искры из какого-то камня. Да огонь ему не очень-то был нужен. Во-первых, круглый год тепло, а во-вторых, жрал он свой подножный корм исключительно в сыром виде.

Дежурные и риторические вопросы к Баннику кончились, для специальных принципиально не годились ни время, ни место.

И Баринов ворчливо сказал:

— Тебе, Банник, как диверсанту-разведчику цены нет. Преград для тебя не существует. Пути подхода к объекту, пути отхода можешь выбирать любые, и все «не ловленные» как в преферансе.

Банник невесело усмехнулся.

— А еще могу пригодиться в народном хозяйстве как вечный двигатель первого рода — взглядом генератор крутить, электричество вырабатывать. Энергию-то я, получается, из «ниоткуда» беру. Ты не прикидывал, сколько ее надо, чтобы элементарный спичечный коробок поднять в воздух, нет? А я и сам считал, и у специалистов консультировался.

— Н-да-а... Получается, опять я чуть было не попал впросак, — задумчиво проговорил Баринов и мельком взглянул на собеседника. — Ведь почти поверил, что, мол, главное для тебя — разгадать природу странных снов, эффект Афанасьевой-Банника.

— Ладно, Павел Филиппович, — устало проговорил Банник. — Давай по домам. Закончим этот высокоинтеллектуальный трёп, разбежимся, сядем порознь да подумаем — а что дальше-то делать? Дальше-то что? Может, ну их на фиг — все эти паранормальные штучки: пирокинез с полтергейстом, левитацию долбанную, шары светящиеся... Добьем, наконец, нейрошокер, заложим новую серию по биоизлучению, регистратор доработаем, доведем до ума... Да и у тебя наверняка пара-тройка идеек есть.

Баринов подозрительно посмотрел на Банника.

— Нет, ты совсем с ума спрыгнул, парень. Похоже, зря тебя Петрович подштопал — с такими настроениями сидеть бы тебе в беседке, сопеть в две дырочки и тихонько радоваться жизни.

— Спасибо на добром слове! Да только от тебя я совета жду.

— А вот тут — извините-подвиньтесь! Живем мы, конечно, в стране советов, только я советов не даю, ты же знаешь. Просто высказываю свое мнение, не более того... Да, кстати, нашим-то ученым ребятишкам продемонстрируешь свой новый фокус с левитацией? — как бы невзначай спросил Баринов.

Банник подумал, отрицательно мотнул головой.

— Слишком хорошо — тоже нехорошо. Как бы у них от изумления крышу совсем не сорвало. Как, по-твоему?

— Вот именно. И перейдет количество совсем в нежелательное качество. Хотя, с другой стороны...

— С другой стороны, я на наших ученых ребяток как-то не очень полагаюсь. Что-то стал сомневаться в их способности и возможности осмыслить новое. Молодых надо привлекать, у них в мозгах степеней свободы больше... Слушай, а может, задействуем твоего знахаря, а?

— Целителя, — строго поправил Баринов. — Коровников — целитель. По поводу «привлечь» надо подумать, только, ей богу, понятия не имею, каким образом его можно задействовать. Гипнозом он не владеет. Определенные способности есть, но и их понять и объяснить мы толком не можем. А использовать вслепую... Ты же знаешь, в математике одно-единственное уравнение с несколькими неизвестными в принципе не решается, нужна их система.

Баринов не стал говорить, что уже намекал Коровникову о желательной совместной работе. В ответ же получил вполне ожидаемое. «Спасибо за доверие и лестное предложение, Павел Филиппович, только не мое это дело. На осинке не растут апельсинки, и у свиньи не родятся бобры, а те же поросята. Мое дело — людей исцелять, а ваше, ученое — науку вперед двигать».

— Значит, остаешься только ты один, без помощников. Ты и твой верный оруженосец. Акимушкин, кажется?

— Помощников-то у меня пруд пруди, — отмахнулся Баринов. — Объектов нет. Ты у меня один «кролик» остался.

— Да-а, — помрачнел Банник. — Извечная беда — дефицит уникальности.

Еще утром, перед совещанием Акимушкин доложил, что больше половины обследуемых за это время пришлось отправить по домам. Обстановка сложилась слишком неопределенная. А так — кто-то не смог подтвердить заявленные способности, у кого-то они оказались слишком слабыми, на пределе погрешности, кто-то эти способности проявил в полной мере, но они оказались не те, не вписывались в русло исследований... Об Иване говорить нечего, и так понятно.

И семейку Пеструхиных, на которую очень рассчитывал Баринов, тоже отправили к себе в Саратовскую губернию. Конкретного носителя полтергейста определить не удалось, но не держать же их взаперти до морковкина заговенья! Опять же, неизвестно было, когда, чем и как закончится эта заварушка вокруг Ивана... Отвез их лично Марат, строго-настрого наказал участковому проследить, чуть что — немедленно дать знать в институт.

2

Домой он вернулся раньше обычного, но Лизы уже не было.

Последние две недели, как обозначился вопрос о замужестве, мыслями, можно сказать, она целиком и полностью пребывала в Ленинграде. Стала рассеяна в домашних делах, только разговоров, что о предстоящих свадьбах.

Она и прежде при каждом удобном случае ездила проведать дочерей, а сейчас тем более. Умчалась, значит, хлопотать. Дел полно, выше крыши — от пошива свадебных платьев и составления списка гостей