А не как Лёнька! (СИ) - Енодина Анастасия

- Но не для нас…- пробормотал он то, что думала и я. Прям с языка снял.

Становилось грустно и какая-то безысходность стискивала горло, но при этом грусть казалась мне светлой, словно мы, наконец, что-то поняли и нашли некую истину, которая прежде ускользала у нас из-под носа.

- Да, мы в минусе, тут не поспоришь… - печально согласилась я. – Но, согласись, мы лишние в этой схеме. Как ни крути, мы не вписываемся… Я не сторонник тупых пафосных фраз, чувак, но сейчас именно тот случай: «если любишь, отпусти…»

Эта дурацкая, не правильная и нелепая фраза вдруг обрела смысл. Мы должны были собраться с духом и отпустить ребят. Или мы уже это сделали, оставшись здесь, в больнице и не отправившись за ними по ночному городу?

Лёньку понемногу отпускало: злость и обида сменялись той грустью, которая охватила меня намного раньше, чем моего друга. Теперь он отбросил всё, оставив в сухом остатке факты, которые говорили чётко и ясно, хоть и не в нашу пользу.

- Может, ты и права… Может, мы в коме именно для этого? Ну, смысл же надо найти, - он усмехнулся, а потом вздохнул так горько, что мне захотелось расплакаться. – Мы ведь теперь либо умрём, либо поправимся, но ничего этого помнить, может, и не будем… Так я понимаю наши реальные перспективы?

- Так, - кивнула я, сглотнув от подступающих слёз. – И это ещё один аргумент в пользу того, что нам надо прекратить общаться с Сашей и Ирой. Мы отпустим их, и тогда, только тогда, они смогут отпустить нас.

Мы посмотрели друг другу в глаза пристально, а потом Лёня хмыкнул:

- Если мы очнёмся, я снова буду считать тебя своей девушкой… - он по-дружески обнял меня за плечи и притянул к себе.

- Это ничего, - ответила я, устаиваясь головой на его плече. – Главное, что так не буду считать я. И, знаешь, думаю, ты прав: мы не случайно встретили всех этих людей. И, в таком случае, я нашла ответ, почему нас видел только Саша…

- И почему же? – спросил Лёня уже ровным голосом: стадия страха и растерянности быстро прошла, сменившись чем-то непонятным. Теперь было уже не жалко нас, и ощущение, что всё правильно, усилилось настолько, что не оставила места никаким другим эмоциям.

Всё правильно. Это не могло быть радостно, но и не могло быть грустно, и потому мы пребывали в странном отрешённом состоянии, чувствуя себя просветлёнными от постигнутой истины.

- Кто-то из небесной канцелярии включил модное критическое мышление и сделал минимум, необходимый для осуществления цели. – Слегка улыбнувшись, поделилась я мыслями. - Этот минимум – наше взаимодействие с Сашей. Большего не требовалось, чтобы и он, и Ира, и Маша, и Богдан смогли найти свои вторые половинки.

- Типа моя Ира половинка твоего Саши? – приподнял брови Лёнька и, покачав головой, признался: – Слушай, я тебя вообще иногда не понимаю. То тебе надо его с Машей разлучить, то ты самолично готова отдать его Истоминой… Которой он, кстати, нужен так же, как и Маше: то есть, вообще нахрен не нужен.

- А по-моему, они поладили, - не согласилась я. – И вообще, сам подумай: поцелуи не работают. Ничего не работает. Мы не вернёмся, Лёнь… И если тебе нужно найти в произошедшем какой-то смысл, то прими мою теорию.

Сыроежкинхмыкнул, недовольный тем, что я, безусловно, права.

Полненькая дежурная медсестра выключила свет в коридоре, погрузив нас с Лёнькой в темноту, и парень обнял меня сильнее. Оказалось, его прикосновения не противные, если знать, что он не считает меня своей девушкой и обнимает только ради поддержки.

На миг меня пронзила страшная мысль: что, если мы могли бы очнуться, если б поцеловались? Что, если моя судьба – это именно Лёнька, и только кома могла помочь мне принять это?

Хотя нет. Даже кома и всё происходящее не заставит меня посмотреть на Сыроежкина, как на парня…

Пока я мучилась бредовыми мыслями, глядя на свет в конце коридора, который почему-то начинал меня пугать, начало происходить что-то странное.

Я сперва не поняла, что это. Какое-то смутное тревожное ощущение, как предчувствие чего-то нехорошего, захлестнуло меня, и я замерла, стараясь понять себя.

Лёня тоже вдруг встрепенулся и посмотрел на меня как-то испуганно. Отстранившись, заглянула в его глаза, но нашла в них отражение своей растерянности.

- Что? – насторожилась я, предчувствуя неладное: Лёнька был, конечно, эмоциональным парнем, но не настолько, чтобы просто так пугать меня.

- Что-то происходит… - пробормотал он, нахмурившись и прислушиваясь к своим ощущениям.

Я затаила дыхание, чувствуя, как тревожно колотится сердце от этого непонятного Лёнькиного взгляда и от того, что я чувствую то же самое, но не могу никак определить, что это.

- В смысле? – потребовала объяснений, уже нервничая и начиная паниковать. – Что происходит?

- Я не знаю… - ответил он растерянно. Словно я… засыпаю… Мы ведь не спим, мы духи, но сейчас…

- Погоди, не паникуй! – я схватила его руку и сжала в своей. – Может, у духов просто другой режим? Ну, не 8 на 16, как у людей, понимаешь? Может, у них сон и отдых чередуются неделя через два дня или как-то так! Вот, неделю мы бодрствовали, а теперь пора спать…

- Мы не неделю бодрствовали, Дарин, а куда больше, - отозвался Лёня, и голос его показался мне каким-то далёким, словно это говорил не находящийся в сантиметрах от меня парень, а кто-то, стоящий в другом конце комнаты.

Взгляд его вдруг стал осознанный и смиренный, и он улыбнулся, сжав мою руку в ответ:

- Не бойся. Думаю, мы оба понимаем, что происходит…

О чём он? Неужели о том, что…

- Нет-нет-нет! – замотала головой я. – Даже не смей бросать меня здесь одну! Как же я буду… И как же ты…

Он приложил палец к моим губам, но не то не дотронулся до них, не то я больше не могла ощущать его. Видела, но уже не осязала и слышала его голос совсем не так, как прежде. Казалось, ещё одно слово, и звук тоже исчезнет, можно будет лишь читать по губам…

- Дарин, мы не можем всегда быть между мирами, - неожиданно мудро произнёс Лёня, обхватывая руками моё лицо, но и этого я не почувствовала, лишь угадала по движению рук. – Мы должны были однажды уйти, и сейчас это происходит со мной: всё вокруг размывается, и даже твой голос я слышу, как через стену. Мы всё сделали правильно, Дарин! Мы помогли людям найти друг друга…

Нет-нет-нет! Это была лишь теория, лишь оправдание тому, что я отпустила любимого парня с любимой девушкой своего друга! Не может быть, что мы задержались в мире живых в столь странной форме и лишь для того, чтобы две пары обрели счастье! А как же наши родные? Они столько ждали и надеялись только ради того, чтобы мы помогли кому-то в личной жизни?

Я вспомнила о родителях и близких, и слёзы всё же потекли по моим щекам. Я так увлеклась отношениями с Сашей и так боялась боли от встречи с родными, что так толком и не попрощалась с ними… А теперь что, всё, что ли?

- Да, мы помогли этим ребятам, но… - всхлипнула я, совершенно не готовая к подобному исходу. – Но мы даже не проверили, как там они… - пыталась придумать нам незавершённые дела в мире людей, но выходило довольно глупо: - Мы свели их, но не знаем, хорошо ли им вместе или… Или он просто проводит её, и они больше не встретятся….

- Даже если так, - прошелестел голос Лёньки, показавышийся мне при этом совершенно чужим и оттого пугающим. - Нам не быть с ними, понимаешь?

- Да, но… - мне приходилось соглашаться с Лёней, потому что он был неоспоримо прав, но… Но на душе стало так зябко и тоскливо, что очень хотелось найти ещё какую-то причину, чтобы задержаться и побыть ещё немного здесь, в этом мире. И главное, чтобы не отпускать Сыроежкина!

Но Лёня уже начал меняться, словно был нарисованным в фотошопе, и теперь ему прибавляли прозрачность. Я смотрела на него и не верила своим глазам: Лёнька исчезал, размывался, но всё вокруг оставалось таким, как прежде: чётким, ярким, непрозрачным.

- Лёнь! – крикнула я: мне казалось, ровный голос он уже не услышит: нас теперь разделяло нечто невидимое, но очень мощное, через что так просто не прокричаться. – Спасибо тебе! За всё спасибо! Ты реально классный друг! Самый лучший!