А не как Лёнька! (СИ) - Енодина Анастасия

Наш поцелуй казался волшебным и нереальным, ведь ещё недавно я и мечтать о нём не могла…

- Ну всё, хватит! – потребовал Лёнька неожиданно громко и выразительно. Он умел громко завидовать.

Я почувствовала, что Сашка улыбается, и это развеселило и меня, так что наш поцелуй кончился сам собой, и мы просто рассмеялись, переводя взгляд на Богдана, который всё ловил и ловил моменты на свой фотоаппарат.

- Эй, ну что, видишь меня? – спросила я у Богдана весело, ловя себя на странной мысли, что мне всё равно, что он ответит.

Ужасно хочу вернуться к нормальной жизни, но в этот момент было всё прекрасно и без этого.

Богдан, очевидно, по-прежнему видел лишь Майского, и потому сказал воодушевлённо, но глядя исключительно на Сашу:

- Отлично! Как будет готово – покажу.

- Не работает его теория, - прокомментировала я, прерывисто дыша и улыбаясь.

- Будем пробовать ещё, - улыбнулся в ответ Саша, на что Лёнька презрительно фыркнул скорее по привычке, чем из какой-то ревности.

- Так что, ты попробуешь вернуть девушку к жизни поцелуем? – осведомился Богдан, возвращаясь к сути разговора. – Как бы сказочно и глупо ни звучало, эти способы стоит проверить…

Саша снисходительно улыбнулся:

- Ладно. Я тебя услышал. Подумаю. Если это всё, то я пойду.

Богдан пожал плечами. Ему больше нечего было сказать. Пока. Лично я была уверена, что он придумает ещё сотню способов, как устроить личную жизнь Саши в кратчайшие сроки. Оставалось надеяться, что мне в этих его планах будет отведено достойное место.

30

После порисшествия в кафе голова шла кругом, и даже в машине я всё никак не могла унять эмоции и мысли.

- Зачем ты это сделал? – удивилась я, когда мы ехали в сторону нашей квартиры. – Ну, с обнимашками?

Это был важный вопрос, и потому, задав его, я уставилась на Сашу пристально. Он же ответил спокойно, лишь ненадолго с улыбкой взглянув на меня и вновь принимаясь следить за дорогой.

- Во-первых, ты мне нравишься, и это был прекрасный повод… - немного смутился всё-таки, а затем продолжил: - Ну, а во-вторых, это отличный способ проверить Богдана. Представляешь, какой соблазн показать Маше эти фотки?

- А это точно «во-вторых»? – спросил по обыкновению сидящий на заднем сиденье Лёнька, с подозрением глянув на Майского.

- Точно. - Твёрдо ответил тот, и добавил, ненадолго обернувшись, чтобы посмотреть в глаза собеседнику: - И даже если б это было «во-первых», то не из-за Маши, а из-за того, что хочу знать, с кем имею дело. То, что он любит мою… бывшую девушку и скрывает это от меня – не делает его плохим человеком. А вот если он использует нашу тайну для своей выгоды – это о многом скажет.

Я разулыбалась, довольная тем, что влюблена в такого умного парня. Он абсолютно прав: то, что Богдан мутит с Машей, не делает его плохим человеком. И, более того, мне очень хочется, чтобы Богдан на самом деле был хорошим – такой необычный и романтичный парень не должен разочаровать меня!

Майский глянул на часы, а потом посмотрел на Лёню через зеркало.

- Я гитару сегодня должен отнести… - напомнил Саша и, подождав, не будет ли бурной реакции от Сыроежкина, осведомился: – Вы со мной?

Мы переглянулись. Лично я склонялась к отказу, желая не надоедать Майскому, следуя с ним всюду, но Лёнька оказался другого мнения.

- Да, делать-то всё равно нечего, - потянулся мой назойливый друг. – И Иру я давно не видел…

Ну, всё понятно. Иру он давно не видел! Не хочет оставлять свою новообретённую девушку наедине с моим очаровательным Сашкой! Это он правильно. А то пообщается она с классным парнем, и всё, сразу смекнёт, что Сыроежкин – это так себе вариант. А пока он в коме полёживает, у него нет шансов даже попытаться доказать обратное.

Мы заехали за гитарой, и я не могла не заметить, как она шла Сашке. Вот Лёньке – совсем не шла! Ему вообще ничего из того, что я люблю, не шло. А вот Майскому – ммм-м-м… Он и так был прекрасен, а с гитарой за спиной вообще казался мне эталоном. Не влюбилась бы в него до этого, точно не устояла бы сейчас.

До больницы мы доехали быстро – к вечеру пробки почему-то собирались в противоположную нашему движению сторону, а на нашем пути было свободно, и даже светофоры радовали зелёным светом.

Однако нам не повезло в самом здании – почему-то именно сегодня там бдили охранники и пускать в не приёмные часы отказались. Сашка, видимо, привычный к поиску обходных путей, уже присмотрел нам незакрытое окно на втором этаже и трубу с решёткой, по которым мы могли бы забраться внутрь.

- Просто позови Истомина, - вздохнув безнадёжно, посоветовал нудный Лёнька, который из всех способов всегда выбирал самый неинтересный. – Позови и скажи, что тебе надо увидеться с Ирой. Он до чёртиков обрадуется и пустит тебя, точно говорю!

Я посмотрела на Сыроежкина деланно жалостливо и с напускным сочувствием произнесла:

- Мда, тяжело тебе будет завоёвывать потом благосклонность Иркиной родни…

Лёнька в ответ посмотрел на меня так выразительно, словно его и правда заботило то, как он потом предстанет перед родными девушки, которая потратила на него столько времени, даже не зная, получит ли в итоге взаимность и вообще, поговорит ли когда-нибудь с тем, в кого влюблена.

- Не грузись, - заметив взгляд Сыроежкина, подбодрил его Саша. – Ты нормальный парень, а такая хрень, как с вами, с любым могла случиться. Так что обижаться на тебя за то, что ты был в коме, а Ира около тебя дежурила – это тупо.

Лёня, подумав, неуверенно кивнул: он бы не чувствовал вины, если б просто находился всё это время в забытье, а не шастал по собственной палате и не наблюдал всё своими глазами. С Ирой неудобно вышло, как ни крути.

- А можете позвать Истомина? – с детской непосредственностью обратился Саша к охраннику.

- Нельзя, - отозвался тот весьма недружелюбно, явно намекая, что если б Истомину эта встреча была нужна, он бы уже оповестил об этом охрану.

Майский не стушевался, сделав печальные глаза и сообщив по-дружески:

- Пропусти, а? Мне к тёте Лиде надо. Мать весь мозг съела, мол, съезди и поговори с доктором. А у меня работы две, мне некогда сюда заскочить, понимаешь? Пусти, а? Ну хреновые у вас часы приёма, что ж теперь поделать! А мне надо позарез! Истомин дежурит сегодня, мать узнавала. Договорилась с ним. Он мужик мировой, согласился со мной встретиться!

Охранник присмотрелся к Майскому повнимательнее и, видимо, что-то в нём такое заметил, что неожиданно проникся сочувствием, пробурчав что-то себе под нос, но так и не открыв турникет.

Пришлось последний аргумент использовать: Саша наклонился ближе к окошку охранника и доверительно сообщил:

- А ещё я Истомину обещал дочку его, Иру, домой доставить. Сидит тут целыми днями, знаешь, наверно?

Охранник знал, это стало ясно по его выражению лица, которое приобрело более благодушный вид. Подумав, молча он нажал кнопку, и на турникете зажглась зелёная стрелочка, приглашающая Майского войти в здание.

По обыкновению Саша старался не привлекать излишнего внимания, перемещаясь незаметно и пропуская медперсонал. Позже, проходя мимо ординаторской какого-то отделения, Майский нагло заглянул в помещение и, поскольку там никого не было, схватил с вешалки белый халат и напялил на себя. В этом одеянии парень почувствовал себя замаскированным и дальнейший путь продолжил уже более открыто.

Мы добрались до нужного отделения окольными путями, но всё же добрались. И молчавший до этого Лёнька решил удивить нас, обратившись к Саше:

- Раз уж ты постоянно портишь мне встречи с девушкой, которая меня любит, - пафосно начал Лёнька. – То дай хоть десять минут побыть с ней наедине.

- Хорошо, - кивнул Майский без обиняков. – Посидим с Дариной тут, а через десять минут я принесу гитару…

- Десять минут – это было образно, - нахмурился Сыроежкин. – Часа через пол неси гитару.

Мы с сомнением посмотрели на Лёньку. Не знаю, как Саша, но я считала, что полчаса с Сыроежкиным – это много. А с невидимым Сыроежкиным много и бесполезно, хоть и более терпимо.