Последнее фото - Ковальски Дмитрий

Время шло, и назначенный час — рассвет — уже давно минул, но Мастер так и не вышел. Он мог запросто обмануть писателя. Такой поступок, скорее всего, был для него нормой. Все его сеансы — один сплошной обман.

С каждой последующей минутой писатель все сильнее сомневался. В конце концов он решил, что зря доверился и прождал все утро. Но уйти ни с чем он не мог. Нужен был трафарет, чтобы доказать собственную невиновность и направить сыщиков по верному следу.

Николас подошел и проверил дверь черного хода. Открыта. Очередное везение? Вчера все получилось. Ну, почти все. Он незаметно проник и так же незаметно покинул ателье. Тем более он знал, в какой комнате стоит камера и проявляют снимки. Там же должен храниться трафарет.

Однако нерешительность росла. Почему вот уже во второй раз дверь не заперта? Возможно, его втягивают во что-то дурное либо приготовили ему ловушку.

За дверью послышались шаги. Николас едва успел спрятаться за ближайшую колонну, выступавшую у правой стены дома, когда из черного хода вышли двое. Выглядывать писатель не стал, сомнительное укрытие едва спасало его, но по голосам легко догадался, кто говорит.

— И главное, об этом никто не должен узнать! — сказал строгий женский голос. Явно говорила Людмила Матвеевна.

— Само собой. Очередное убийство. И хуже всего то, что мы упустили главного подозреваемого, — ответил второй голос — мужской. Звучал он устало.

В нем писатель узнал Лаврентия Павловича.

— Упустили? — возмутилась Людмила Матвеевна.

— Я не стал говорить об этом, но Николас Райт сбежал прошлым утром…

Женщина охнула от удивления.

— Значит, он мог проникнуть и задушить Мастера, — голос ее дрогнул. — Простите, не могла даже представить, что увижу его мертвым.

Новости шокировали писателя. Кто-то убил Мастера и теперь, что весьма логично, главным подозреваемым оказался писатель. Ведь его не было в квартире околоточного надзирателя в ночь убийства. Прекрасно. Николас от досады закусил губу — его план рушился с каждой секундой. Оставалась одна надежда — отыскать трафарет.

— Не переживайте, по его следам идет сыщик Фролов, так что рано или поздно мы изловим убийцу и, поверьте, добьемся справедливости, — с напускной важностью ответил Лаврентий Павлович.

— Но как же быть с камерой? Она стоила больших денег!

— Отыщем, — постарался успокоить ее надзиратель.

— Наверняка ее выкрал писатель. Федор сказал, что он выказал неподдельный интерес к съемке.

— Вполне возможно…

Камера пропала. Вероятно, и все трафареты тоже.

Шансов раскрыть заговор у писателя не осталось. Да и зачем? Теперь, когда его главный подозреваемый скончался. Хотя… Может быть, еще не все потеряно.

— Еще один момент, — сказала Людмила Матвеевна и, видимо, что-то достала и протянула Лавру. — Мастер хотел отдать вам лично.

Как же хотелось Николасу выглянуть и увидеть, что она держит в руках.

— Что это? — обнадежил писателя Лаврентий Павлович.

— Увидите сами, — ответила Людмила Матвеевна, чем разочаровала писателя.

Затем они расстались. Лаврентий Павлович ушел, что-то ворча себе под нос. Строгая дама скрылась за дверью и закрыла ее на засов. Это стало понятно по скрипу металла. Николас для надежности досчитал до ста и вышел из укрытия.

Дела складывались паршиво. Следовало все начать заново либо явиться с повинной к околоточному надзирателю. Тем более что за писателем по пятам следует агент сыскной полиции.

От дурных новостей голова налилась свинцом — верный знак приближающегося приступа. Никогда еще не случалось так, чтобы недуг одолевал писателя днем. Но, вероятно, сказались недосып и тревога.

Николас проверил карман пиджака — опиум лежал внутри. Пару часов назад он думал о том, чтобы расстаться с ним навсегда, и даже хотел бросить флакон в Неву, но благо передумал. Так что он даст себе шанс в надежде, что приступ пройдет стороной. А если станет совсем невмоготу, то… Он отбросил эту мысль, пока оставались силы.

— Николай! — Голос вернул писателя из размышлений. Он повертел головой и понял, что не заметил, как дошел до центральной улицы.

Окрикнул его Михаил Юрьевич, который стоял по другую сторону дороги и махал рукой.

— Я здесь! — крикнул он.

Михаил Юрьевич спешно перебежал дорогу. Он не смотрел по сторонам, так что чуть было не угодил под телегу, благо лошадь оказалась умней и вовремя остановилась.

Николас скривил подобие улыбки — видеть этого странного человека ему не хотелось.

— Что же вы стоите с кислым лицом? — спросил Михаил Юрьевич, подойдя ближе.

— Разобрались с призраком? — ответил вопросом на вопрос писатель.

— Почти, — улыбнулся Михаил Юрьевич и хлопнул писателя по плечу. — Взбодритесь, друг мой. Что-то на вас совсем нет лица.

Николас жеста не оценил. Мужчина с рыжей торчащей во все стороны бородой явно пренебрегал нормами этикета. К тому же удивительно встретить его здесь, недалеко от ателье, где убили Мастера.

— Где вы были? — спросил писатель.

Михаил Юрьевич почесал бороду.

— Вы что, решили мне устроить допрос? — Он еще раз хлопнул по плечу. На этот раз сильнее. Затем улыбнулся во весь рот. — Шучу! Вы сами на себя не похожи, Николай!

Писатель молчал. Он так и не получил ответа на свой вопрос. Видимо, Михаил Юрьевич понял это.

— С нашей прошлой встречи я занимался своими делами, но также наведался к нашему общему другу в надежде, что смогу убедить его помочь мне.

— Что же он ответил на вашу просьбу?

— Ничего. — Михаил Юрьевич пожал плечами. — Меня даже не пустили к нему.

— Он мертв, — безразлично сказал Николас.

— Кто?

— Мастер.

— Да вы что?! — удивленно воскликнул Михаил Юрьевич.

Но писатель не поверил ему. Он надеялся на иную реакцию. Все же от Мастера зависела судьба человека, подвластного суевериям. Но он ответил так, словно ему было все равно. Либо узнал об этом гораздо раньше.

— Что же вы собираетесь делать? — Мужчина чесал рыжую бороду и не сводил глаз с писателя.

— Искать убийцу, — резко ответил Николас.

— Удачи вам в этом деле, все же за двойное убийство грозит петля. Хотя я точно знаю, что вы невиновны. — Он еще раз хлопнул писателя, отчего тот закипел. Но чувства все же сдержал.

— Почему вы в этом так уверены?

— Я вижу людей насквозь, — улыбнулся Михаил Юрьевич.

Они пожали руки, и чудаковатый тип зашагал прочь от писателя.

Николас смотрел ему вслед. Внутри горел пожар. И дело не в том, что он вел себя по-хамски. Нет. Дело в тайне, которой окружил себя Михаил Юрьевич.

И, видимо, именно Николасу предстояло открыть ее миру.

Глава 21

На двери фотоателье появилась надпись «Временно закрыто».

От дождя черная краска потекла, а редкие порывы ветра били дощечку об дверь, за которой три человека говорили в общем зале. Их голоса звучали чуть громче шепота, словно они боялись, что их могут услышать.

— Что же нам делать? — спросил Федор, вертя в руках квадратное стеклышко. — Снова переезжать?

— Нет, — ответила Людмила Матвеевна. — Будем ждать, когда Лаврентий Павлович поймает убийцу, а после решим, как поступить.

— Мастер вчера ничего вам не говорил? — спросил Яков.

— Нет. — Людмила Матвеевна злилась. — Вы знаете не больше моего.

Повисло неловкое молчание. Было слышно, как по крыше дома застучали тяжелые капли дождя. Звук эхом разлетался по опустевшему ателье.

— Может, пока продолжим делать снимки без него? — Федор нарушил молчание.

— Я не против, — поддержал его Яков.

— Нет. Сейчас мы должны готовиться к похоронам. Тем более мы обсуждали такой вариант, так что следуйте нашим договоренностям.

— Само собой, — согласился Федор. — Просто не хочется сидеть без дела.

— Поверьте, скучать нам точно не придется. — Людмила Матвеевна встала. — Особенно пока писатель на свободе, — сказала она куда громче, чем говорила до этого.