Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев

Глава 47: О тьме под тьмой

Люк открылся легко, даже не скрипнул. Видимо, был хорошо смазан, а сделан он был из самой лучшей шамерской стали — крепкой, но очень легкой.

Под люком обнаружились ступеньки из серого кирпича, уходившие куда-то вниз.

Сердце у меня в груди трепетало, но я взял горящую свечу, в которых тут недостатка не было, и, как зачарованный, начал спускаться.

Где-то на задворках моего ума крутились знакомые сценки моих кошмаров — циклопические темные залы, шагающий через них демонический марш, сопровождаемый безумными потусторонними песнопениями…

Из моих снов следовало, что тут, под обителью — именно это.

Но внизу неожиданно не нашлось ни гигантских залов, ни марширующих монстров. Здесь царила тишина — абсолютная, непроницаемая. А лестница скоро привела меня в помещение — совсем небольшое. Размером оно было наверное раз в десять меньше, чем Башня шейха наверху.

Это была довольно уютная комнатка, застеленная дорогими прахсийскими коврами. Здесь были мягкие подушки, чтобы сидеть, а еще какие-то ящики и столы, на которых что-то блестело. Еще было много свечей — не таких, как наверху, а больших, каждая была с руку толщиной. Я зажег большие свечи от моей свечки, и в комнатке стало светло, как днем.

И тогда я издал возглас удивления. Скорее радостный и облегченный, потому что ничего демонического в комнате не обнаружилось. Зато здесь была лаборатория — настоящая лаборатория алхимика! На длинном столе, тянувшимся вдоль одной из стен, были расставлены разнообразные колбы, соединенные трубками, тут же были горелки, какие-то порошки, растворы… А рядом — большой книжный шкаф, в шкафу в изобилии лежали перетянутые нитками папирусы и западные кодексы в твердых переплетах.

Вот оно — тайное собрание мудрости шейха Эдварры.

У другой стены стояли деревянные ящики, а у стены напротив них — только один ящик, но из непонятного черного металла и очень большой. В таком ящике легко мог бы поместится даже я целиком.

Я прошел к алхимической лаборатории, осмотрел её… Узнавал я тут лишь самогонный аппарат, посредством которого производят спирт. Ну и еще кофейник. В кофейнике, судя по исходившему из него запаху, шейх просто варил себе кофе. А вот все остальные колбы, бутыли и реторты шейха оставались для меня полной загадкой. В мою бытность учеником лекаря в Дафаре я ничего подобного не видел, впрочем у Нагуда Лекаря лаборатория была очень небольшой и примитивной. Но оно и понятно. Нагуд практиковал официальную медицину или откровенное шарлатанство, а шейх Эдварра, похоже, истинную алхимию — искусство мистиков.

Я подошел к шкафу, взял наугад один из папирусных свитков, развернул…

Свиток явно был древним, он чуть ли не рассыпался в руках, но толку мне от него не будет — все знаки в свитке были непонятными. Я не знал не то, что этого языка, но даже такого алфавита.

Я отложил свиток и заглянул в один из западных кодексов, надеясь, что он окажется написанным на «лингве», которую я хорошо знал. Однако и тут меня постигло разочарование. Кодекс оказался какой-то фармакопеей или справочником, тут были рисунки разнообразных незнакомых мне растений, трав, созвездий, даже непонятные схемы с обнаженными пляшущими девами, прудами и системой каналов — вроде водопровода. Но знаки этого кодекса были мне также незнакомы. Они были другими, не такими, как в первом свитке, но и этого языка я тоже не знал.

Я взял наугад еще один свиток, потом еще один кодекс, потом еще один…

Во всех книгах и свитках меня встречали лишь неизвестные знаки. А из картинок много не выжмешь — понятно, что алхимические картинки — лишь метафоры, которые еще надо расшифровать. Вроде бы на одной иллюстрации я узнал зодиакальные знаки, вроде бы в двух кодексах буквы были даже одинаковыми, они были написаны на одном языке. Но прочесть хоть что-то из тайной библиотеки шейха я был не в силах.

Похоже, что на обычных человеческих языках литературу по алхимии не пишут вообще, а пишут лишь на древних давно забытых языках, ну или просто лично выдуманной тайнописью.

Я отложил несколько книжек и свитков, показавшихся мне особенно древними — возможно они представляют ценность, и мне следует забрать их с собой. Охотники на шаэлей пока что не успели обшарить эту комнатку, у них не было такой возможности. Они, видимо, просто не заметили люка в полу Башни, а если и заметили — то не смогли сюда попасть. Люк из шамерской стали так просто не выломаешь, а ключа у них не было. Однако охотники могут вернуться, как предупреждал меня шейх, и во второй раз могут уже задержаться здесь, чтобы пограбить монастырь основательнее. И наверняка они будут искать тайники — я бы на их месте искал — и наверняка найдут способ выломать люк. И тогда заберут книги, и они достанутся людям принцессы. Так что лучше книги заберу я, хотя бы часть из них.

Закончив осматривать лабораторию и шкаф, я подошел к деревянным ящикам. Эти ящики все были без замков. Я распахнул один из них и ахнул.

Вот чего я ожидал меньше всего — так этого. Хотя, зная шейха, следовало бы.

Когда я открыл ящик — в комнате стало будто светлее, ибо содержимое ящика ярко блестело в свете свечей. Тут было золото — в слитках. Целый огромный ящик слитков золота. Я бросился ко второму ящику, открыл его — то же самое золото. И в третьем оно же, и в четвертом, хотя четвертый был заполнен не доверху. А вот в пятом обнаружился какой-то железный лом — ржавые мечи, ножи, сковородки, тарелки, какие-то перекладины…

Я поглядел на золото, поглядел на лом, поглядел на лабораторию — и мне все стало ясно. Нет, в этой лаборатории шейх не искал мистических божественных тайн. Все было намного проще и прозаичнее — здесь шейх делал для себя из ржавого металла чистое золото. И он сделал его много. Наверняка шейх был самым богатым человеком в своих землях, а может быть и во всей северной части Великой Джахарийской пустыни.

Интересно, на что шейх тратил это золото? На обитель и мюридов? На покупку древних книг и мистических артефактов для себя? Или он вообще не тратил, а просто копил на черный день?

Так или иначе, но черный день шейха уже наступил и прошел. Золото не спасло старца от смерти и посмертного пожирания неведомой