Венценосный крэг - Ольга Николаевна Ларионова
Венценосный крэг читать книгу онлайн
Ленинградская школа фантастики дала жанру многие славные имена.
Георгий Мартынов, Илья Варшавский, Вадим Шефнер, Александр Шалимов… Но одно из них действительно стоит наособицу, и не потому, что обладательница его – женщина. Ольга Ларионова в середине шестидесятых засветилась вдруг на фантастическом небосводе настолько ярко, что мгновенно обрела огромный круг почитателей. «Леопард с вершины Килиманджаро», мы говорим о нем – о романе, который, по мнению сетевых экспертов, «не просто считается одной из лучших книг Ларионовой, – пожалуй, его смело можно занести в сокровищницу мировой фантастики. Будь писательница американкой, премии „Хьюго“ или „Небьюла“ (а может быть, даже обе) ей бы наверняка достались». Издавали ее нечасто, но почти каждое из выходивших в те скупые на фантастику времена (шестидесятые – восьмидесятые годы) произведений писательницы было прямым попаданием в цель – то есть в сердца читателей.
Цикл «Венценосный крэг», начатый повестью «Чакра Кентавра», писался долго, около двадцати лет. Повесть, задуманная как шутка, вылилась в полноценную «космооперу» – своего рода наш достойный ответ «звездному королю» Гамильтону. Путешествия во Вселенной в повестях и романах цикла сочетаются с романтической сказкой, где есть и рыцарские турниры, и роботы, и фантастические летучие существа – крэги, глазами которых люди видят окружающий мир. Но главное, историям, рассказанным в книгах цикла, присуща та особая человечность, выделяющая творчество Ларионовой среди большинства коллег.
– Я хотела видеть короля и извиниться перед ним за то, что сверх меры задержала у себя амулет… – начала она первое, что пришло в голову.
И услышала:
– У нас больше нет короля.
Мона Сэниа похолодела: вот она, беда, предчувствие которой пробивалось сквозь пелену ее собственных горестей. И – недоумение: что могло погубить чародея, повелевающего всем мыслимым и немыслимым?
– Как… как он мог погибнуть, такой всесильный повелитель всего сущего? – И это было не праздное любопытство – ведь на этих благополучных до сих пор островах с ней находились дети, все трое – ее и только ее малыши.
– Он утратил свое могущество, – прозвучал безутешный голос. – Поэтому он больше не может быть королем.
Сэнни едва сдержала облегченное «уф-ф-ф…». Алэл не погиб. Излишне чувствительная Ушинь по понятным причинам воспринимает все случившееся чересчур трагично, но опыт ее собственной беспокойной жизни уже давно приучил ее к первому правилу межзвездных скитальцев: все живы – значит, все в порядке.
– Я торопилась вернуть ему волшебную Ракушку, как только могла; но он так и не взял ее, – как можно мягче проговорила она. – Можно я поговорю с ним и, может быть, утешу?
Королева покачала головой:
– Это невозможно: супруг мой Алэл обрек себя на добровольное изгнание, и остров, который он выбрал себе последним пристанищем, мне неведом.
Последним! Ну, Ушинюшку опять занесло в крайность.
– Я пролечу над всеми островами и найду твоего короля! Даю тебе слово.
– Нет, нет, нет… – прямо как стон.
– Почему?
– Воля Алэла не может быть нарушена. Он не вернется, пока сам не почувствует, что искупил свою вину. Или не вернется вовсе.
Сэнни невольно почесала кончик носа: вину? Так кто же он – потерпевший или виновный?
Принцесса должна была признаться себе, что окончательно запуталась в хитросплетении каких-то условностей, тайн и недомолвок. Более того: ей давно уже хотелось попросту, по-женски обнять Ушинюшку и дать ей выплакаться на своем плече, но что-то невидимое (наверное, эти самые условности и тайны) почти ощутимо стояло между ними и сблизиться не позволяло.
Ну что ж, придется идти напролом.
– Мудрая государыня, надеюсь, ты не заподозришь меня в трусости, если я спрошу: неужели в твоих владениях появился враг, способный противостоять могуществу самого Алэла? Ведь тогда наши дети…
Ушинь вдруг всплеснула руками и осела на пол – точно провалилась по пояс. Сэнни вскочила и бросилась к ней, но широкие кисейные рукава лебедиными крыльями заплескались, не подпуская ее к себе.
– Не подходи, милая девушка, не приближайся ко мне! Иначе мне будет слишком тяжко говорить с тобой…
Ну вот и еще не легче. Как это муж называл? А, стрессовое состояние.
– Хорошо, хорошо. – Она попятилась и присела на подоконник; в спину ощутимо дуло – хорошо, теперь уже в сон не потянет. – И все-таки, не допускаешь ли ты, осторожная и заботливая Ушинь, что этот враг может напасть и на наших малышей??
Призрак королевы утерся вполне реальным белым рукавом.
– Этим самым страшным врагом короля оказался он сам. – В голосе Ушини появились безнадежные вдовьи интонации.
– Не понимаю, – жестче, чем нужно бы, вырвалось у принцессы, но оказалось, что тон был выбран правильно – королева поднялась на ноги и снова замерла, опустив голову; это было так не похоже на прежнюю Ушинь, порхающую, точно пуховый шарик, что вернулась еретическая мысль: а не призрачный ли это двойник, говорящий фантом?..
– Мой супруг мастерил на вершине холма свою новую игрушку. – Всегда нежный, воркующий голосок королевы приобрел безжизненную монотонность, словно она не делилась своим горем, а выполняла тягостный долг, ведя этот рассказ. – Захео, мой зять, видел, как появилась ты, но беседа ваша была непродолжительной. А потом Алэл почему-то прервал свои труды и спустился на пристань.
Ушинь глубоко вздохнула и сделала паузу, как бывает перед кульминацией повествования. Впрочем, вряд ли ее сейчас волновало впечатление, которое производили ее слова на принцессу, но вот у той неприятно заныло под ребрышком: то, что здесь стряслось, неприятным образом случилось именно после ее появления.
А точнее – исчезновения.
Но ведь она ничего не делала, только на время позаимствовала Ракушку, да и Алэл в это время просто забавлялся, из прибрежной гальки алмазики творил.
– Алэл глядел на море, – продолжала королева, – где среди рыбаков в такой же простой лодочке плавала Ардинька, она всегда отдавала свой улов тем, у кого больше ртов… Если бы в этот день мой государь призвал на себя благословение духов воды, он, как обычно, облегчил бы труд рыбарей, утишая поверхность волн и придонным течением сгоняя к берегу рыб… Но все последние дни он был занят творением из камня, и только стихия земли повиновалась ему от одного рассвета до другого.
Ушинь перевела дыхание, и Сэнни тоже непроизвольно вздохнула: подробности, конечно, вещь нелишняя, но пока ничего сверхъестественного в унылом речитативе не прозвучало. А спать между тем снова захотелось, и притом просто нестерпимо…
– И вот тогда-то и появилось оно, прямо на мелководье, посреди лодок; у чудища был черный гребень вдоль спины, аспидная морда и не то лапы, не то плавники, остальное же туловище было просто скелетом, крапчатыми костями, обтянутыми совершенно прозрачной кожей. Оно вцепилось громадными бивнями в лодку нашей дочери, и Ардинька закричала так отчаянно, что отцовское сердце не выдержало: Алэл, в этот день уже отягченный властью над земной стихией, преступил вековые законы и призвал себе на помощь духов воды. По его повелению водоворот закружил пятнистую тварь, успевшую перевернуть лодку, и отшвырнул ее далеко в море, где, надеюсь, и задушил пенными кольцами.
– А… Ардинька? – чуть ли не заикаясь, прошептала принцесса.
– По слову Алэла волны вынесли ее на берег целую и невредимую, недаром вода – самая нежная и бережная из всех стихий…
– Так радоваться надо!
– Наша радость безгранична. – В голосе Ушини звучало беспредельное уныние. – Младшая дочь жива. Но какой ценой?
– Ну и какой? – Сэнни пожала плечами: в свое время перед нею встала подобная проблема, когда крэги похитили крошечного Ю-ю. Впрочем, нет, проблемы не было, потому что о цене даже речи не шло – она заведомо была согласна на любой выкуп.
– Ты забыла закон, передаваемый в монаршей семье первозданных
