Душа механизма - Андрей Александрович Тюняев

— Вот теперь мы с вами не видим нашего кота. Он ушёл, — принялся комментировать ситуацию Вейзель. — Но у нас осталась карта его траекторий. Что можно по ней сказать? Пожалуйста, Настя!

Настя не ожидала такого вопроса. Она медленно встала, пытаясь собраться с мыслями. Мысли не приходили, а, напротив, путались, как те самые линии, которыми хаживал чёрный котище. Девушка уже было хотела отказаться от ответа, но, машинально взглянув в сторону Ноны, увидела лицо, приготовившееся насладиться провалом конкурентки. Настя собрала всю волю в кулак — воля пищала и извивалась, но девушка сжимала её сильнее и сильнее.

— Если в нашем распоряжении… окажется такая картинка… то есть картинка с траекториями… или треками… некоторого организма… кота… то мы сможет утверждать только о том… — несколько неуверенно начала Настя, но потом снова взглянула в сторону Ноны и продолжила уже гораздо более уверенно: — что вероятность нахождения кота в очерченной им самим области равна единице. А в какой именно точке этой области в данный момент находится кот, мы узнать не сможем. Получается, что кот равномерно размазан по всей области своих владений. Если эту область мы разделим, допустим, на десять частей, то в каждой из них кот будет находиться реально с вероятностью 0,1 и мнимо с вероятностью 0,9. Чем больше будет частей, тем выше значение мнимой доли в составе нашего кота. И при бесконечном количестве фрагментов области можно сказать, что кота в ней вообще не существует.

— Интересно…, - протянул профессор Вейзель. — Кот, вроде, есть, но его, вроде, нет…

— Что-то мы засиделись в аудитории, коллега. Есть кот, нет кота — это теперь не важно. Мы с вами знаем много других мнимых организмов, — сказал старец Кулик. — Стоит только обратиться к опыту истории.

— Вы это о чём? — лукаво улыбаясь, ответил Вейзель.

— Да, вот, например, наш давний друг — древний мудрец Платон. Давайте с ним поговорим насчёт мнимых организмов в истории.

Признание Платона

Афины — древний город, названный именем могущественного змея Описа. Около семи тысяч лет тому назад он поселился в Аттике, а его сёстры змея У па и змея Уфа до сих пор живут на Руси. Владения змеи Упы раскинулись в Тульском крае, а владения змеи Уфы — в западных отрогах Уральских гор. В наши дни эти две великие змеи превратились в реки и стали невидимыми для человека. А змей Опис — двухголовый змей Ра — спрятался в пещере, расположенной под самым центром Афин, глубоко под поверхностью Земли, в недрах парка Педион ту Ареос.

Со времени, когда Греция была русской Пеласги- ей, и до сих пор змей Опис добросовестно поддерживает некогда просвещённую древнерусскую землю, ставшую теперь семитской Грецией. Ушедши под землю, перестал змей Опис следить за соблюдением закона на поверхности. И потянули из Греции свои лживые побеги невнятные греческие мифы.

Афины встретили студентов жарким полуденным солнцем. Оно разогревало металлические части так, как будто готовило их для последующей ковки. И только камень, покрывавший улицы и стены домов, оставался по-змеиному холодным.

Студенты прислушались и удивились, действительно, вроде как со стороны горы и сейчас слышится еле уловимый отзвук наковальни. Пройдя несколько шагов в направлении звука, они увидели беловолосого старца, сидящего на криво-сколоченном деревянном стульчике.

Под натиском неудержимого солнца здесь высвечивались не только волосы стареющих людей. Кажется, что и сами старцы становились прозрачными на просвет, а от мыслей в их головах оставались только внешние оболочки — подобно обёртке от конфет: красивые, цветастые и не имеющие никакого наполнения.

— Дедушка, — обратился Антон к просвечивающемуся старцу, — вам не жарко под таким палящим солнцем? Шли бы лучше в тенёк.

— Спасибо, юноша, за заботу, — ответил старик, — но мне и так скоро в тень, я погреюсь пока.

— Антон, — прошептала ему на ухо Настя, — тебе старичок никого не напоминает?

— Кого «никого»?

— Вы случайно не Платон? — спросила напрямую Настя.

— Многие зовут меня так, — ответил старик и подмигнул Насте.

— Вы! Платон? — удивился Антон, но тут же собрался; юноша понял, раз их сюда забросили, значит, что-то нужно узнать или сделать: — А расскажите, пожалуйста, нам свою историю?

— Мою историю? — переспросил, усмехаясь, Платон. — Это какую же? Про Афины или про меня самого?

— Про вас! — радостно сказала Настя. — Мы же толком о вас ничего и не знаем.

— Ну, что ж, — вздохнул Платон, — слушайте. Меня зовут Платон. На вашем языке это значит «Пахарь» или «Работник в поле», «Полянин».

— А нам говорили, что ваше имя переводится как «Широкоплечий»? — прервал Платона Антон, изо всех сил придавая своему лицу умный вид.

— Нет, — удивился Платон и, кряхтя, встал с табуретки. — Какой же я широкоплечий? Вам следовало больше внимания уделять знанию вашего родного языка. Тогда бы вы видели, что в основе моего имени лежит слово «Поле», а не «Ширина» или «Плечи».

Платон сделал недовольное лицо, продемонстрировал его обступившим его студентам, обидчиво помолчал и наконец продолжил:

— Кроме этого, я — ребёнок звёзд. Мне широкие или узкие плечи ни к чему. Мне нужен простор, поле.

— Что значит «ребёнок звёзд»? — удивилась Настя.

— Девочка! — ответил устало Платон. — Я живу в мифах. Я никогда не жил в вашем реальном мире.

— Настя, не перебивай, дай дедушке рассказать свою историю, — удивился не меньше Настиного Антон.

— Слушайте, дети, — продолжил Платон. — Я происхожу из обычного мессианского рода. То есть я родился и жил в астрономических мифах. Как и положено всем мессиям, я был зачат непорочно. Кстати, об этом я говорил Диогену Лаэртскому. Надеюсь, вы читали его труды — таких авторов надо читать.

— Как это непорочно? — опять встряла Настя. — А как же ваш отец? Ваша мать?

— Одно другому не мешает, — ответил Платон. — Для мессий это нормально. Я родился в семье, имевшей аристократическое происхождение. Моим отцом был Аристон. Его род восходил к последнему царю Аттики по имени Кодр. Моей матерью была Периктиона. Её предком был афинский реформатор Солон.

— Это всё исторические люди, — согласно кивая, показал Платону свои недюжинные знания истории Антон.

- Я понял ваш юмор, — ошарашил его Платон.

— Почему юмор? — искренне удивился Антон.

— Мальчик, я же сказал, что я из рода мессий. Повторюсь: это значит, что я родился и жил в астрономических мифах. — спокойно ответил Платон. — Я никогда нс жил в вашей реальности! Это ваши горе-историки заставили меня «жить» в исторической Греции.

Платон перевёл дух и продолжил: