Душа механизма - Андрей Александрович Тюняев

— Когда около трёхсот лет назад учёные изобрели микроскоп и стали рассматривать, что происходит там, внутри клетки, они увидели как делятся хромосомы. Процессы удвоения и разделения хромосом ошеломили исследователей: «Как такое может быть, если всё это не предусмотрено Всевышним?» — стал раскручивать ситуацию Эйн Вейзель. — И действительно! Если говорить о том. что человек появился на Земле в результате эволюции, то с учётом частоты мутаций и скорости биохимических процессов для создания человека из первичных клеток понадобилось бы времени много больше, чем возраст самой Вселенной.

Старец Кулик одобрительно покачал головой и взглядом предложил другу продолжить.

Старательно вслушиваясь в сказанное профессором, Настя понемногу успокоилась.

Не убирая ранее положенную руку.

Та часть её мозга, которая была ответственной за влюблённость, не слушала Вейзеля: ей было глубоко «наплевать» на размышления о Боге и Вселенной.

Но зато эта часть мозга чётко знала своё женское дело: рука девушки не только застыла на подлокотнике кресла, расположенном между ней и Антоном, но и стала постепенно — миллиметр за миллиметром — красться в сторону юноши. Чтобы в подходящий момент как бы случайно оказаться в непосредственной близости и выйти на столь желанный тактильный контакт. Хотя всё это можно было бы сказать и проще…

Антон мгновенно ухватил великолепно знакомую ему тему из горячо любимой физики и тоже стал растормаживаться. Он вслед за пояснениями Вейзеля будто бы смотрел в тот самый микроскоп и видел те самые хромосомы. Антон видел лица изумлённых учёных и понимал, что некоторые из них были почти на грани помешательства. По крайней мере так читалось в их глазах в ответ на первые увиденные объекты микромира.

— Возьмём фундаментальные физические константы, — продолжил Вейзель и посмотрел на девушек в зале: только часть из них поняла, о чём только что сказал профессор. — Они однозначно задают устройство нашего мира: гравитационная и магнитная постоянные, радиус боровской орбиты, постоянная тонкой структуры… Они стоят, как апостолы, на страже современной физики.

Антон восхитился сравнением физических величин с апостолами веры, и в его воображении даже пошли кадры яркой по физическим проявлениям и глобальной по пространствам охвата божественной войны. Появились ангелы и демоны. Названия некоторых физических величин зазвучали как заклинания или молитвы…

Но в этот момент ему, словно вылетевшей из полумёртвого тела любопытной душе, пришлось принудительно вернуться.

— Это не постоянная, — уверенно шепнула ему Настя.

— Кто? — так же шёпотом переспросил её Антон, не успев вернуться в реальность и сожалея о преждевременном выходе из божественного сражения.

— Радиус боровской орбиты — это не фундаментальная постоянная, — повторила Настя очень твёрдо и очень уверенно.

Антона словно переключили.

Эти слова разрубили его фантазии. Антон повернулся к девушке и посмотрел на неё с таким уважением, как будто она только что забила гол в самую что ни на есть «чистую» «девятку». «Вот никогда бы не подумал», — пронеслась чья-то мысль в его голове, и обескураженный неожиданностью мозг юноши уже привычными крупными мазками рисовал воображаемый крупный золотой колокольчик. Он пару раз нервно дёрнулся и издал хвалебный перезвон в пользу только что прославившейся Насти.

Настя

Когда отец и мать увидели этого только что родившегося белого ангела, то колебаний по поводу выбора имени у них даже не возникло.

— Настенька! — с бесконечной любовью в голосе произнёс отец, глядя на девочку.

Это имя, волшебным образом проникшее в этот мир из просторов самых сокровенных русских сказок, теперь само соскочило с его языка и буквально перепрыгнуло на только что родившегося ребёнка.

— Настя! — повторила счастливая мать, всмотрелась в лицо уже наречённого маленького человека и добавила: — Девочке с таким магическим именем просто предопределено быть самой красивой, самой умной, самой нежной. Ты слышишь меня, Настенька?

Так и произошло. Настеньку любили все. В детском саду, в школе, во дворе и вот теперь в институте. Она буквально купалась в разнообразной любви.

Разве что Антон, который, в свою очередь, очень нравился ей, почему-то не обращал на девушку того внимания, которого она ожидала.

Внешне Настя была настоящей красавицей. Соломенного цвета длинные прямые волосы всегда были чистыми, ухоженными и расчёсанными. Они переливались на дневном солнце всеми оттенками золота. А вечером, цепляя от заходящей звезды рубиновый спектр, волосы приобретали драгоценный медный оттенок. И тогда казалось, что сама звёздная царевна волшебных русских сказок посетила наше далеко не волшебное время.

Её голубые глаза могли менять свою глубину. Когда Настя общалась с Антоном, то её глаза приобретали оттенок небесной бездны, открывая перед юношей лазуритовые врата в простирающийся вокруг Земли необъятный сверкающий звёздами космос. Когда девушка разговаривала с другими, её глаза становились немного синее и блистали, как васильки на пшеничном поле волос — приветливо, беззаботно, украшая собой золотистое пространство обычного дня.

Прямой нос, чувственные, немного припухлые губы и строгий овал лица — всё это делало Настю принципиально красивой. Глядя на неё, становилось ясно, что Создателя в вопросе понимания красоты уже не одолеть — он сделал всё идеально точно и именно так, как это каждый из нас рисует в своих мечтах.

Настя никогда не стеснялась своего высокого роста — 178 сантиметров обычный рост русской девушки. А каким ростом обладают представительницы других народов — её абсолютно не волновало. В свободное от учёбы время Настя участвовала в показах коллекций известных домов моды, а также являлась лицом одной известной парфюмерной фирмы. Работы хватало. Но Настя поставила перед собой цель получить образование.

Здесь и увидела впервые Антона. О том, что это её будущий муж, поняла сразу. Но Антон ещё не знал этого…

Гениальный физик

Тем временем события в странном театре развивались по совершенно непонятной программе. Старец Кулик одобрительно кивнул на предыдущее изречение своего коллеги о фундаментальных физических постоянных. Он знал, что в науку без понимания физики не пролезть. Это не политикам спагетти по ушам электората развешивать. Здесь нужен кристальный ум, цифровой настолько, что его обладателю можно было легко тягаться с весьма нерядовыми жёсткими дисками.

— Лет тридцать назад один из учёных показал: если эти константы изменить хотя бы на один процент, мир не был бы так устойчив. Не возникло бы ни ядер.

Ни электронных орбит.

Антон посмотрел на Настю, явно ожидая очередной умный комментарий. Но девушка в ответ только пространно улыбнулась.

— То же самое можно сказать о космосе, — согласился старец Кулик. — Почему, например, планеты