Как приручить дракона – 5 - Евгений Адгурович Капба

влезает в салон сам, что-то вещает водителю, и машина трогается. За лобовым стеклом у такси в это время болтает головой фигурка-собачка с подвижной шеей и качается во все стороны закрепленный на зеркальце заднего вида огромный деревянный крест на четках.

А водитель за рулем — в свитке, однако. И, может быть, даже в шароварах.

Меня такси не интересовали: я хотел посмотреть Збараж, составить свое впечатление о жизни в юридике. Хотя и того, что я увидел во время путешествия поездом, в целом хватило для настоящей душевной бури. Тем не менее, сверившись с картой на смартфоне, я вышел из вокзала и зашагал в сторону замка. Мой путь лежал по улице князя Острожского до перекрестка с улицей Ивана Линниченко, а потом — мимо Цивильного кладбища и вперед, вперед к подножию Збаражского дворца и парку имени Яремы Вишневецкого — того самого, легендарного, а не нынешнего.

Прогулка эта действительно более, чем полностью, удовлетворила мое любопытство. Прихотью старинных хозяев этого места, а еще — архитекторов и планировщиков, весь Збараж, как и железнодорожный вокзал, представлял из себя два уровня: для аристократии и для простолюдинов. Выполненные в стиле помпезного, кричащего барокко, верхние этажи городских зданий сверкали на весеннем закатном солнце золочеными крышами, поражали воображение текучестью форм, сложностью фасадов, масштабными колоннадами, изящными волютами и прочими, свойственными этому стилю, художественными излишествами.

Первые же этажи — обычно от цокольного до второго — представляли собой дикую смесь латиноамериканского гетто, знакомой мне украинской глубинки, этнографического музея и самого махрового киберпанка из всех возможных. Здесь было полно мелких магазинчиков и кафешечек, мастерских и пекарен, парикмахерских и контор. Надписи «SDAETSYA V ARENDU», «SKIDKI», «NASTOYASHCHIJ BORSHCH S PAMPUSHKAMI», «FERMERSKAYA POLYANICA» и внезапно — «INTIMNYE USLUGI» были выполнены в самых разных стилях и техниках: неоновые огни, голограммы, трафареты, настоящие живописные картины… Народ вокруг — в подавляющем большинстве люди и небольшое число гномов — разговаривал на причудливой смеси украинских, русских, польских и кхазадских слов, в целом понятной, но не поддающейся никакой адекватной кодификации. Местный суржик!

Стиль одежды был таким же эклектичным: в общем-то аутентичный, с этими самыми свитками и шароварами у мужчин, длинными юбками и платками у женщин, он дополнялся вполне современными кроссовками, например, или аксессуарами типа пейджера или фитнес-браслета. Запросто можно было увидеть эдакого парубка, подстриженного под горшок, с шунтом в виске, или гарную дивчину, которая вместо рук имела манипуляторы и тащила в каждой из четырех своих верхних конечностей по корзинке с продуктами. При этом люди не выглядели нищими или заморенными, нет — обычный народ, самый разный. Тут можно было встретить и тощего алкаша у магазина, и солидного толстого дядечку с дорогим смартфоном и мешком денег у пояса. Женщины тоже попадались разной степени ухоженности, но в целом — по-украински привлекательные.

Где-то там, над головами, на этажах от третьего до седьмого, на барокковых балконах кипела другая жизнь — богатая и яркая, но у местных простолюдинов, похоже, выработалась привычка — они не смотрели вверх. Обитатели нижних ярусов старательно отворачивались от проезжающих по мостовой дорогих машин, прятали глаза, завидев всадника (я успел увидеть двух на пегасах, одного — на самом обычном коне и еще одного — на гигантском волке), старались прижаться к стене и пропустить, уйти с дороги, низко поклониться, если распознавали в пешеходе аристократа. Во мне, например.

Я тысячу раз пожалел, что не спрятал перстень и трость. Это было странно, видеть такое поведение! Они на тень мою боялись наступить, огибая меня по самой странной траектории! Пока я не понял, в чем дело — это даже пугало. Тень, просто — тень! Кто обращает внимание на свою тень вообще?

С другой стороны — видимые атрибуты дворянского статуса спасали меня от серьезных разборок со шляхтичами. Тот всадник, на волке — он был сильно удивлен, поймав мой прямой взгляд, и даже остановил свою животину, перегородив дорогу карете скорой помощи и двум грузовикам со щебнем, чтобы понять — с какого перепуга это рыжий интель такой дерзкий? Однако, увидев перстень — отсалютовал мне кулаком:

— Чешч! — и сорвал хищного скакуна в галоп — по своим панским делам.

У самого парка Яремы Вишневецкого я увидел огороженную сложной кованой оградой площадку. Дружинники в красной форме дежурили здесь, не препятствуя, впрочем, зевакам рассматривать сквозь прутья и завитушки находящиеся за забором приспособления. Несколько виселиц, пара подвесных клеток, колодки разных размеров — в одной из них был зажат какой-то тощий тип — а еще натуральная гильотина с бурым от запекшейся крови помостом…

— За что его? — поинтересовался я, подойдя поближе.

Однако, в глубине души я радовался, что нынче в Збараже, видимо, наблюдается спад преступности, и занято только одно из множества имеющихся тут устройств. Только утра стрелецкой казни мне тут не хватало.

— Пан… — кивнул мне стражник. — Этот человек — преступник. Он напился, как свинья, и сломал несколько надгробных плит на кладбище. Получил двадцать плетей и проведет в колодках два дня без пищи и воды. А потом — будет возмещать ущерб. Хотите швырнуть в него гнилое яблоко? Вон, там в миске есть несколько.

— Нет, спасибо. Я не хочу швырять в него гнилое яблоко…

Пожалуй, изнанки юридики с меня было довольно. Ускорившись, я двинулся ко входу в парк.

В воротах имелась изящная калиточка, украшенная металлическим лавровым венком и еще какими-то финтифлюшками. Калиточку открывали для гостей, прибывающих пешком, ворота — для титулованной знати, которая являлась на наземных транспортных средствах. В парк пускали только аристократов. «CIVIL’NYM VHOD ZAPRESHCHEN» — табличка с такой надписью стояла на значительном удалении от ворот — метрах в двадцати, дабы пресным дизайном своим не портить общий вид дворцово-паркового комплекса.

Там, среди деревьев, слышались звуки музыки, веселые разговоры и звонкий смех. Волшебные огоньки блуждали в сумерках меж стволов, горели магическим пламенем жаровни, разгоняя весеннюю стылость. Да что там говорить, в парке Вишневецкого уже распустились листочки, а травка не просто зеленела — выросла как раз на тот самый идеальный газонный размер. Могут себе позволить, в конце концов…

А за моей спиной компания пацанов и девчонок швыряла гнилые яблоки в тощего дядечку в колодках. Честно говоря, идти в парк не хотелось. Хотелось свистнуть молодецки и заорать: «А выпустите Ясю погулять!» Ну, и там камешек в окошко кинуть, чтобы милая выглянула наружу.

Но они ее не выпустят. Как минимум потому, что Яся была не в курсе, что я приехал. Да