Как приручить дракона – 5 - Евгений Адгурович Капба

Девушка за стойкой мило улыбнулась:

— Черный раджпутский, зеленый хоуханьский, молочный улун, пуэр, капский ройбас, йерба мате? — лучезарно улыбнулась она.

Эти проводницы — они как будто из киностудии явились. Или из инкубатора. Носики, подбородочки, бровки, щечки — все как будто нарисовано в нейросети. Вроде симпатичное, вроде разное, и при этом — одинаковое. Пластику им, что ли, делают? Очень может быть!

— Черный листовой, крепкий. Если можно — купчик.

— Что, простите? — на секунду эта кукла за стойкой стала похожа на человека.

— Две чайные ложки заварки с горбом на стакан чая, — пояснил я. — Будьте любезны.

Вряд ли, если бы я стал мерять заварку спичечными коробками, меня бы правильно поняли. Штабс-капитан — стройный черноглазый брюнет — с интересом повернулся ко мне и подкрутил ус. Опричники вообще любили свои усы.

— А вы знаете толк в извращениях, сударь, — ухмыльнулся он. — Или к вам следует обращаться, как принято у местных — пан?

— Георгий Серафимович Пепеляев-Горинович, к вашим услугам, — наклонил голову я. — Лучше всего так и обращаться.

— Штабс-капитан опричных войск Иван Выготский, — он встал с высокого барного стула и щелкнул каблуками. — Еду в Збараж по служебной надобности. Слово и дело Государево!

Опричник явно гордился собой. Еще бы — ему ведь поручили настолько солидное задание, что он мог безбоязненно произносить сакральную формулу «Слово и Дело!» Интересно, что это за миссия? Или — не интересно?

— Пепеляев-Горинович? — обратили внимание на меня и дядечки в дорогих костюмах. — Эриваньский нефтепромышленник? Это с чего вас в Галицию занесло, неужто нефть обнаружили в местных холмах?

— Вышемирский школьный учитель, — невозмутимо ответил я. — Еду к невесте, в Збараж. С ее родными знакомиться.

Штабс-капитан дернул головой.

— Лихо, — не к месту сказал он, поглядывая на мой перстень. — Пиромант?

— Нулевка, — настало мое время ухмыляться.

В кромешной тишине девушка подала мне фаянсовую золоченую чашечку с ароматной черной жидкостью, исходящей паром. Чашечка стояла на фаянсовом же блюдечке, тоже — с позолотой.

— Две чайный ложки, — мило улыбнулась она. — Без сахара. «Купец», как вы и просили.

— Подготовленный тут персонал, однако! — я принюхался, остался доволен крепостью заварки и зашагал к своему месту.

Кресла тут были под стать всему убранству: бархатные, с золочеными резными подлокотниками и с тысячей высокотехнологичных приблуд внутри. Сей предмет мебели, кажется, мог одновременно сделать массаж, показать кино, накормить, напоить, сыграть в покер и спеть арию Риголетто пассажиру, буде у него появится такая потребность. Меня излишняя мультифункциональность пугала, я считал, что кресло создано для того, чтобы на нем сидеть. Но кое-кто из шляхтичей помоложе — пользовались. Например, какой-то парень в желтых сапогах и желтом же кунтуше развалился на своем месте и странным образом подергивался. Голова его при этом была полностью погружена в бархатную спинку, только рот и нос наружу торчали… Выглядело это странно. Может быть — подключение к виртуальной реальности?

Я старался не уронить чашку, шагая по проходу меж сиденьями, и не разлить чай. Других таких идиотов, которые сами себе носят чай, тут не имелось. Один я — человек Божий, обшит кожей, осталось, подобно графу нашему Льву Николаевичу, армяк надеть и лапти. Если бы я был Штрилицем, то тут бы и прокололся со своими простонародными замашками, точно. Но мне и в голову не приходило делать какой-то похожий на местных аристократов вид: тутошняя галицкая шляхетность никак не совпадала с моей полесской провинциальной интеллигентской ментальностью.

Проходя мимо туалета — дверь его смотрелась бы уместно где-нибудь во дворце дожей в Венеции — я констатировал: занято! Маги тоже ходят в сортир, однако. Великий уравнитель — это не кольт, это унитаз.

Усевшись на свое кресло, я удивленно поднял бровь в ответ на услужливость моего сидения: оно сформировало из подлокотника что-то вроде круглого подноса, так что поставить фаянсовое произведение посудного искусства с купчиком внутри стало куда как удобно. Лепота! Вот что техномагия животворящая делает!

Соседей моих не наблюдалось, графический редактор с формулами и графиками с окна пропал, смотреть в него снова стало удобно: там как раз замелькали белые крестьянские хаты с крышами из металла или черепицы, по-весеннему голый чернозем огородов, плетеные заборы, водокачка, линии электропередач…

— Через две минуты — станция Бережанка! — заявил мужской голос.

Осторожно взявшись за чашечку, я наконец сделал глоток и прикрыл глаза. Чай был хорош!

В этот момент за моей спиной раздались возбужденные и при этом приглушенные голоса: два мужских и один женский, и звуки какой-то возни. Я обернулся и увидел выходящих из туалета молодых магов, тех самых, что чертили графики. Они как-то странно переглядывались, закрывая дверь и поправляя одежду.

Поезд тормозил почти незаметно для пассажиров, так что волшебники просто взяли свой багаж, прошли к выходу и шагнули на перрон ровно через секунду после того, как система распахнула перед ними двери. Что-то во всей этой ситуации было тревожное, неправильное — и я никак не мог понять, что именно… А когда понял, то выругался сквозь зубы, тихо, чтобы никто не услышал:

— Скотство какое, а?

Из туалета вышла та самая рыженькая проводница. На лице ее застыла вымученная улыбка, прическа под форменной шляпкой была явно растрепана, мини-юбка — измята. Увидев мой взгляд, она потупила глаза, а потом снова улыбнулась — довольно резиново, если честно.

— Разрешите, я уберу посуду? — спросила она, приблизившись, а потом увидела, что у меня еще полно чаю, и смешалась: — Извините.

Пока она уходила в отсек проводников, то два раза запнулась каблуком, и едва не подвернула лодыжку. Я скрипнул зубами, залпом выпил чай, в висках у меня застучало, в груди — начало печь.

— СПОКОЙНО, ГРИГОРИЙ! — сказал дракон. — ЧЕГО ТЫ ЗАВЕЛСЯ?

Дожили. Дракон меня успокаивает…

— Я присяду? — раздался голос штабс-капитана Выготского. — Эти пижоны сошли, у вас свободно?

— Присаживайтесь, Бога ради, — пожал плечами я.

Опричник уселся напротив и закинул ногу на ногу. В руке у него был коньячный бокал, на дне которого болталась янтарная жидкость:

— Вы ведь впервые в юридике? — спросил он. — Это странно звучит, я вижу, что вы — аристократ, хоть и нулевка, и тем не менее…

— Я вырос в земщине, но в юридиках бывал. У Волк-Ланевских, Солтанов, Ходкевичей, Сапег.