Нил Гейман - Лучшее юмористическое фэнтези. Антология

Уилбрахам как раз поздравлял себя с необычайно выгодной сделкой, когда в кабинете появился еще один посетитель — на этот раз без доклада.

— Как поживаете, мистер Уилбрахам? — приветствовал его незнакомец, загадочным образом материализовавшийся прямо перед письменным столом.

— Отлично, а вы? — ответил хозяин. — Ваше лицо мне знакомо, но я никак не могу вспомнить, где мы встречались.

— Меня зовут Оберон, сэр, — представился гость. — Я являюсь секретарем Американской Волшебной Корпорации. У нас возникла небольшая проблема с вашим балансом, и я пришел, чтобы выяснить, не могли бы мы…

У Уилбрахама упало сердце.

— Он… он исчерпан, верно? — хрипло прошептал он.

— Нет, — ответил секретарь.

— О господи! — со вздохом облегчения воскликнул Уилбрахам и, вскочив на ноги, схватил Оберона за запястья. — Садитесь же, садитесь! Вы мой благодетель, сэр.

— Я рад, что вы это понимаете, мистер Уилбрахам, — ответил волшебник несколько холодным тоном. — В таком случае мне будет легче сообщить то, ради чего я сюда пришел. Когда мы подарили вам три первых желания, мистер Уилбрахам, — продолжал он, — мы не подумали, что вы окажетесь настолько ловким и превратите это в бизнес. Если бы мы предвидели подобное, мы бы сделали желания невозобновимыми. Мы с радостью позволили вам немного превысить свой баланс, но совершенно не ожидали, что вы начнете умножать то, что имеете, и займете целую нишу на рынке.

— Да, я старался, — широко ухмыльнулся Уилбрахам.

— Еще бы, — заметил Оберон. — Вам добавили еще несколько желаний; но недавно, просматривая наши книги, мы обнаружили, что за два года количество исполненных для вас желаний достигло общей суммы в три миллиона пятьсот шестьдесят девять тысяч четыреста тридцать семь; кроме того, на вашем счету остается еще четыреста девяносто семь тысяч триста семьдесят четыре желания. Сложилась следующая ситуация, — продолжал волшебник. — Наша компания так загружена вашими заказами, что нам грозит всеобщая забастовка. Мы не возражаем против постройки для вас дворца и ремонта старой птицефермы, но, когда вы вступили в переговоры со старым Джоном У. Мидасом и решили основать трест по производству желаний, мы подумали, что пришло время остановиться. Феи — существа честные, они не отказываются от своих обязательств; но мы считаем, что человек, пытающийся создать корпорацию по торговле желаниями с капиталом в миллиард долларов, вложив в дело всего лишь вареное яйцо, по меньшей мере немного неразумен. Даже Рокернеги основал свой стальной концерн, имея в кармане нечто большее, чем пакетик гвоздей.

— Клянусь небом, Оберон, — ответил Уилбрахам, — вы правы! Я действительно задал вам, беднягам, работы, и мне очень жаль. Я больше ни за что на свете не стану тревожить добрых фей!

— Отлично! — возликовал Оберон. — Я так и думал, что мы поладим. Представьте-ка на минуту, что для нас означает возникновение Большого Синдиката Желаний в качестве ведущей фирмы, с советом директоров, полным людей, подобных Джону У. Мидасу, Рокернеги и старому Бондифеллеру. Ведь во всем мире не найдется достаточно фей, чтобы обеспечить потребности этих людей, и в деловом мире настанет крах. Они будут избирать Конгресс по своему желанию. А если им вздумается, они заставят Сенат покинуть Вашингтон и переселиться на Уолл-стрит, да так вскоре и окажется, и тогда, разрази меня гром, Уилбрахам, каждые четыре года они будут сажать в Белый дом кого-нибудь, облеченного гигантской властью, но неспособного даже зонтик подержать, а народ будет бессилен.

Уилбрахам задумчиво уставился в окно. Перед его мысленным взором возникла заманчивая картина империи, но в конце концов здравый смысл пришел ему на помощь.

— Это доставит кучу волнений, — пробормотал он про себя, а затем, обернувшись к гостю, спросил: — Что вы предлагаете?

— Компромисс, — заявил волшебник. — Если вы согласитесь отказаться от дальнейшего исполнения желаний за наш счет, мы сделаем так, что до конца ваших дней в вашем кошельке всегда окажется на четыре доллара больше, чем вам необходимо, и, в качестве дара миссис Уилбрахам, она сможет иметь все, что пожелает.

— Н-да… — неуверенно протянул Уилбрахам. — Я… я не думаю, что это мне полностью подойдет. Она может захотеть того, что мне совсем не по вкусу.

— Что ж, очень хорошо, — широко улыбнулся волшебник. — Тогда другое предложение: вы навсегда отказываетесь от права загадывать желания, а мы пожизненно гарантируем вам следующее: что бы ни произошло, вы найдете в кармане столько денег, сколько нужно, и еще пять долларов!

— Семь долларов, и по рукам! — вскричал Уилбрахам, чрезвычайно довольный сделкой.

— Договорились! — ответил Оберон с глубоким вздохом облегчения.

— Ну, моя дорогая, — обратился Уилбрахам к жене в тот вечер, усаживаясь за обеденный стол из оникса, — я выхожу из этого дела с желаниями.

Глаза миссис Уилбрахам радостно сверкнули.

— Неужели правда? — в восторге воскликнула она.

— Да, — ответил он, рассказал ей о визите Оберона и новом договоре и был безмерно счастлив, потому что жена одобрила его решение.

— Я так рада, Ричард, — пробормотала она, довольно вздыхая, — мне не было покою два года — я все думала, что бы еще такое пожелать, и у меня не хватало времени радоваться всем этим прекрасным вещам.

— Во всяком случае, неплохо всегда иметь на семь долларов больше, чем тебе нужно, а, дорогая?

— Неплохо? — повторила она. — Неплохо? Я бы сказала, замечательно, милый. Всегда иметь в кармане лишних семь долларов — на мой взгляд, это идеал благополучия. Мне как раз сейчас нужно пять тысяч, оплатить счет от модистки.

— Вот, пожалуйста, — ответил муж, извлекая из жилетного кармана пять хрустящих тысячедолларовых купюр и подавая ей. — А вот и еще семь, совершенно новеньких. Феи свои условия выполняют.

И с тех пор они жили в достатке до конца дней своих, хотя Мидас и его собратья возбудили против него дело за нарушение условий контракта, требуя возмещения убытков в размере двадцати девяти миллионов долларов, которые Уилбрахам и выплатил им прямо в зале суда, покинув его с прибылью — одной пятидолларовой бумажкой и одной банкнотой в два доллара.

Так что, дорогие ребята, если вы заметите автомобиль Уилбрахама, с шумом проносящийся по магистрали, то приглядитесь повнимательнее, и на дверце вы увидите простой герб: вареное яйцо, покоящееся на ломтике хлеба, а под ним свиток с девизом, написанным золотыми буквами:

Hic semper septimus.[133]

Пол Ди Филиппо

ГАЛСТУК В ЦВЕТОЧЕК[134]

Перевод И. Богданов

В тот вечер бар «Медвежонок» был переполнен, как последний вертолет, вылетающий из Сайгона. Однако атмосфера была еще более накалена.

Все три стола для бильярда окружили тесные ряды игроков и зрителей. Масса людей с киями напоминала дикобраза. Вокруг дартса толпилось народу не меньше, чем было в армии Кастера.[135] Харли Фиттс крутил рулетку на максимальный выигрыш: серьезная задача, учитывая, что ею заправляли две сестры, которых звали Фрик и Фрак. Ролло Дексадрин, как всегда, единолично оккупировал единственную видеоигру. Арчи Оптерикс, с дудочкой, аккомпанировал Гигу фон Биверу, а тот производил неприличные звуки, почесывая рукой под мышкой в такт мелодии «Рожден, чтобы бежать».[136] Китти Корнер отплясывала на музыкальном автомате, который играл Хэнка Уильямса-младшего, хотя то, подо что отплясывала Китти, скорее было похоже на ватуси.[137]

Среди стука бильярдных шаров, грохота вонзающихся в доску дартсов, трезвона колокольчиков, возгласов чужаков, трелей дудочки, неприличных звуков, голоса Хэнка-младшего и треска электроловушки для насекомых за дверью, выходящей на посыпанную гравием парковку, раздавались голоса тех, кто заказывал что-нибудь выпить:

— Трейси, две рюмки!

— Трейси, еще графинчик!

— Трейси, шесть с ромом и коку!

Женщина за стойкой — Трейси Торн-Смит — была скорее высокорослой и тощей, как книга стихов шестнадцатилетней девственницы. У нее были длинные прямые каштановые волосы и дежурная улыбка, хотя на лице явно читалось беспокойство. На ней была белая рубашка, завязанная узлом выше пупка, и дешевые джинсы. Она двигалась точно рабочий, у которого на носу очередная выплата за кредит, а ему вдвое урезали жалованье. Она позволяла себе передохнуть, только чтобы успеть смахнуть пот со лба.

С одной стороны переполненного бара появилась усталая официантка и поставила поднос. Она была невысокого роста, круглолица, вьющиеся волосы, выкрашенные в цвет, неизвестный в природе, были перехвачены заколкой, однако одна прядь прикрывала щеку, прилипнув к ней.