В памят(и/ь) фидейи. Книга первая - Талипова Лилия

– Спасибо…

– Сейчас последует «но»? Сядь рядом, я не стану спрашивать неприглядных вещей.

Томми не смотрел на меня, вероятно, даже не узнал. Он подошел ближе и уселся между мной и Домиником.

– Хорошо, Доминика, разве можно отказать насколько очаровательной, столько же отчаянной поклоннице?

– Тебе повезло, что твое имя не переиначить в женское, но, – Ник шепнул ему что-то в ухо, когда Томми присел рядом, прихватив с бара одну из последних бутылок пива.

– Лондон, – ответил он, тогда я ощутила второй разряд тока, который прошмыгнул в самые кончики пальцев, осел в носу да так, что я чихнула.

Асли усмехнулась и, прошептав что-то вроде: «я должна это знать», отпила глоток побольше, как раз в тогда и содержимое бутылки закончилось.

– Он спросил, где произошло самое позорное событие в моей жизни, – Томас закатил глаза, вернее просто поднял их кверху, за веками зрачки так и не спрятались.

– Что за событие? – из праздного хмельного любопытства выпытывала Асли.

– Это уже другой вопрос, – хитро улыбнулся Томас и подмигнул ей. – Но Ник отлично знает.

– И чего таить, Томми? Столько лет скрывал, что то самое произошло в Лондоне!

– Вы понимаете насколько это несправедливо по отношению к каждому любопытному носику? – нахмурилась Асли. – Знать, что в Лондоне произошло что-то невероятно интересное, к тому же сверхсекретное, но не знать, что именно!

– Все именно так, – ехидно и самодовольно Ник поднял бутыль и отпил.

Томас прислонился к моему уху, обдав его горячим дыханием и тихо спросил:

– Самое глупое, что произошло с тобой, из-за чего ты сильно рисковала?

Я тяжело сглотнула, для смелости отпила пива и выдавила первое попавшееся воспоминание во всеуслышание:

– Сожгла рис, и меня чуть не выселили из общежития.

Отовсюду послышались смешки.

– Тут даже вопрос знать не нужно, ответ уже достойный, – сверкнул глазами Т. и улыбнулся.

Остаток вечера вспоминается очень смутно и расплывчато. Пива было ограниченное количество, я выпила совсем немного и, не сказать, что охмелела, но на такой высоте ощущения сильно отличались от того, как алкоголь воздействует на «земле». В Хижине Бергли комнат не так много, поэтому всех девушек разместили в одной, парней в другой, а я ломала голову, как же там оказался Томас. Городок маленький, но едва ли всякий местный житель каждые выходные поднимается в горы. С другой стороны, глядя на фигуру Томаса, поверить в то, что он поднимается каждый день совсем несложно. Помимо прочего, волновал еще один вопрос: узнал ли он меня? Если узнал, был ли рад? Что думал обо мне?

Ночью мне снова не спалось, потому решила спуститься в кухню и заварить себе ромашку (смотритель хижины настоятельно рекомендовал ее в случае бессонницы). Выходя из женской комнаты, с другого конца коридора тут же послышались шепотки и две удаляющиеся фигуры, одну из которых я узнала бы с закрытыми глазами исключительно по энергетике. Рядом с Томасом тихо шагала невысокая девушка с длинными русыми волосами. Они не заметили меня, скрывшись в дверях, а я ощутила удушающую обиду с колючим разочарованием, рухнули мои воздушные замки и мечты о том, кого я почти забыла.

В кухне было тихо, теплый тусклый ночник освещал разделочные столы, на котором неаккуратно громоздились кружки, рядом стоял старый электрический чайник. Помолившись, чтобы он не убил меня разрядом тока или не обесточил дом коротким замыканием, я поставила его разогреваться. Под шум кипящей воды я подошла к окну и рискнула распахнуть его, холодный ночной горный воздух прокатился по оголенным плечам, вынудив вздрогнуть и поежиться. Умиротворяющая тишина поражала. Я и не думала, что мой слух постоянно находится в напряжении, пока не ощутила этого гробового молчания. Выключатель чайника щелкнул, вода успокоилась, но я так и не шелохнулась, тонула в спокойствии.

Ветка стоявшей рядом черной австрийской сосны качнулась, от нее оторвалась тень и понеслась в сторону дома. Понеслась на меня. От неожиданности меня пронзил ледяной страх, я пустилась в бегство, но ворон успел ворваться в помещение, но я была не готова проходить через то же самое вновь. Он пролетел за мной из кухни в гостиную, отрезав путь к комнатам. Из кухни послышался шум десятков крыльев, а после и показалась целая стая. Они окружили меня и поочередно пикировали, но так и не притрагивались ко мне. В бешеной попытке защититься, я рухнула на пол, кажется, даже закричала, но вороны никуда не делись, а потому я бросилась без раздумий за дверь прямиком на улицу. То и дело спотыкаясь, пытаясь сохранить на ногах домашние тапочки, я продолжала бежать вперед не оглядываясь. Достигнув развилки, без раздумий свернула направо, хоть и не была уверена в правильности дороги. Меня люто колотило, вероятно, в тот момент адреналин ударил в мозг, ведь совсем не помню, сколько пробежала и как долго плутала.

Нужно было выбирать лево.

Я уперлась в тупик. Тропинка кончилась, впереди – густые заросли леса. Обернувшись, увидела, что ворон кружил вокруг и внимательно наблюдал за мной. Он чего-то ждал, а я никак не могла разгадать, чего именно и решила не следовать его примеру, а в порыве отчаяния понеслась куда-то вглубь трущоб.

Сухие ветви путались в волосах, царапали лицо, руки и лодыжки. Дыхание скоро сбилось, но я точно знала – времени перевести его нет. Расчищая голыми ладонями себе путь, продолжала бежать, перепрыгивая поваленные деревья, спускаясь в овражки и поднимаясь с них, пока последний рывок не вынудил меня покатиться кубарем вниз со скалы.

Бескрайнее голубое небо и упиравшиеся в него гигантские деревья – последнее, что я увидела, прежде чем отключиться.

XII

I

Гигантский ствол оголенного дерева, раздетого до последнего кусочка шершавой коры, белеющий своим невинным нутром, встает перед глазами каждый раз, когда я гляжу на сосны, когда под ногами с треском ломаются хворостинки. Я отчетливо вижу пламя, поглощающее кого-то, но сжигающее мое сердце. По коже проносится холод дворца и нескончаемого страха перед всем.

– Ваше Величество, – я почтительно присела, пытаясь справиться с волнением. – Вы посылали за мной?

– Да, Ивет, входи.

Екатерина стояла у окна, загадочно разглядывая что-то вдали. На ее плечах ютился шерстяной платок, ведь от холода в замке не спасал даже камин. Оставалось только уповать на фидэ, но у королевы были на тот счет свои пожелания. Игнорируя невыносимо чесавшуюся голову, я подошла ближе к Екатерине и застыла чуть позади, ожидая приказа.

– Что с Корин? – спросила она, не отрываясь от окна.

Я проследила за направлением ее взгляда, увиденное ужаснуло: к столбу прикована девушка. Она не вырывалась, не пыталась спастись, ее голова безвольно свисла, сама она держалась в вертикальном положении лишь благодаря цепям. Вокруг нее сновали мужчины, чьи лица прикрыты черными масками – они носили сухие ветви и дрова.

Инквизиция.

Подавив порыв нервно сглотнуть, я ответствовала со всем умиротворяющим спокойствием в голосе:

– Приболела.

– Сможешь ее вылечить? – сказала она тоном, по которому стало ясно: то не вопрос, то приказ.

– Попробую, Ваше Величество, – я вновь присела.

– Гюго Лавуазье? – также завороженно разглядывая предстоящую казнь, Екатерина продолжила спрашивать отстраненным голосом.

– Каждую ночь принимает яд прямо с грудей Клоди, а после ее лоно отравляет и главное мужское достоинство.

– Когда ожидается завершающая доза?

– Через одну ночь.

– Ты уверена? – Екатерина резко обернулась и посмотрела мне в глаза.

Я пугалась каждый раз, когда она так поступала. Боялась, что могла прогневать королеву Франции. Молилась Богу, чтобы меня не настигло пламя инквизиции.

– Да, Ваше Величество.

– Значит, навещу его следующей ночью. Ведь к тому моменту он поймет, что умирает? – ее губы исказились в ядовитой ухмылке.