Прикладная рунология - Дайре Грей

— Если вы меня не отпустите, я закричу, — собственный голос больше походил на шипение. — И объясняться на счет домогательств в этот раз вы будете с жандармами, а не с герцогом.

— Но тогда, моя дорогая фройляйн, вы привлечете внимание, — лицо Юстаса оказалось совсем близко. Он никуда не торопился идти, просто держал меня за руку. А улыбка… как бы я хотела стереть ее с его лица. — И барон Рохфогель, который наверняка скоро покинет внука, вас увидит. А увидев, узнает, не так ли?

Вкрадчивый шепот, от которого по коже побежали мурашки. Встречаться с бароном раньше времени действительно не входило в мои планы. Здесь разведчик угадал. Все же сообразительности ему не занимать. А жаль…

Если выиграть невозможно, остается только с достоинством проиграть.

— Чего вы хотите от меня? — не будь того происшествия в Музее и сцены в карете, я попыталась бы сопротивляться и дальше, но сейчас у меня не осталось сил на игру. Да и в целом… Сама игра перестала казаться увлекательной.

Мужчина чуть отстранился и разыграл разочарование:

— Как быстро… Признаться, я ожидал большего. Но ладно. Раз уж вы решили заговорить, то расскажите мне всю правду. Про Рофхогелей. И что вас с ними связывает.

— А разве вы еще не все разузнали, господин разведчик? — удержаться от шпильки было выше моих сил.

Он коротко рассмеялся и перехватил меня под руку, а затем повел куда-то в сторону от центрального входа.

— Вы неподражаемы, фройляйн. Разузнай я все, было бы совсем скучно. Конечно, у меня есть подозрения и даже теория, но в ней не хватает существенных деталей, которые я и желаю получить из первых рук. Ваших.

Я молча шла рядом, позволяя увести себя к запасному входу, и прикидывала, стоит ли говорить все или обойтись парой несущественных деталей. На слезы Юстас не поведется, уже видел. Обморок тоже вряд ли поможет. Остается либо правда, либо невинность.

Я покосилась на строгий профиль мужчины и отмела вариант с невинностью. Нет, после случая в карете тоже не поверит. Сбежать? И где гарантии, что барон Рохфогель не получит письмо от анонимного доброжелателя, сообщающего некоторые подробности их жизни внука? Конрад с дедушкой переписывался мало, поэтому вероятность раскрытия моего существования до официальной помолвки оставалась маленькой. А теперь… Теперь, игре, кажется, пришел конец.

Герр Шенбек распахнул дверь, и мы оказались в переулке, в лицо ударил свежий ветерок, принесший облегчение после стерильности больницы. Я неожиданно поняла, что совсем не расстроена окончанием своей авантюры. То, что изначально казалось забавным, уже стало утомительным, да и актриса из меня не такая уж и хорошая. Сложно изображать влюбленность или даже увлечение, если на самом деле испытываешь раздражение.

— А сейчас мы с вами немного прокатимся, — объявил мужчина, и я замерла на полушаге.

— Вы серьезно думаете, что после прошлого раза, я сяду с вами в карету?

— О нет, я серьезно о таком не думаю, поэтому принял меры.

Юстас взмахнул рукой, и из глубины переулка к нам подъехал автомобиль. Выглядел он значительно проще того великолепия, на котором мы последний раз ездили с герцогом. Угловатый, черный, не столь громоздкий. Одним словом — служебный. Ведь герцог поставлял авто не только частным лицам, но и государству.

— Прошу, фройляйн, — передо мной распахнули дверцу, бежать было глупо, ругаться — тоже. Присутствие водителя исключало какие-либо сложности. Пришлось собраться с силами и принять приглашение.

Кабинет главы Тайной полиции, который Кениг щедро уступил во временное пользование, блистал чистотой и порядком. Массивный стол, слева — окно, сзади — шкафы с документами за массивными дверцами, на полу — ковер, скрывающий сложное рунное плетение, нанесенное во времена, когда рунологию еще использовали. Кресла для посетителей. Диван у двери, предназначенный скорее для ночевок владельца кабинета, чем для гостей. Крохотная дверка, скрытая меж панелей, укрывающих правую стену. За ней — еще один кабинет. Куда более скромных размеров, однако оснащенный всем необходимым для работы. А также еще одним выходом.

После ухода в отставку Рудольфа мало что изменилось. Разве что ковер и занавески. Стало чуть больше порядка. А из шкафа с напитками пропала ореховая настойка, которую предыдущий глава Тайной полиции предпочитал всем остальным. Кениг пил редко, а в компании Великого герцога еще ни разу, однако что-то подсказывало, что сегодня это досадное упущение будет исправлено.

Кристиан глянул на карманные часы, убеждаясь, что нужное время уже подошло, и в дверь как раз постучали.

— Входите, — велел герцог, откидываясь в кресле.

Секретарь Кенига, не выказывая ни капли удивления, доложил о посетительнице:

— Фрау Лаура Ланге, — после чего пропустил в кабинет статную даму в возрасте.

Строгое платье насыщенного синего цвета со свободными рукавами, прихваченными у запястий, аккуратно уложенные локоны, прижатые изящной шляпкой, тонкие перчатки, трость, сумочка — образ, продуманный и исполненный до мелочей. Простая элегантность, полностью соответствующая последним веяньям моды, о которых в провинции вряд ли могли знать.

— Добрый день, фрау Ланге. Прошу вас, присаживайтесь, — Кристиан указал на кресло, но женщина не торопилась принять приглашение.

Она застыла посреди кабинета, неторопливо осматриваясь и позволяя рассмотреть себя. Хорошая актриса умеет держать паузу, а Элайза в свое время была не просто хороша. Посетительница выглядела лет на десять младше своего возраста. И пусть лицо уже прочертили морщины, а волосы напоминали выбеленный лен, сквозь возраст проступали еще прекрасные черты, и фигура не утратила женственности, хоть и не без помощи корсета, наверняка скрытого под тканью. В столице его носили уже редко, но в провинции он все еще оставался необходим. На радость таким вот увядающим красавицам.

— День и в самом деле добрый, — медленно проговорила она, неторопливо приближаясь к столу и предложенному месту. — Я давно не была в столице. И никогда не посещала это место. Однако я думала, что Великий герцог занимается иностранными делами, а не внутренними.

На него с легкой усмешкой взглянули зеленые глаза. Темнее, чем у внучки. Насыщенный, красивый цвет, с едва заметными прожилками. Как у малахита. А ресницы посветлели, и их приходится подкрашивать. Как и губы. Но все в меру. И едва заметно. Гримм актрисы тоже умеют наносить.

— Приходится иногда вмешиваться. Особенно, когда дела касаются моей семьи.

— Вашей? — вежливо осведомилась гостья, аккуратно приподняв брови. — Мне казалось, что вызов меня в столицу в первую очередь касается моей внучки. Все