Прикладная рунология - Дайре Грей

Я таких никогда даже не видела. Будь я все еще слепой курицей, одурела бы от счастья, но у меня уже голова иначе работала. Противно стало. Будто меня покупают за эту вот коробку конфет. И… Я старалась. Улыбалась. Ужин велела подать в гостиную. Приборы, салфеточки, платье аккуратное в пастельной гамме, прическа новая из последнего каталога, все по правильному, как надо…

— Не вышло? — тихий вопрос, родившийся сам собой.

— Не вышло… Мы как будто говорить разучились. Я все пыталась лучше казаться. Кристиан мрачнел. Потом собрался уходить, а у нас еще десерт несъеденный оставался… Я ж старалась. Все угодить хотела. Вот и не выдержала. Высказала ему все, что накипело. И про полгода, и про актрисок-содержанок, и что я такой быть не желаю, и про жену… Додумалась про развод ляпнуть.

Бездна и элементали! Такое только по молодости и скажешь. Когда в голове ни ума, ни понятия, а одни мечты с иллюзиями вместе. Оказывается, у всех они одинаковые. И неважно, где приходится жить.

— Да, глупость, — Ульрике глотнула настойки и сверкнула глазами. — Кристиан тогда посмотрел так, что даже страшно стало немного. А потом ушел. И я поняла, что на любовницах не женятся.

Конечно, не женятся. Их заводят не для долга, а для души. Для свободы. И для Великого герцога, если Милисент что-то в этой жизни понимала, его рыжая воровка была нужна именно такой, какая она есть. А не идеальная и обученная. Вот он и помрачнел. А развод… Если бы брат императора развелся, все бы поняли, но его сразу же женили бы снова. И уж точно не на девице из Веселого Двора.

— Хватит обо мне… — хозяйка дома тряхнула непокорной гривой и взглянула на нее в упор. — Часть твоей истории я знаю, но можешь рассказать, как все началось.

Все правильно, не стоит говорить о себе слишком много. Во всем должна быть взаимность. И Милисент заговорила:

— Я родилась на севере, в деревне на берегу океана…

Так прошел день и вечер, спать они свалились еще до полуночи, все же не стоило столько пить. Следующий день промелькнул мимо в мучении похмельем. А поздним утром вторника напротив домика остановился знакомый автомобиль. Темно-синий, громоздкий для узкой улицы, но такой родной, что сердце неожиданно защемило.

— Торопится, — прокомментировала Ульрике, отодвигая занавески. — Следовало бы подождать пару дней.

Из авто как раз выбрался Герхард, достал с заднего сидения букет лилий, поправил упаковку и направился к дверям.

— Думаешь, не стоит ехать? — спросила Милисент, не в силах отвести взгляд от знакомой фигуры и ощущая, как сердце начинает биться быстрее, а губы расплываются в широкой и совершенно неуместной улыбке.

— Конечно, не стоит — так говорит здравый смысл, но Его Светлость заявилась сюда с букетом и твоим автомобилем. Какая женщина устоит перед искушением?

Стоило бы ответить что-то столь же ироничное, но язык присох к горлу, а ноги сами понесли в прихожую, где уже распространился аромат лилий. Нужно послушать разум, остаться здесь, в безопасности, еще немного подождать. Но когда Герхард взглянул на нее своими слишком серьезными глазами и протянул цветы, стало ясно, что глупость — она не только у двадцатилетних.

Глава 30

О бедном бароне замолвите слово…

Центральный госпиталь встретил запахом лекарств и спирта. В приемной толпились люди, пришедшие навестить родных, пострадавших во время беспорядков. Газеты последние дни только и делали, что публиковали материалы о происшествиях и списки погибших и пострадавших с указанием мест их временного пребывания. Все больницы столицы оказались забиты, и выбраться из особняка я рискнула лишь ближе к концу недели, надеясь, что станет свободнее. Просчиталась.

— Фройляйн, вы кого-то ищете? — обратилась ко мне усталая сестра милосердия, дежурившая в холле.

— Конрад Рохфогель. Маг огня. Он поступил с огнестрельным ранением из Музея Естествознания, — выдала я всю известную информацию.

Бросить огневика валяться в больнице без посещения не позволяла совесть. Конечно, еще стоило бы довести дело с помолвкой до конца, но после сцены в Музее первоначальные намерения стали не столь важны.

— Конрад Рохфогель, — сестра быстро просмотрела списки с пометками. — У него сейчас посетитель. Барон Рохфогель. Пройдете или подождете?

— Благодарю, я зайду в другой раз, — улыбку на лице удалось удержать, хотя при упоминании барона внутри поднялась знакомая уже злость. Уже не столь сильная, как раньше. И не такая острая. Стоило признать, что последний месяц перевернул мою жизнь с ног на голову.

Сестра лишь пожала плечами и отвернулась, возвращаясь к своим бумагам. Мне оставалось только удалиться, что я и собиралась сделать. Но…

— Фройляйн Ланге, какая радость встретить вас снова. Как себя чувствуете?

Герр Шенбек с самой безмятежной улыбкой на лице преграждал мне дорогу к выходу. Сегодня он выглядел соответствующе своему статусу. Серый костюм, рубашка, шейный платок с булавкой, шляпа в тон — столичный повеса, в котором вряд ли узнаешь работягу, встреченного в Музее. Вот ведь…

— Добрый день, простите, я спешу, — я попыталась обойти мужчину справа, но он сделал скользящий шаг в сторону, снова становясь у меня на пути.

— Куда же вы спешите? Разве ваш герой не требует к себе хотя бы мимолетного внимания? Разве он не заслужил благодарности, на которую вы можете быть столь щедры?

Губы Юстаса продолжали улыбаться, но глаза оставались холодными. Что там говорил герцог о своем кузене? На дуэль он меня не вызовет, но все равно отомстит? Выходка в карете уже давно перестала казаться удачным решением, но только теперь я начинала понимать, чем именно она может обернуться.

Оставалось лишь улыбаться. Улыбаться, несмотря ни на что.

— Неужели вы опуститесь до столь низкого поступка, как напоминание девушке о ее слабости? Не думала, что приемный сын Великого герцога способен на подобное. А что скажет ваша матушка? Она ведь столь воспитана и старомодна.

Мы стояли близко друг к другу, пожалуй, неприлично близко для двух едва знакомых мужчины и девушки, несвязанных родственными узами. Но здесь на нас никто не смотрел, люди вокруг были слишком озабочены своими горестями.

— А что скажет барон Рохфогель, когда увидит вас? — лицо герра Шенбека даже не дрогнуло. Он явно наслаждался происходящим. — Давайте узнаем прямо сейчас.

Широкая ладонь сжала мое запястье, не позволяя ускользнуть, но позволить мужчине себя увести я не могла. Поэтому уперлась в