Прикладная рунология - Дайре Грей

локтей. Волосы дыбом, взгляд устремлен на руки, свешенные между коленей.

Почему-то стало страшно. И холодно. А голова прошла. Я обхватила себя руками за плечи и осторожно подошла ближе.

— Герхард?

Голос прозвучал сипло, а выглядела я сейчас вряд ли намного лучше. Работодатель поднял покрасневшие глаза. В правом лопнул сосуд, и выглядело это страшно. Краснота заливала радужку и белок. Лицо посерело и заострилось.

На помолвке все-таки что-то произошло. Стало еще страшнее. А еще очень неуютно. Будто в особняке нет никого кроме нас. А оставаться один на один с герцогом мне почему-то не хотелось. Впервые он показался опасным.

— Что случилось? — непослушные губы с трудом произнесли слова.

— Милисент умерла, — тихо ответил бастард императора. — Она говорила, ты расшифровала знак…

— Расшифровала.

Говорить стало еще сложнее, а боль в плечах и шее никуда не делась. Как и усталость от сна в неудобной позе.

Я вспомнила. Будто снова увидела то, что было вчера. Появление водницы, наш разговор, потом… сон. Странный, невероятно подробный. И голос ведьмы…

«А ты будешь помнить. Кровь от крови Арминия. Ты будешь помнить…»

— Там… В нем зашифрованы названия планет, время… Ночь Всех Звезд. И кровь…

— Кровь. Да… Крови там было достаточно.

Он провел руками по лицу, усмехнулся.

— Кажется, мы все-таки создали Универсум, фройляйн. Вы создали. Точнее воссоздали. А авторство, полагаю, принадлежит моему предку…

Не совсем так, если брать во внимание тот бред, что я увидела… Но бред ли? Бабушка говорила, что род Кенигов идет от сестры Арминия. А наш элементаль странный.

«Запомни, дева. Три поколения выдержит дух…»

Голова снова заболела, и я села на нижнюю ступеньку. Почти упала, не зная, что сказать…

— Мне жаль… Я… Я не хотела…

Чего я точно не хотела, так это чтобы кто-то погиб…

— Если бы не мои амбиции, ничего бы не произошло, — тускло откликнулся герцог. — Ты не получила бы тексты. Не догадалась бы. Не рассказала Милисент. Она осталась бы жива. А мы ничего не узнали бы о маге… Он просто ушел бы. Спрятался. А потом снова ударил. И никто не знал бы, откуда взялись нападающие, потому что все они погибли. Никаких следов… Идеальное преступление… Но теперь мы знаем. И, так или иначе, нам с этим жить…

Я закрыла глаза, сложила руки на колени и уткнулась в них лбом… Пожалуйста, пусть все произошедшее просто окажется сном. Пусть я проснусь дома, и бабушка с дедушкой будут пить утренний чай, а мне снова будет двенадцать… Пожалуйста, пусть я проснусь…

Приходить в себя после боя стало уже плохой привычкой. Кристиан с трудом разлепил глаза. Сегодня он был во дворце. Те же покои, что и пару недель назад. Хоть что-то приятное…

Рядом кто-то пошевелился, и герцог повернул голову. Ивон сидела в кресле. Украшений на не не осталось, и платье было простым. Серым. Без кружев и оборок, с рукавами в три четверти и укороченным подолом.

— Кристиан, — его пробуждение она заметила сразу, пересела на кровать, взяла за руку. — Хочешь пить?

На знакомом лице застыло беспокойство, морщинки в уголках глаз и вокруг рта проступили сильнее. Устала и, скорее всего, не спала.

— Не откажусь, но сначала скажи…

— С мальчиками все хорошо, — Ивон привычным движением подхватила кружку и поднесла к его губам металлическую ложку с водой. Поить больных она умела. — Невеста и ее свита не пострадали. Посол тоже.

Только глаза у нее все равно подозрительно блестят, а губы искусаны — верный признак тщательно скрываемых переживаний.

— Что случилось? — сипло выдохнул герцог, отодвигаясь от ложки.

Жена поставила бокал на тумбочку и медленно выдохнула.

— Милисент погибла.

— Что?

Откуда любовница Герхарда взялась во дворце?

— Секретарь Герхарда что-то узнала… Я не совсем поняла. В общем, Милисент отправилась к Ульрике с документами. А потом они обе поехали сюда… Ульрике… Она…

Сердце кольнуло булавкой. Внутри все вдруг похолодело. Ивон никогда не говорила о его рыжем секрете. Знала, но не говорила. Эта тема в их доме не поднималась. А теперь…

— Она попала под удар тьмы. Ты был прав… В порту был маг. Он пришел во дворец. Устроился в гвардию. У них был новый набор в начале лета. Пока это все, что удалось узнать…

— Что с Ульрике? — перебил Кристиан.

— Я забрала все, что смогла, — Ивон подняла на него несчастный взгляд. Забрать она могла многое. Больше нее никто бы не смог. — Повезло, что ее нашел Герхард, и лекари… Кристиан, мне так жаль… Я… Я не уверена, что она сможет ходить. Повреждения… очень серьезные. Прости…

— Ты не виновата…

Не виновата. Никто не виноват… Кроме той сволочи, которую он убьет.

— Что с тем фанатиком, которого унес Берти?

— Погиб. Они все погибли. А маг ушел… Мне жаль.

Кристиан сжал кулак и едва не взвыл от боли.

— Тебе нельзя напрягаться! Пожалуйста, отдохни. Я проверю Ульрике и вернусь. Еще несколько гвардейцев выжили. Нам удалось их стабилизировать. Возможно, что-то получится узнать у них. Пожалуйста, постарайся вздремнуть.

Он кивнул, она сделала вид, что поверила. А потом ушла, захватив со спинки кресла чепец сестры милосердия и белый фартук.

Кристиан остался лежать.

Где-то во дворце сейчас обживалась юная невеста. Поджимала губы Маргарита. Шныряли агенты Тайной полиции. Злился Георг. Герхард… наверняка уехал.

Где-то внизу собирали тела погибших и оказывали помощь раненым.

А еще ниже, в глубоких подвалах дворца лежал камень Сантамэлей. Когда-то давно первые короли приносили на нем свои клятвы. И никто не осмеливался их нарушить.

Кристиан знал, что когда сможет встать, спуститься туда, куда не заглядывал со дня смерти брата…

Ульрике будет жить.

А он найдет убийцу…