Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох - Мария Сергеевна Руднева

Это не твои опыты с гальваникой!

– Не пугай меня, боюсь твоего взгляда! – шутливо поднял руки гробовщик.

Валентайн поднял руку и наставил на него взведенный револьвер:

– Эта штука вышибет тебе мозги, и ты будешь слоняться неупокоенный, пока не угодишь в самый Дуат, если немедленно не начнешь вести себя нормально, – рявкнул он.

Глаза Уоррена широко раскрылись.

– Валентайн, пожалуйста… – Я осторожно надавил сверху на его ладонь, опуская револьвер. – Не время ссориться.

– А ты становишься все более бешеным, – цокнул языком Уоррен, уже взяв себя в руки. – Приятно посмотреть.

– Было бы на что смотреть, – возмутился Браун. – Там преступники вообще-то, мы не хотим уже что-то сделать?

– Там хуже, чем преступники. – Майерс щелкнул четками. – Там гость с того света. И этого гостя очень хочется вернуть обратно.

Дверь особняка легко открылась. Замок был выломан, и жалкие его остатки торчали из надежной дубовой двери. Бронзовый ключ, лежащий на ковре в прихожей, давал понять, что дверь пытались запереть, но кто-то слишком сильный, чтобы быть человеком, даже не заметил возникшего препятствия.

Мы вошли.

В высокие окна светила луна, выхватывая силуэты добротной мебели – в основном книжные шкафы. Мне стало жаль, что впервые дом профессора Коула нам довелось увидеть в такой обстановке. Наверняка при полном освещении, светлым днем или ранним вечером, здесь было очень уютно, однако сейчас при виде замерших рядов книг меня почему-то пробрала дрожь.

Тишина оглушала.

– Вперед, они прошли здесь, – скомандовал Валентайн.

– Откуда вы?.. – начал было Браун, но Валентайн кивнул на пол.

Осколки разбитой вазы у двери в проходной зал подсказывали, куда идти.

– Вперед… – Майерс перехватил четки на манер кастета и первым пошел дальше.

Я замешкался, пропуская всех вперед, и потому услышал, как хлопнула входная дверь.

– Подождите! – позвал я, но услышал меня только Уоррен.

Развернувшись на месте, он вперил в меня пытливый взгляд.

– Дориан?

– Кто-то идет следом.

Уоррен нахмурился и поднял руку с пистолетом. Обогнув меня, он медленно вышел в коридор.

– Кто здесь?

– Это я, профессор Коул! – раздался знакомый голос. – Прошу, не стреляйте!

Уоррен обернулся на меня и, пожав плечами, опустил оружие.

– Профессор! – ужаснулся я, бросившись ему навстречу. – Зачем вы приехали? Там вы были… в безопасности. Вы же ранены!

– Пустяки! – Профессор Коул достал носовой платок и промокнул испарину на лбу. – Подумаешь, нога… Но все-таки мой дом, да и племянник… мой…

– А вы смелый человек, – усмехнулся Уоррен. – Когда все закончится, я полечу вашу ногу с помощью гальваники. И не возьму за это ни цента!

– Возможно, профессору стоит вам доплатить, чтобы вы это не делали, – усмехнулся я.

– А где остальные ваши приятели? – Профессор огляделся. – Ох, моя ваза… Ее привезли с греческого острова Кносс…

– Боюсь, что еще немного, и пострадает не только ваза, – сказал Уоррен. – Идемте же. Профессор, держитесь за нами. Я хотя бы вооружен.

Издалека донеслись крик и выстрел.

Мы в панике переглянулись и поспешили вперед. Дом профессора был настоящим лабиринтом – переплетением сквозных комнат, галерей и анфилад. И в самом сердце его находилось чудовище…

– Скорее, скорее… – торопил нас профессор.

– Вы знаете, куда идти? – на бегу повернулся к нему Уоррен.

– Если у них ключ, им нужна дверь! – воздел палец вверх профессор. Даже в такой плачевной ситуации он не терял лекторского запала. – А дверью может служить одна из вещиц в моей коллекции. Древний папирус, изображающий суд Осириса…

– И вы думаете, что какой-то папирус может быть дверью? – Уоррен смахнул седые пряди со лба.

Профессор, прихрамывая, толкнул очередную незаметную дверь – не будь его рядом, мы бы уже несколько раз заблудились. Снаружи особняк казался небольшим, но внутри был огромен.

– Это необычный папирус, – пытаясь отдышаться, ответил он. – Я много лет бился над его загадкой. Отчего там углубление явно по форме анкха? Ничего подобного я не встречал ни в одном тексте. А нашли его недалеко от места захоронения фараона Семнехкара. И теперь все сходится…

– Я все еще ничего не понимаю, – вздохнул я.

Еще один выстрел пронзил тишину.

На сей раз гораздо ближе.

Мы были где-то рядом, всего несколько шагов до разгадки, несколько мгновений до встречи с чудовищем.

Когда мы ворвались в большой зал под самой крышей, Валентайн выстрелил в оскалившуюся мумию, отбрасывающую от себя безжизненное тело Майкла Рассела.

И самое ужасное было то, что мумия теперь выглядела совсем как человек.

Из плоти и крови, с золотой загорелой кожей, с маниакальным блеском в глазах и тонким оскалом улыбки.

Пуля вошла ей точно в середину лба, и шрам мгновенно затянулся, точно и не было никакого выстрела.

– Какой ужас… Он же его… иссушил! – пробормотал профессор Коул, зажимая ладонями рот.

Мне поплохело. Тело младшего Рассела и в самом деле выглядело так, словно долгие годы лежало под землей. От молодого человека в самом расцвете сил ничего не осталось. Только оболочка, обтянутая похожей на старый пергамент кожей.

Майкл Рассел был мертв.

Я быстро огляделся.

Викарий стоял на коленях в круге из соли и торопливо чертил мелом какие-то символы. Инспектор Браун возвышался над ним, охраняя, и дуло его пистолета было нацелено на мумию. Джейсон Коул в другом углу сидел у шкафа, книги из которого рассыпались по полу – должно быть, мумия отбросила его туда, а перед ним лежал Виктор Холден. Живой. Но с такой дырой в животе, что весь мой богатый профессиональный опыт подсказывал, что очень скоро ему предстоит сменить витальный статус. Его пальцы судорожно сжимали анкх. Валентайн застыл посреди комнаты, держа мумию на прицеле, и загораживал собой огромный папирус, растянутый на треть стены.

Осирис, изображенный на нем, глядел печально и насмешливо, словно все мы собрались сейчас перед его глазами на суд.

– Некоторые двери не откроются, как ни подбирай ключи, – прорычал Валентайн и выстрелил снова.

На этот раз не в мумию, а в запястье мистера Холдена.

Холден вскрикнул. Анкх выпал из сомкнутых пальцев, и к нему одновременно бросились Джейсон Коул, мумия фараона Семнехкара, Валентайн и я.

И возможно, то была шутка Осириса, или моя удача гробовщика, но именно мои пальцы сомкнулись на холодном золоте ключа.

Валентайн сориентировался быстрее всех, резко толкнув меня в бок так, что я отлетел прямо на символы Майерса.

– Дориан, прочь! – рявкнул викарий. Его взгляд был прикован к мумии, а рука продолжала без остановки чертить символы куском мела.

Я быстро откатился из соляного круга и успел заметить,