Последний ритуал - Наталья Дмитриевна Калинина

вижу другого человека. А потом будто настраивается резкость – и проявляешься ты. Так странно… Не знаю, почему так.

Арсений едва заметно вздрогнул и поспешно зачерпнул ложкой остатки подливы.

– Ладно… Забудь, – спохватилась она.

Когда официантка принесла для Люсинды пирожное, зазвонил телефон Арсения. Он покосился на высветившееся имя и не сразу решился ответить.

– Это по поводу запроса Макса? – уточнила, хоть и так все поняла, Люсинда. – Возьми трубку. Все будет хорошо.

Он кивнул.

– Да, Надежда Юрьевна? Да… Передам. Сейчас позвоню ему.

Глава 17

И снова он ехал той же дорогой, что и накануне, только теперь уже в такси, а не в автомобиле премиум-класса. Машина остановилась на очередном светофоре, и Макс вытянул шею, выглядывая дорогу: успеют ли к назначенному часу? Ему так не хотелось делать то, на что сам же и подписался, что светофоры будто вступили в тайный сговор: переключались на красный в самый последний момент и не выпускали такси из плена перекрестков.

И все же он приехал вовремя.

На месте ждали регистратор с заранее выписанным пропуском, молодой доктор и элегантная дама в блузке с воротником-стойкой и в темной юбке. Нитка жемчуга, туфли, несмотря на зимнюю непогоду, уложенные в замысловатую прическу темные волосы, прямая, как у балерины, спина – и Макс в первый момент подумал, что ему сложно будет объяснить такой строгой, застегнутой на все пуговицы даме свои «нестандартные» методы. Но женщина вдруг тепло ему улыбнулась – словно из-за туч вышло солнце:

– Надежда Юрьевна. Мама Элли. Арсений все объяснил. Но мне бы хотелось присутствовать.

– Конечно, – вынужден был согласиться Макс.

Когда доктор оставил его наедине с Надеждой Юрьевной и лежащей неподвижно Эллиной, в палате повисла неловкая тишина. Женщина опустилась в кресло и сцепила у груди пальцы в замок. Она ждала, но сама не знала чего. Может быть, надежды? Но хороших новостей Макс гарантировать не мог.

– Что вам рассказал Арсений? – осторожно уточнил он.

– То, что это одна из… нестандартных попыток помочь моей дочери. Понимаете, после того, что с ней случилось, она так и не пришла в себя. Ее органы здоровы, сердце и легкие работают, но Элли словно превратилась в Спящую красавицу, которую никто не может разбудить.

Женщина с горечью и одновременно нежностью посмотрела на дочь.

– Элли не всегда пребывает в таком состоянии. Иногда у нее, как совсем недавно, случаются… атаки.

Надежда Юрьевна тщательно выверяла каждое слово, прежде чем произнести.

– В такие моменты она мечется, дрожит, может сильно удариться. Сейчас она спит. Но обычно Элли лежит с открытыми глазами. А во время приступов у нее иногда взгляд ненадолго становится осмысленным. И тогда мне кажется, будто она узнает меня и силится что-то сказать.

– Хорошо, – сказал Макс, хоть ничего хорошего в этой ситуации не было. – Я не могу вам ничего обещать. Я только попытаюсь понять, что происходит с Элли.

– Вы кто-то вроде экстрасенса?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил Макс. Видимо, Арсений не стал пугать тещу визитом медиума.

– Что ж, приступим?

– Хорошо, – вздохнула женщина, села с прямой спиной и сцепила руки на коленях.

В этот раз не было ни спуска в подвал, ни тумана, ни туннеля. Макс сразу оказался в крошечном полутемном помещении, все пространство которого занимал странный стеклянный многоугольник. Конструкция казалась неустойчивой: чуть заваливалась набок из-за того, что держалась на одной грани, но при этом все же не падала. Из-за полумрака и толстого стекла Макс не сразу увидел внутри фигуры черноволосую девушку. Она то ли спала, уткнув лицо в колени и обхватив голову руками, то ли плакала. Он прислонил ладонь к стеклу и, к своему удивлению, почувствовал тепло.

– Элли?

Голос прозвучал непривычно глухо, словно помещение гасило звуки. Но Эллина услышала. Она нехотя подняла голову, всмотрелась в лицо Макса, а затем вскочила и с силой ударила ладонями по стеклу с той стороны.

– Выпустите меня! Выпустите! – не столько услышал, сколько различил он по губам.

– Элли, я здесь для того, чтобы попытаться помочь тебе и еще одной девушке.

– Отпустите меня! Хватит, хватит!

Эллина уже не просто колотила ладонями в стекло, а билась то грудью, то боком о преграду. Максу стало не по себе. Никогда он еще не сталкивался с подобным. Обычно мертвые стремились задержаться в мире живых.

Но Элли и не была мертвой. Она застряла на границе миров: тело продолжало жить, душа, находясь за его пределами, оставалась привязанной к нему. Словно некто вышел из дома, а когда вернулся, оказался у запертой двери.

– Как, как я могу тебе помочь?! – закричал Макс. Что он скажет Арсению? А матери?!

– Отпустить… – зарыдала Эллина, сползая по стеклянной стене.

– Хватит! Хватит, прекращайте! – послышался чей-то голос – приглушенно, издалека. Но Макс не придал ему значения.

– Скажи, что с тобой случилось! Помоги мне понять!

Элли замерла, вслушиваясь в его слова, затем медленно выпрямилась и приблизила к полупрозрачной преграде лицо.

Макса обдало холодом – такая безысходная тоска сквозила во взгляде молодой женщины. Немедленно захотелось разорвать с ней зрительный контакт, отгородиться от ее страданий. Но Макс не пошевелился.

– Я испугалась, – услышал он дрожавший голос. – Это было очень страшно.

Перед глазами замелькали непонятные картины – смесь космических пейзажей со звездами, кометами и черными дырами. И поначалу Максу было интересно и даже немного весело, пока одна из черных дыр не принялась разрастаться прямо перед ним, поглощая звезды и грозя проглотить его самого. Макс чуть не отшатнулся, но вовремя напомнил себе, что это не реальность, а воспоминания Элли о том страшном дне, когда случилось несчастье.

– Я… Не хотела туда. Не так и не тогда! – простонала девушка, и Макс внезапно все понял.

Элли отравилась, отравилась насмерть тем напитком, который ей предложили во время экзотической церемонии. Но в момент смерти очень испугалась. Ее душа, уже покинув тело, не пожелала уходить. Все не принявшие свой уход мертвые, с которыми Максу приходилось контактировать, привязывались к месту гибели или другому значимому, например, дому. Для Эллины же Амазония не была родной, наоборот, пугала. И душа, которая не приняла свой уход, «привязалась» к телу и тем самым запустила эту странную жизнь-нежизнь. Бедная Эллина сама себя заперла в ловушке. Ей бы уже и хотелось покинуть этот мир, но ее сковывал прежний страх – страх не самого ухода, а того, что «там» ничего нет и никто ее не ждет.

– Я хочу к нему. Мы должны быть вместе, – прошептала Элли.

Макс мог бы попытаться успокоить ее, убедить, что